Билли Батгейт - читать онлайн книгу. Автор: Эдгар Доктороу cтр.№ 51

— Не подумайте, что я невежа, — сказал я, — но мне кажется, что мы не должны забывать, в каком положении находимся. Я сейчас отпущу вашу руку.

— А я не хочу.

— Это же только на время. Пожалуйста, отпустите. Я вам кое-что хочу сказать. На мой профессиональный взгляд, за нами следят.

— Зачем? Ты уверен? Как интересно, — сказала она, оглядываясь. — Где? Я никого не вижу.

— Не оглядывайтесь, пожалуйста. Вы ничего не увидите, поверьте мне на слово. Где находится то место, куда мы идем? Полицейским в этом городе, учитывая, что деньги они получают из Нью-Йорка, доверять нельзя.

— В чем?

— В том, что они сумеют защитить законопослушных граждан, которыми мы с вами хотим казаться.

— А от кого нас надо защищать?

— От таких же, как мы. От толпы.

— А я толпа? — спросила она.

— Да нет же, это я просто так говорю. Вы — любовница гангстера.

— Я твоя любовница, — сказала она подумав.

— Вы — любовница мистера Шульца, — сказал я.

Стоял тихий вечер.

— Мистер Шульц — очень посредственный человек, — сказала она.

— Вы знаете, что ему принадлежит Брук-клуб? У него хорошие связи в этом городе. Вам не кажется, что он вам не доверяет?

— Конечно, он тебя прислал. Ты за мной следишь.

— Вы же сами об этом попросили, — сказал я. — Значит, они будут следить за нами обоими. Вы знаете, что он женат?

Немного подумав, она ответила:

— Да, пожалуй, знаю.

— Ну и что из этого следует для вас? Вы хотя бы представляете? Я считаю, он совершил смертельную ошибку, когда вытащил Бо из ресторана вместе с вами.

— Подожди, — сказала она. Дрю дотронулась до моей руки, и мы остановились, глядя друг на друга, в тени высокого кустарника.

— Вы считаете, что он посредственный? Так думали все, кто сейчас в могиле. Помните ночь, когда вы вышли из своей комнаты? А я снова уложил вас спать?

— Ну?

— Они избавлялись от трупа. От толстяка с тросточкой. Он украл какие-то деньги. Он, конечно, не вы. Я хочу сказать, мир без него ничего не потерял. Но ведь это было.

— Бедняжка ты мой. Так вот в чем дело.

— А помните, что было с моим носом? Так это мистер Шульц приказал Лулу расквасить мне его, чтобы оправдать кровь на ковре.

— Ты меня защищал. — Я почувствовал на щеке ее холодные мягкие губы. — Билли Батгейт. Мне нравится это имя, которое ты выбрал для себя. Ты знаешь, как сильно я люблю Билли Батгейта?

— Миссис Престон, я так в вас втюрился, что уже ничего вокруг не вижу. Но говорить об этом я не могу. Я даже думать об этом не решаюсь. Сюда приезжать не следовало. Может, нам уехать? Этот человек убивает постоянно.

— Мы еще поговорим об этом, — сказала она, взяв меня за руку, мы повернули за угол и, миновав высокие кусты, оказались у ярко освещенного павильона, в который стекались потоки людей, машины подъезжали, словно на концерт.

Мы стояли под тентом, освещенным голыми лампочками, и смотрели, как по грязному кругу водили лошадей, на каждой была небольшая бархатная попонка с номером, так что люди, стоявшие с напечатанными программками в руках, могли познакомиться с ее родословной и другими данными. Молодых лошадей, которые еще не участвовали в бегах, выставили на продажу. Дрю объясняла мне все это тихим голосом, как в церкви. Я был чересчур взволнован и почти ненавидел ее за то, что она привела меня сюда. Она не умела концентрировать внимание на важном. Ум ее работал ненормально. Я отметил, что шкуры лошадей лоснились, а хвосты были заплетены в косички, одни задирали головы и пытались сдернуть уздечку, или недоуздок, или как там это еще называется, другие вышагивали, опустив морду к земле, но все были невероятно тонконогие и двигались очень красиво. Их водили по кругу, кормили, тренировали и натаскивали для дела, жизнь их им не принадлежала, но они обладали природной грацией, как обладают мудростью, и я проникся к ним уважением. От них исходил приятный соломенный дух, что было под стать их величавому животному естеству. Дрю разглядывала их внимательно; когда при виде какой-нибудь лошади у нее от восторга перехватывало дыхание, она молча указывала на нее. По какой-то странной причине я начал ее ревновать.

Я заметил, что люди, рассматривающие лошадей, были одеты в аккуратные костюмы для верховой езды; мужчины носили шелковые галстуки; многие держали в руках длинные мундштуки, как у президента Рузвельта, вид у них был такой надменный, что я поневоле расправил плечи. Таких красивых, как Дрю, среди них, конечно, не было, но всех отличали длинные шеи; прямые и поджарые, они выделялись врожденной уверенностью, и я подумал, что было бы неплохо раздобыть программку с их родословной и другими данными. Как бы то ни было, но я стал понемногу расслабляться и, наконец, успокоился. Я находился в недоступном королевстве избранных. Человек из преступного мира тут сразу выдавал себя. По нескольким малозаметным взглядам, брошенным в мою сторону, я понял, что, несмотря на мой костюм, выбранный Дрю со свойственным ей большим вкусом, и фальшивые очки, которые я сподобился посадить на нос, они с трудом выдерживают меня. Мне пришло в голову, что Дрю бессознательно, но столь же уверенно, как и мистер Шульц, создавала вокруг себя свой мир.

После одного-двух кругов по рингу лошадей уводили через специальный проход в то, что с того места, где я стоял, казалось амфитеатром со зрителями и распорядителем. Дрю вывела меня на улицу и через освещенный парадный вход, где около своих машин стояли водители, мы вошли в амфитеатр и увидели сверху тех же самых лошадей под яркими светильниками аукционного ринга, распорядитель или аукционист расписывал их достоинства. А потом их брали под уздцы и подводили к возвышению, с которого аукционист руководил торгом; в торге, как я заметил, участвовали не те, кто сидел в креслах, а их агенты, они стояли там и сям в толпе и выкрикивали ставки, незаметно назначаемые их патронами. Все выглядело очень загадочно, ставки поражали воображение, поднимаясь скачками до тридцати, сорока, пятидесяти тысяч долларов. Такие суммы пугали даже лошадей, многие из них, появившись на ринге, роняли катыши дерьма. Тут же выходил негр в смокинге с граблями и совком убирал следы конфуза.

Вот такой был спектакль. Через три минуты я уже насмотрелся, а Дрю все никак не могла насытиться. Прямо над тем местом, где мы стояли, постоянно сновали люди, чем-то напоминая лошадей на ринге. Дрю встретила своих знакомых — супружескую чету. Потом к ним подошел мужчина, и вскоре она уже стояла в небольшой группе беседующих людей, не обращая на меня никакого внимания. Это настроило меня на соглядатайский лад, чего, впрочем, от меня и ожидали. Я был полон презрения, женщины здоровались, целуясь в щечку, но на самом деле они лишь слегка соприкасались щеками и целовали воздух около уха подруги. Все были рады видеть Дрю. У меня возникло ощущение какой-то органической инородности. Они захихикали, и я решил, что они смеются надо мной, совершенно невероятное предположение, что я и сам понимал, но все же отвернулся и, облокотившись на перила, начал рассматривать лошадей внизу. Я перестал понимать, что здесь делаю. Мне стало очень одиноко. Мистер Шульц смог удержать Дрю на несколько недель, меня ей хватило на пару дней. Зачем я рассказал ей о своих опасениях? Опасения ее не интересовали. Я открыл ей, как убили Джули Мартина, а она отреагировала так, словно я говорил об ушибленном пальце.