Беллона - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Брусникин cтр.№ 87

Лекс же едва не погиб еще более досадным образом — от ядра, выпущенного дружественной пушкой.

Двадцать третьего числа на Малаховом, проверяя ход работ по устройству очередного блиндажа, он зазевался и проглядел точно нацеленный снаряд. Ядро ударило в десяти шагах, угодив в кучу щебня. Камни разлетелись во все стороны убийственней шрапнели, положив наповал или ранив дюжину людей, а один косо рассек Бланку лоб над левой бровью. Дюймом правее — и конец. Похоронили бы с почестями, как еще одного героя обороны славного кургана.

Лекс вытирал платком обильно струящуюся кровь, голова гудела, снизу подкатывала тошнота, но сильнее боли и испуга была ярость. Чертов идиот! Как он мог расслабиться?!

Рану заткнул корпией, наскоро перевязал тряпкой, тошноте приказал отвязаться. Она не сразу, но послушалась.

А вечером после обязательной поездки к Тотлебену он встретил в лагере Иноземцову.

Увидев окровавленную тряпку, она вскрикнула. Как Лекс ни противился, настояла, что должна осмотреть рану.

Подробно расспросила, нет ли дурноты и головокружения. Нет, солгал Бланк.

— Нужно тщательно промыть ссадину. Может начаться заражение. Идемте за мной. И не спорьте.

Она была такая бледная, встревоженная, что он повиновался. Поразительно, с чего это Агриппина, каждый день видящая ужасные раны, так разволновалась из-за ерунды.

— Господи, — прошептала она, чем-то осторожно смазывая царапину, — если б камень пролетел не наискось, а попал вот сюда, — легкие прохладные пальцы коснулись виска, — вы бы погибли. Здесь самое узвимое место черепной коробки.

Он пожал плечами, как бы говоря: мало ли, что могло бы случиться, но не случилось. Проклятая голова всё гудела, к вечеру навалилась свинцовая усталость, и хотелось сидеть так подольше: чтоб руки Иноземцовой скользили по коже, чтоб звучал ее тихий голос.

— Если б я могла… Если б я имела над вами власть, я бы запретила вам так безрассудно рисковать жизнью. Я бы заперла вас под замок и не выпустила, пока не закончится война… — Словно спохватившись, она поправилась. — Если б каждая женщина — мать, жена, возлюбленная, сестра — могла не отпускать от себя того, кого любит, война стала бы невозможной. Государствами должны править женщины!

— Британией правит женщина, — усмехнулся Лекс. — Крым тоже завоеван женщиной.

Но Агриппина не приняла шутливого тона.

— Я не императрица, у меня нет власти над мужчинами. Но я никогда больше не повторила бы ужасной ошибки, которую совершила в жизни дважды. Мне нельзя было их от себя отпускать. Ни первого, ни второго…

Она говорит о своих мужьях, понял Бланк.

— …Первый всего лишь уходил в плавание, но что-то рвалось у меня в груди. Я была еще совсем глупая, почти ребенок. Я думала, что так всегда бывает при расставаниях. А это сердце предчувствовало… — Руки, накладывающие бинт, на секунду замерли. Взгляд был устремлен поверх головы Лекса. — Но во второй раз, когда мой капитан уходил на бастион, я всё знала и понимала, однако изображала из себя спартанку. Странно, как это я еще не сказала на прощанье: «Со щитом или на щите». Нужно было вцепиться намертво и не отпускать…

— Хорош был бы мужчина, который в такой ситуации вас бы послушался, — заметил Бланк, глядя на ее губы. До них было не дальше пяти дюймов.

Он думал: эта женщина не пользуется парфюмерией, но ее природный аромат лучше любых духов.

— Хорош! — сердито воскликнула Иноземцова. — И если б моим мужчиной были вы… — Она сбилась было, но все-таки продолжила. — …Если б мы с вами любили друг друга, по-настоящему любили, никуда бы вы от меня не ушли.

«Что если правда?» — вдруг пришло в голову Лексу. Он даже испугался этой мысли — такая она была неожиданная, быстрая, охотная.

Нет-нет, чушь и ересь!

— Стало быть, всё к лучшему, — как можно легче произнес он. — Потому что мне нужно возвращаться на Малахов, проследить, правильно ли кладут накаты на девятый и десятый блиндажи, а вы бы заперли меня под замок и криворукие землекопы всё бы перепутали.

Она лишь печально улыбнулась, но глаз не отвела, и в них ему почудился некий непроизнесенный вопрос.

В груди у Лекса что-то сжалось.

Как-как она сказала? «Если б моим мужчиной были вы»? Но разве женщины — приличные женщины — могут такое говорить постороннему человеку? А она сказала настолько естественно, что он даже не сразу поразился.

Лекс давно решил для себя, что права на личную жизнь не имеет и семьей обзаводиться не станет. Потому отношениям с женщинами он важности не придавал. Взрослому мужчине необходимо удовлетворение физиологического инстинкта, полное воздержание вредно для телесного здоровья и отравляет ум пагубными вожделениями. Противиться требовательному зову плоти — все равно что иссушать организм голодом.

Тому, кто не держит дома собственной кухарки, естественно питаться в харчевне. В крупном городе — Лондоне, Париже или Дрездене — нетрудно найти гетеру, которая не вызывает отвращения излишней вульгарностью. Если же таковой рядом не было, Лекс предпочитал снимать напряжение ледяной водой и физическими упражнениями. В Балаклаве, например, борделей было сколько угодно, но брезгливость не позволяла Бланку иметь дело с шлюхами столь низкого пошиба. Обливаться водой приходилось каждое утро, а нередко еще и вечером. Очень возможно, что эта профилактическая процедура, закалив тело, спасла Лексу жизнь в невыносимо студеную зиму, когда люди вокруг умирали тысячами от простуды, инфлюэнцы и пневмонии.

Однако от Агриппины холодными обливаниями и поднятием гирь не спасешься — странные ощущения в груди не оставляли на сей счет никаких сомнений. А если так, надо держаться от Иноземцовой подальше. Для человека, живущего во имя идеи, ничего этого — того, что Лекс читал сейчас в ее взоре, — быть не может. Категорически исключено. Его путь и его счастье в другом: в стремлении к великой цели.

«А если ты ошибаешься и твое счастье совсем не такое, каким оно тебе воображается? — вновь удивил себя Бланк неожиданным вопросом. — Вдруг бывает счастье, которое не заканчивается с достижением поставленной цели, а длится вечно, каждую минуту, и ты не гонишься в неистовой скачке за ускользающей линией горизонта, а находишься на месте, и это мир несется мимо, а солнце с луной вращаются вокруг тебя, потому что ты и есть центр бытия и у тебя есть всё, что только может быть нужно человеку?»

Определенно, нельзя так долго смотреть ей в глаза. От этого слабеет воля и замутняется разум. Какое вечное счастье? В чем оно? В тривиальнейшем соединении с особью противоположного пола? В этом и состоит твое назначение, большой человек?

Раздраженно тряхнув головой, Лекс не без усилия заставил себя отвести взгляд. Сразу стало легче. И удалось выкинуть из головы нелепые мысли. Не сразу, но удалось.

Однако с того вечера Бланк стал избегать Агриппины. На госпитальных soirées больше не появлялся и вообще обходил госпиталь стороной, а ночевать предпочитал на Малаховом.