Нефертари. Царица египетская - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Моран cтр.№ 50

В голосе Рамсеса слышались слезы.

Я медленно отступила.

— Ты же не думаешь, что…

— Н-нет! — Рамсес запнулся. — Не думаю. Нет, конечно.

— Тогда почему ты пришел?

— У ворот тысячи людей, а стражников только сотня. Я отправил Ашу за войском.

Я повернулась к стражникам; эти седовласые воины побывали, наверное, во многих боях от Ассирии до Кадеша, но в их глазах затаился страх. Народ в Фивах сильно разгневан, раз люди решились плыть среди ночи по Нилу в утлых лодчонках.

— Если сломают ворота, — сказал тот, что повыше, — мы не сможем тебя защитить, царевна. Мы отведем тебя в сокровищницу, там самые крепкие стены.

Я посмотрела вниз. Крики не стихали. Бронзовые ворота дрожали под ударами кулаков, стражники уговаривали толпу разойтись.

— Нет, — решилась я. — Я к ним выйду. Если я не поговорю с ними сама, их ничто не разубедит.

— Они тебя убьют, царевна! — воскликнул стражник.

Рамсес изумленно смотрел на меня.

— Я пойду с тобой.

— Госпожа, не делай этого! — умоляла Мерит.

Мы спешили по залам, а няня семенила позади. Я приказала ей вернуться в мои покои. От страха глаза Мерит стали огромными; я и сама понимала, что поступаю неблагоразумно, делаю как раз то, от чего предостерегал меня фараон Сети.

Придворные, в страхе перед тем, что может случиться, торопливо запирали изнутри двери своих покоев. Если войско не успеет подойти, тысячи простолюдинов вломятся в ворота и разнесут дворец. Как только мы оказались во дворе, наши стражники испуганно отступили, глядя на ворота, которые тряслись под сильными ударами. Лучники на стенах не сводили глаз с толпы, держа луки на изготовку. Рамсес до боли сдавил мне руку. У меня в висках стучала кровь, заглушая и вопли толпы, и вой ветра. Мы подошли к лестнице, ведущей на стену, и Рамсес, перекрывая шум, крикнул охранявшим лестницу воинам:

— С дороги! Пропустить!

Стражники разглядели его немес и отступили. Словно не веря своим глазам, смотрели они, как мы поднимаемся на стену. Когда мы достигли верха, мне на миг показалось, будто горы пылают, — но это пылали в холодной ночи тысячи факелов.

В толпе разглядели корону фараона, и вопли утратили решимость — его присутствие заставило всех приумолкнуть.

Я удивлялась отваге Рамсеса; он поднял руку и заговорил с толпой.

— Вы жаждете крови еретички! — крикнул фараон сквозь бурю. — Я говорю вам: здесь нет вероотступников!

Снизу раздались злобные протестующие крики.

— Я — отец умершего царевича Я желаю иметь наследника больше, чем кто-либо другой. И если я сам вышел сюда и говорю, что не было никакого колдовства, — вы должны мне верить!

По толпе пробежал беспокойный ропот. Рамсес продолжил:

— Перед вами — та, кого вы называете еретичкой и безбожницей, царевна Нефертари. Неужели она похожа на женщину, которая занимается ворожбой? Неужели она похожа на безбожницу?

— Она похожа на Нефертити! — крикнул какой-то старик.

Люди стали поднимать факелы повыше, стараясь меня разглядеть. Толпа сильнее нажала на ворота. Рамсес держал меня за руку и не двигался с места. Снова раздались крики «Безбожница!», и Рамсес заговорил с такой яростью, что его, наверное, слышали в городе.

— Кто здесь думает, что фараон взял в жены безбожницу? Кто думает, что сын фараона-завоевателя решился навлечь на себя гнев богов?

Это было умно: никто не посмеет обвинить самого фараона в непочтении к богам. Злобные крики стихли, и Рамсес повернулся ко мне.

— Это так! — крикнула я. — Я — племянница Отступницы! Но вы же не отвечаете за грехи своих дедов, так почему должна отвечать я? Кто из вас выбирал себе акху? Если бы мы могли выбирать, все родились бы в царской семье!

По толпе пробежал удивленный ропот, и рука Рамсеса, державшая мою, слегка ослабла.

— Каждый отвечает за себя! — продолжала я. — Если бы после нашей смерти Осирис взвешивал вместе с нашими сердцами сердца наших акху, кто из нас попал бы в загробный мир?

Рамсес взирал на меня с изумлением. За воротами наступила тишина, как будто никто не двигался, никто не дышал.

— Возвращайтесь домой! — крикнул Рамсес. — И не мешайте нам скорбеть.

Людское море внизу постепенно растворялось. Толпа расходилась медленно. Некоторые женщины еще выкрикивали угрозы, другие обещали, что вернутся, но прямая опасность миновала. Через несколько минут Рамсес повернулся ко мне.

Во дворце он прислонился к стене и закрыл глаза.

— Прости мне мои сомнения, — прошептал он.

— Я все понимаю.

Но в глубине души я знала: когда-нибудь Исет убедит его, что я и вправду безбожница, и, как бы я ни старалась, мне не удастся доказать обратное.

Следующие две ночи Рамсес не приходил, но в окружавшей меня тьме забрезжил свет. На второй день месяца пахона мое тело подтвердило надежды, которые Мерит питала уже целый месяц. Я сообщила об этом Уосерит и Пасеру, а няня, услышав новость, на радостях издала такой вопль, что Тефер в ужасе скатился с кровати.

— Беременна? — кричала она. — Нужно сказать фараону Рамсесу! Как только он узнает…

— Вспомнит царевича Акори и подумает, что Исет была права.

Мерит отшатнулась.

— Никогда так не говори!

— Она обвинила меня в том, что я похитила ка ее ребенка, а теперь я жду собственного.

— Фараону такое и в голову не придет! Исет — глупая и суеверная. Нужно сообщить ему новость.

— Если он придет.

— Придет, госпожа, дай только срок.

Прошло еще четыре дня, а на пятую ночь, когда стало ясно, что он не придет, я разрыдалась в подушку, изливая свои горести белому полотну. Мерит гладила меня по голове.

Я плакала не просто от одиночества. Над Малькатой темной пеленой висела скорбь. Рамсес каждое утро бывал в тронном зале, но никогда не смеялся, и, даже когда ему сообщили, что устройство, созданное Пенра, отлично работает, лицо его не потеряло угрюмого выражения. Придворные в Большом зале смотрели на меня косо, и сама Уосерит со мной почти не разговаривала. Мне очень хотелось рассказать Рамсесу о своей беременности, но жрица взяла с меня слово, что я ничего ему не скажу, пока он не придет ко мне сам.

Он пришел на седьмой день месяца пахона, на рассвете. Рамсес присел на краешек моей постели; я обняла его и увидела у него на лице слезы. Казалось, кто-то отнял у него всю жизнерадостность, весь задор.

— Жрецы говорят, что такова воля богов, — прошептал Рамсес. — Неужели боги хотели, чтобы Анубис забрал дитя фараона, его первенца?