Император. Гибель царей - читать онлайн книгу. Автор: Конн Иггульден cтр.№ 85

— Предателя звали Сулла, это он напал на свой собственный город, — ответил Юлий, прищурив глаза. — Оскорбление не по адресу. Марий защищал сенат от человека, объявившего себя диктатором. Он был человеком чести.

Антонид в ярости сплюнул на землю, чуть не попав на все еще связанного привратника.

— Вот чего стоит его честь! — орал он, ухватившись за прутья решетки.

Юлий отдал короткий приказ, и один из его людей выступил вперед. Антонид вынужден был убрать руки.

— Не смей прикасаться ни к чему, принадлежащему мне, — холодно сказал Цезарь.

Антонид собирался ответить, но у подножия холма вдруг раздались голоса солдат, что вынудило его сделать паузу. Он оглянулся на звук, и его черты исказило злорадство.

— Ну, ты еще узнаешь меня, подлый преступник! Сенат послал людей, чтобы они восстановили порядок. Ты будешь выброшен на улицу, точно так же, как вы поступили с моими рабами!

Он отошел от ворот и обратился к вновь прибывшим:

— Этот человек ворвался в мой дом и жестоко обошелся со слугами. Я хочу, чтобы его арестовали, — сказал Антонид ближайшему солдату.

От возбуждения в уголках его рта собралась слюна.

— Ну, у него вполне дружелюбное лицо. Давай не будем этого делать, — ответил, усмехаясь, Брут.

Несколько секунд Антонид не понимал, в чем дело, но потом наконец оценил и количество вооруженных людей, стоящих напротив него, и отсутствие у них знаков различия легионеров.

Он медленно отступил назад, вызывающе вздернув подбородок. У Брута это вызвало приступ смеха.

Антонид подошел к своим стражникам. Те явно занервничали, видя, какое количество солдат противостоит им.

— Сенат примет мою сторону! — крикнул «пес Суллы», но голос его сорвался.

— Попроси своих хозяев назначить время для слушания. Я сумею защитить свои права по закону, — ответил Юлий, открывая ворота, чтобы впустить Брута и его людей.

Антонид злобно посмотрел на него, потом повернулся на пятках и отправился прочь. Стражники последовали за ним.

Цезарь остановил Брута прикосновением руки, когда тот проходил мимо.

— Не слишком мирное сборище, Марк.

Его друг поджал губы.

— Я привел их сюда, так? Ты себе представить не можешь, как тяжело провести в город вооруженных людей. Время Мария миновало.

К ним присоединился Кабера, прошедший через ворота с последними солдатами.

— Стражники у городских ворот приняли меня за богатого купца, — весело сообщил он.

Брут и Юлий не обратили на него внимание: они пристально смотрели друг другу в глаза. В конце концов Марк слегка кивнул.

— Ладно. Но это можно было сделать более осторожно.

Напряжение между ними исчезло, и Юлий усмехнулся.

— Я получил истинное удовольствие, когда этот негодяй стал прыгать от радости, решив, что вы посланы сенатом, — проговорил он, ухмыляясь. — Один этот миг оправдывает шумное появление моих людей.

У Брута все еще был удрученный вид, но улыбка стала медленно расплываться по лицу.

— Возможно. Послушай, сенат узнает от него, что у тебя столько солдат. Будет скандал. Тебе следует отправить какое-то количество воинов в казармы Перворожденного.

— Я так и поступлю через некоторое время, но сначала надо сделать несколько дел. Мои остальные центурии тоже должны быть туда переброшены из поместья.

Неожиданно Юлия поразила одна мысль:

— Как же сенат разрешает присутствие в городе Перворожденного?

Брут пожал плечами.

— Не забывай, что он в списках легионов. Кроме того, казармы находятся за пределами стены, около северных ворот. У меня одна из лучших тренировочных площадок в Риме, а Рений — лучший мастер по части мечей. Тебе следует посмотреть.

— Ты многое сделал, Брут, — сказал Цезарь, похлопав друга по плечу. — Рим теперь не будет прежним, раз мы вернулись. Я приведу к тебе своих людей сразу же, как только буду уверен, что Антонид ничего не предпримет.

Брут протянул руку: его переполнял энтузиазм.

— Нам очень нужны твои люди. Перворожденный значительно окрепнет. Я не узнаю отдыха, пока легион не вернет былую силу. Марий…

Юлий схватил его за руку.

— Нет, Марк. Ты меня не понял. Мои люди присягали мне одному. Они не могут подчиняться тебе.

Он не хотел быть грубым со своим другом, но лучше все прояснить с самого начала.

— Что?.. — воскликнул ошеломленный Брут. — Послушай, они не являются частью какого-либо легиона, а в Перворожденном меньше тысячи человек. Все, что тебе надо сделать…

Цезарь покачал головой.

— Я помогу тебе набрать людей, как и обещал, но не этих. Прости меня.

Брут недоверчиво смотрел на него.

— Но ведь я возрождаю Перворожденный именно ради тебя. Я должен быть твоим мечом в Риме, помнишь?..

— Я помню, — ответил Юлий, опять взяв Марка за руку. — Для меня наша дружба значит больше, чем что бы то ни было, кроме жизни моей жены и дочери. В моих жилах течет твоя кровь, ты это помнишь? А моя в твоих.

Он немного помедлил и крепко сжал руку друга.

— Эти солдаты — мои Волки. Они не могут находиться под твоим командованием. Давай оставим все, как есть.

Брут вырвал руку, его лицо ожесточилось.

— Хорошо. Держи Волков около себя, пока я буду бороться за каждого нового рекрута. Я вернусь в свои казармы — и мои люди тоже. Сообщи, когда захочешь привести туда своих солдат. Возможно, тогда мы обсудим плату за их пребывание там.

Он повернул ключ в замке ворот.

— Марк!.. — окликнул его Юлий.

Брут застыл на мгновение, потом открыл ворота и вышел, оставив створки раскачиваться.

Даже в компании двух стражников Антонид держал руку на рукояти кинжала, закрепленного на поясе, пока они шли по узким темным улицам. Там можно было найти множество потаенных мест, чтобы залечь и выжидать момент, когда он потеряет бдительность. «Пес Суллы» тяжело дышал, стараясь не обращать внимания на грязные лужи, которые совершенно испортили его сандалии. Один из его людей выругался, угодив ногой в свежую, еще не остывшую кучу.

Дневной свет редко заглядывал в эту часть Рима, а ночью тени приобретали страшноватые очертания. Здесь не было законов, не было солдат и не было жителей, которые могли откликнуться на призыв о помощи.

Антонид крепче сжал рукоять кинжала и пошел быстрее, потому что кроме звука их шагов появился еще какой-то шорох. Он не стал выяснять его причину, а, спотыкаясь, почти вслепую считал углы, нащупывая их рукой. Три угла от входа, потом еще четыре вниз и налево.