Хранители Кодекса Люцифера - читать онлайн книгу. Автор: Рихард Дюбель cтр.№ 181

До них доносились чьи-то голоса.

Вацлав не понимал, для чего предназначен этот тяжеловесный механизм, да и разглядеть его полностью через щель в высохшей деревянной двери он тоже не мог. Ему удалось рассмотреть лишь молодого человека, который выглядел бы ослепительно, если бы его длинные волосы, спутанные и влажные от пота, не прилипали к лицу и если бы красивые черты не были искажены неукротимой ненавистью. Молодой человек нес на плечах деревянную жердь. Руки его расслабленно висели, но все тело было настолько сковано, что возникало ощущение будто на самом деле он вынужден держаться за жердь, чтобы не терять самообладания.

Помещение находилось на первом этаже центральной башни. Вацлав пытался стряхнуть с себя Изольду, но напрасно. Сначала она висела на нем, как кошка, назойливо трущаяся о ноги, а затем вновь стала прежней и, хихикая и хлопая в ладоши, поползла по проходу. Впрочем, когда они достигли ответвления коридора, которое вело к двери в помещение центральной башни, девушка отстала, ее лоб наморщился, а взгляд помрачнел. Ему не нужно было больше никаких доказательств того, что молодой человек в помещении – именно тот, кто стоял на мосту. И Вацлав уже не сомневался, что это был Генрих фон Валленштейн-Добрович. То, что он причинил Изольде, наверное, так сильно задело ее, что даже забывчивость, вызванная веселым нравом и неразумностью, не стерла обиду из памяти.

Вацлав пытался дышать как можно тише. Собственно, он хотел бы следовать тайным ходом дальше, наверх, однако один из двух голосов, которые он услышал, пригвоздил его к месту. Он прижал лицо к щели и увидел спину мужчины, чьи вытянутые руки были привязаны к двум канатам, ведущим к невидимому для Вацлава месту на потолке. Одежда мужчины состояла из грязной рубашки и разорванных брюк, волосы спутались в колтун. Вацлаву пришлось прикусить язык. Он узнал голос пленника.

Связанным мужчиной был Киприан Хлесль.

Генрих фон Валленштейн-Добрович кивнул ему, показывая на механизм.

– Мне достаточно выбить крепление, и противовесы разорвут тебя надвое. А если я пристегну твои ноги к цоколю старого подъемного механизма, то и на четыре части. Знаешь ли ты, кем был Франсуа Равальяк? – Генрих пошевелил плечом, так что можно было видеть, что один конец жерди, которую он принес, кончался толстым деревянным набалдашником, как у барабанной палочки.

Загремел голос Киприана:

– Где Александра?

Вацлав задержал дыхание. Это был вопрос, который его тоже больше всего интересовал.

– Все произойдет следующим образом, – ответил Генрих – Мы выходим там, только ты и я. У меня нет оружия, у тебя нет оружия. Если ты умудришься победить меня голыми руками то сможешь забрать свою дочь домой. Если побеждаю я, то тебе останется только решить: придется ли ей смотреть, как ты умираешь, или ты предпочтешь смотреть на ее смерть.

К удивлению Вацлава, Киприан рассмеялся.

– Ты хочешь бороться со мной?

– Я уже боролся с тобой и одолел тебя. Или ты думаешь, что я боюсь проиграть?

– Этот страх преследует тебя всю твою жизнь.

– Ты не знаешь, что такое настоящий страх, – прошипел Генрих. – Прежде чем наступит ночь, ты уже будешь знать об этом все.

Киприан ничего не ответил.

– Смерть, – продолжал Генрих, – медленная, мучительная, ужасная смерть для тебя и твоей дочери. Не лучше ли тебе сдаться, Киприан Хлесль? Возможно, я сжалюсь и сокращу время ваших страданий?

– Кто-то однажды сказал: «Если ты не встретил смерть как победитель, то позволь ей по меньшей мере застать тебя борцом».

– Погиб ли этот умный человек в борьбе?

– Он не молил о милости, когда пришло его время. Я сомневаюсь, что тебе понятна эта позиция.

Генрих снял кувалду с плеч и, опершись на нее, оскалился, как волк.

– Прежде чем все закончится, я услышу, как ты молишь меня.

Он поднял кувалду и одним плавным движением с силой ударил ее утолщенным концом в верхнюю часть туловища пленника. Киприан согнулся, насколько это позволяли его оковы, и громко охнул. Вацлав в ужасе приник к щели в рассохшейся двери. Удар должен был сломать Киприану минимум два ребра; он повис, почти потеряв сознание, на веревках. Генрих подошел к нему и провел рукой по тому месту, куда он ударил Киприана. Затем он с силой нажал на больное место, и Киприан, вздрогнув, застонал.

Генрих улыбнулся и приблизил губы к уху Киприана.

– Борьба только тогда имеет смысл, если ты уверен, что встретишь смерть как победитель, – прошептал он.

Затем он отвернулся и распахнул ведущую наружу дверь. Вацлав слышал, как он пролаял несколько резких команд:

– Умойте ему лицо и дайте сапоги. Потом тащите его на улицу. – И гордо вышел из помещения.

Вацлав отполз от своего наблюдательного поста и поднялся. Сердце колотилось в груди. Ловкий, гибкий Генрих без труда победит своего пленника. Киприан, должно быть, почти вдвое старше соперника, и даже если за время плена его тело успело окрепнуть, он все еще казался неуклюжим быком рядом с атлетически сложенным Валленштейном. У него с самого начала почти не было шансов, но теперь, со сломанными ребрами, положение его было безнадежно. Вацлав стиснул зубы. Он ничего не мог сделать, кроме как попытаться найти Александру и спасти ее. Ей придется снова попрощаться со своим отцом, которого она уже однажды похоронила.

С горечью и яростью в сердце юноша подкрался к месту, на котором осталась Изольда, чтобы попросить ее отвести его дальше. Но девушка исчезла. Он не решался громко звать ее. Узкая лестница вела наверх, очевидно проходя между наружной стеной Центральной башни и незаметно вынутой внутренней стеной, он так быстро побежал наверх, как позволяла ему темнота.

Киприан, хромая, вышел наружу. Вся левая сторона его тела онемела, но это была ледяная онемелость, очень болезненная. Когда он хотел втянуть воздух, его тело, казалось, кололи ножами. Генрих стоял на другом конце импровизированной борцовской арены. Он снял рубашку; его торс словно был высечен резцом и походил на торс статуи атлета. Киприан окинул взглядом арену. Похоже, борьба не будет вынесена на потеху зрителям, – во всяком случае, он не увидел перед центральной башней никакой толпы, жаждущей зрелища, если не считать с полдюжины присутствующих, которые, судя по их пришибленному виду, слишком боялись молодого человека, а иначе они непременно улизнули бы отсюда. Это были преимущественно старухи.

Киприан остановился. На одно мгновение ему стало так плохо, что он даже подумал о том, что, возможно, придется сдаться. Он хватал ртом воздух в ожидании, когда пройдет приступ. Сломанные ребра болели, вызывая дрожь во всем теле; волосы стали дыбом, а на коже выступил пот. Однако когда Киприан медленно выпрямился, он понял, что это оказалось проще, чем ему казалось. Он начал тренировать мышцы, как только пришел в себя после огнестрельных ранений и смог двигаться. Теперь они подпирали сломанные кости и делали боль терпимее. Тем не менее Киприан не предавался иллюзиям. Он знал, что каждое его движение будет сопровождаться адской болью.