Император. Врата Рима - читать онлайн книгу. Автор: Конн Иггульден cтр.№ 72

Если бы его отец был жив, Гай ждал бы Корнелию рядом с ним. Они бы друг другу улыбнулись, или Гай подмигнул бы ему, будто говоря: «Видишь, чего я добился?»

К глазам Гая подступили слезы, и он поднял лицо к куполообразному потолку. Похороны отца лишили его мать даже кратких мгновений покоя. Когда Гай спросил, сможет ли она прийти, Тубрук молча покачал головой. Гай знал, что старый гладиатор любит ее не меньше мужа и сына.

Гай откашлялся и заставил себя думать о настоящем. Пора оставить детство позади. В зале у меня много друзей, напомнил он себе. Тубрук — грубоватый, но любящий дядя; Марий и Метелла относятся к нему как к собственному сыну. Жаль, что Марка нет. Очень жаль.

Гай надеялся, что Цинна будет держать себя вежливо. С тех пор как Гай официально попросил у отца Корнелии ее руки, они не виделись. Встречу нельзя было назвать радостной, хотя ради дочери сенатор хранил достоинство. По крайней мере с приданым он не поскупился, вручил ему бумаги на большой городской дом в богатом районе Рима. В подарок входили даже рабы и охранники. Теперь Гай мог меньше беспокоиться. Что бы ни случилось, Корнелия будет в безопасности. Он нахмурился: надо привыкать к новому имени, отбросить старое вместе с другими пережитками детства. Юлий. Имя его отца. Приятное на слух; правда, для тех, кто знал его мальчиком, он всегда останется Гаем. К сожалению, отец не дожил до тех пор, когда его сын взял себе взрослое имя. Видит ли он сейчас своего сына? Гаю хотелось в это верить, хотелось, чтобы отец еще хоть один миг любил его и гордился им.

Юлий обернулся и слегка улыбнулся Кабере — тот смотрел на него с кислым лицом. Редеющие волосы старика были спутаны: его подняли, по его мнению, в несусветную рань. Ради особого случая Кабера нарядился в новую коричневую одежду, скрепленную простой оловянной брошью с изображением полной луны, гордо выделявшейся на металле. Юлий узнал работу Александрии и снова улыбнулся Кабере. В ответ тот энергично почесал под мышкой. Юлий продолжал улыбаться, и через несколько секунд старое лицо все-таки сморщилось в ответной улыбке.

Каберу снедало беспокойство. Как всегда, когда чья-то судьба зависела и от него, будущее оставалось темным. Правда, даже это не мешало ему радоваться счастью Юлия, которое теплыми волнами расходилось вокруг юноши.

В любой свадьбе есть что-то волшебное, даже в столь поспешной. Все счастливы и хотя бы на миг готовы забыть о грядущих неприятностях, пока они не наступили.

Юлий услышал позади себя шаги, гулко отдававшиеся по мраморному полу. Он снова обернулся и увидел, что к алтарю подходит Тубрук. Управляющий поместьем выглядел, как всегда, здоровым, загорелым и полным сил. Юлий пожал ему руку с чувством, что Тубрук — его якорь в этом мире.

— Ты выглядишь немного растерянно, — заметил Тубрук.

— Волнуюсь. Горжусь. Удивляюсь, что столько людей пришло.

Тубрук с новым интересом посмотрел на толпу, потом, приподняв брови, повернулся к юноше.

— В этом зале едва ли не весь цвет Рима. Отец гордился бы тобой. Я тобой горжусь. — Он секунду помолчал, не зная, стоит ли продолжать. — Твоя мать хотела приехать, но она слишком слаба.

Юлий кивнул. Тубрук дружески стукнул кулаком ему по руке и вернулся на свое место во втором или третьем ряду.

— В нашей деревне мы берем девушку за волосы и тащим к себе в хижину, — пробормотал Кабера, чем стер блаженную улыбку с лица возмущенного жреца. Увидев, какое действие возымели его слова, старик весело продолжал: — Если это не помогает, мы даем ее отцу козу и хватаем какую-нибудь из ее сестер. Так гораздо проще — никаких обид, а отцу — бесплатное козье молоко. В юности у меня было стадо из тридцати коз, но пришлось почти со всеми расстаться, и я не смог себя содержать. Недальновидное поведение, но как тут будешь жалеть, а?

Откровенные рассказы о варварских обычаях вогнали жреца в краску.

Юлий хихикнул:

— Старый обманщик! Ты всегда говорил, что любишь смущать помпезных римлян!

Кабера громко шмыгнул носом.

— Возможно, — признался он, а сам стал вспоминать, как усложнил себе жизнь, когда предложил последнюю козу за одну ночь вперед.

В тот момент решение казалось разумным, но отец девушки схватил со стены копье и погнал юного Каберу в горы, где ему пришлось прятаться три дня и три ночи.

Жрец смерил Каберу взглядом, полным неудовольствия. Он тоже относился к нобилитету, хотя в своей религиозной роли был одет в особую кремовую тогу с капюшоном, которая оставляла открытым только лицо. Жрец терпеливо ждал невесту вместе с остальными. Юлий объяснил ему, что церемония должна быть как можно проще, чтобы его дядя смог уйти пораньше. Жрец с явным раздражением почесал подбородок, и тогда Юлий положил в складки его одежды мешочек с монетами в качестве «пожертвования» храму. Даже у нобилей были счета, которые нужно оплачивать, и долги, которые следовало возвращать. Жрец согласился сократить церемонию. После того как отец подведет Корнелию к жениху, он прочтет молитвы Юпитеру, Марсу и Квирину. [25] Авгуру заплатят золотом, чтобы он предсказал обоим богатство и счастье. После этого жених и невеста произнесут клятвы, и Юлий наденет на палец Корнелии простое золотое кольцо. Она станет его женой, а он — ее мужем.

Юлий почувствовал, как под мышками становится мокро от пота, и попытался стряхнуть с себя волнение. Он обернулся и встретился взглядом с Александрией, стоявшей в простой одежде с серебряной брошью. В ее глазах блестели слезы, но она кивнула ему, и напряжение в груди Юлия ослабло.

Сзади донеслась тихая музыка, которая постепенно становилась громче, заполняя зал до потолка, как дым благовоний, поднимавшийся из курильниц. Юлий повернулся к входу и забыл обо всем на свете.

Там уже стояла Корнелия, высокая и стройная, в кремовой одежде и тонкой золотой вуали. Она положила ладонь на руку отца, который не мог сдержать сияющей улыбки. Ее волосы были выкрашены в темный цвет, под цвет глаз, а у горла на светло-золотистой коже выделялся оправленный в золото рубин величиной с птичье яйцо. Корнелия казалась очень красивой и хрупкой. Когда они с отцом приблизились, Юлий почувствовал аромат ее маленького венка из вербены и цветов майорана. Цинна отпустил руку дочери и задержался на шаг позади.

— Я передаю Корнелию твоим заботам, Гай Юлий Цезарь, — официально произнес он.

Юлий кивнул.

— Я принимаю ее.

Юлий повернулся к Корнелии, а та в ответ подмигнула.

Когда они встали на колени, Юлий снова уловил аромат цветов и невольно покосился на ее склоненную голову. Любил бы он ее, если бы не знал Атександрии или если бы встретился с ней до того, как побывал в домах, где женщин покупают на ночь или на час? Тогда — целый год, нет, целую жизнь назад — он не был к этому готов. Над их головами жрец тихо забормотал молитвы, и Юлию это понравилось. Глаза Корнелии были мягкими, как летняя ночь.