Калифорнийская славянка - читать онлайн книгу. Автор: Александр Грязев cтр.№ 44

— Только для самых лучших, для немногих, — ответил Кашеваров.

— Учёные люди нам и здесь нужны, — вмешался в разговор Кусков. — А опыт просвещения у нас большой… Впрочем, я приглашаю вас пройти в соседнюю комнату.

И Кусков первым вышел из класса.

В соседней комнате оказалась библиотека. На полках вдоль стен стояли сотни книг, больших и маленьких. По стенам, на свободных от книжных полок местах, висели картины.

— Здесь собраны книги по всем областям знаний, — начал объяснять Муру Иван Кусков. — Вот «Библия», вот «Священная история», «Псалтырь», «Всемирная история», «Всеобщее землеописание», «Морской устав» «Городовой и деревенский садовник»…Тут книги на английском, французском и немецком языках, а вот и «Жизнь Робинзона Крузо», «Деяния Петра Великого», «Наставления юношеству», «Арифметик», «Букварь», «Зерцало вечности».

Капитан Мур с одобрением внимал рассказу Кускова и было заметно, что он поражён увиденным и услышанным сегодня.

— Кроме того, дети наши, господин Мур, — вмешался в разговор Баранов, — здесь, у себя дома, учатся разным ремёслам: кузнечному, слесарному, плотницкому, столярному и даже медицинскому. А посему это не просто школа, а уже училище. Правда, девочки у нас учатся отдельно. Вот построим для училища новый дом, и будет там всё в одном месте. И библиотека, и картины, и все ученики.

— Вы сказали, что у вас учатся девочки? — удивился Мур.

— А как же, — ответил Баранов. — Помните, я вам говорил, что одно из начал благоустройства сей земли — умножение здешнего народа. А какое может быть умножение без крепкой семьи. Из девочек мы готовим добрых хозяек. Учим их домоводству, разным рукоделиям, огородничеству. Чтобы жёны будущих служащих компании нашей были бы достойны своих мужей. Вы согласны?

— У меня нет слов, господа, чтобы выразить свое восхищение увиденным! — воскликнул капитан Мур. — Теперь мне совершенно понятно, почему многие наши капитаны идут всегда с наказом и желанием всё разузнать о вас, мистер Баранов, и о делах вашей компании, благоволит ли ей правительство России.

— Господин Мур, компания наша называется Российско-американскою. Правительство России к нам, конечно, благоволит. А как же иначе. Ведь компания родилась по велению тогдашнего государя нашего Павла Петровича личным указом… А что касательно ваших капитанов, которые хотят разузнать о нас, то нам сие ведомо. Ещё в прошлом году ваш коллега капитан Джон Эббетс имел такое намерение и проговорился о том нашему капитану Головнину, что всё это было по наказу купца американского Астора.

— Я знаю того и другого, — сказал Мур. — Джон Астор известный у нас купец-миллионер. Он владеет меховой компанией. Очевидно, ищет пути для контакта. Вот и пытается всё узнать о вас. Тут дело чисто коммерческое, кажется мне.

— Может быть, может быть… Добро бы так. Мы для друзей и хороших людей открыты и нам нечего скрывать. Пусть приходят к нам американские и прочие купцы с товаром и открытым сердцем. Всем будем рады. Станем торговать и договариваться полюбовно. Так и передайте всем, кто спросит о нас, русских людях.

— Обязательно передам, мистер Баранов. Верьте, что я ваш старый друг, который, как у вас говорят, лучше новых двух. Так?

— Так, господин Мур, именно так… Ну что же, Иван Александрович, — обратился Баранов к своему помощнику. — Закормили мы соловья баснями. Пора ему и земной пищи отведать… Прошу, господин Мур, наверх, к моему шалашу. Наши хозяйки, поди, уже заждались и, не дай Бог, осерчают…

Что бы Алёна ни делала: ходила ли по хижинам и проверяла то, как живут люди макома, беседовала ли со старейшинами или шаманом о делах племени, но всякий день, а ей даже казалось, что и всякий час, она думала о родном доме на Ситхе. Все ли там живы-здоровы? Ждут ли её? Ищут ли? Или уже и ждать-искать перестали? Ведь океан велик и земля велика. Как тут найти пропавшего человека? Но Алёна все равно надеялась, ждала и молилась. Она верила, что когда-нибудь встретит всех своих близких и родных людей.

Особенно тяжело было вечерами оставаться в хижине одной. Тогда-то и одолевали всякие мрачные мысли, и тоска сердечная посещала её. Выручала Манефа, успокаивая Алёну. Они вспоминали места своего детства, остров Кадьяк, где обе родились, школу, где учились. Только потом у Алёны появился ещё Ново-Архангельск на Ситхе, куда они переехали с отцом и матушкой. Манефа же часто говорила, что отсюда можно когда-нибудь и уйти, если удастся встретить русское торговое или зверобойное судно с севера. Алёна соглашалась и успокаивалась, а утром новые заботы о людях племени занимали всё её время, и она чаще стала ощущать, что макома становятся ей ближе и роднее…

…В один из таких вечеров после трудного дня обучения своих воинов езде на конях и стрельбе из лука, сидели они с Манефой в хижине и разговор опять зашёл у Алёны о любимом Ванечке. Конечно, она верила, что он её ждёт, какой бы долгой не была разлука. Она вспомнила и рассказала Манефе, как однажды сама ждала своего Ивана, ушедшего на матерый берег в горы на поиски каких-то руд.

Ушёл он тогда, как сказал, ненадолго, но все сроки прошли, а его всё не было. Недели с три каждый день сидела она на берегу возле огромного валуна на выброшенном волнами дереве. Господи! Как давно и как совсем недавно всё это было в её жизни…

…Алёна сидела на своём уже привычном месте, и океанский ветер трепал светлые пряди её волос, перехваченных синей лентой, и подол пестрядинного сарафана. Она была на берегу с самого утра и внимательно всматривалась в океанскую даль, но там до самого горизонта видны были одни лишь волны, да редкие пустынные острова.

Просидев до середины дня, да так ничего и не дождавшись, Алёна встала и пошла прочь от причала по улице крепости, по сторонам которой стояли низкие домишки с узкими оконцами, сараи, амбары и бани.

В избе была только матушка Марфа.

— Ну, и что выходила? Опять ничего? — спросила мать Алёну.

— Ничего… — устало опустилась на лавку Алёна, — и никого… Ведь почти месяц прошёл, как Иван уплыл на тот берег.

— Ну и что, — успокаивала дочку Марфа, — дело такое долгое у него. Рудознатцы скоро не ходят… Батька наш по полгода дома не бывает… А я всё жду, всякий раз жду и верю что придёт он домой, возвернётся. Вот теперь с промысла жду. Явится твой Иван… Молись Господу. Господь милостив и молитвы твои услышит.

— Да я молюсь, мама. С утра до вечера молюсь ежедень. Жду, надеюсь, а на душе тяжко. За нашего тятю как-то спокойнее.

— Всё образуется, дочка, чует душа моя. Не майся. Ещё не рез встречать и провожать Ивана твоего тебе придётся… Всю жизнь… Давай-ка лучше обедать.

— А где Егорка с Дашкой?

— Да в школе пока. Где же им быть? Скоро придут. А ты садись за стол. Знаю, что ведь опять сейчас на берег пойдёшь, — сказала Марфа и поставила на стол широкую миску с горячим рыбным варевом.

Обе, помолившись на образа в углу избы, стали обедать. Ели молча, но Алёна то и дело поглядывала в маленькое оконце.