Звездный удар - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Майкл Гир cтр.№ 141

— Лейтенант, — кивнула она. И голос ее посвежел.

Мэрфи ответил почтительным “мэм” и откозырял. И вдруг вся решимость покинула его.

— Что у тебя на уме, Мэрфи? Опять чем-то озабочен? — ее бровь вопросительно поползла вверх.

Он смущенно хихикнул и подошел поближе, усаживаясь у стены кабины напротив нее.

— Нет, мэм. Просто я хотел прийти сюда, когда Клякса не сможет нас услышать.

— Клякса? — спросила она, усаживаясь рядом с ним. — Разве он здесь нас не слышит?

Его улыбка растаяла.

— Нет, нет, мэм. Видите ли, я отключил перевод в кабине. Пришлось поискать нужный рычаг, но я все-таки сделал это. Встретившись с испытующим взглядом голубых глаз, Мэрфи прикусил губу. Сколько мужчин смогли бы тянуть ту лямку, которую тянула Шейла Данбер? Она совершила чудо — эта высокая женщина с блестящими светлыми волосами и темно-голубыми глазами. Она выбила почву из-под ног двух чуждых цивилизаций — и так блистательно!

— Так вот, — Мэрфи собрался с мыслями. — Мне кажется, теперь Клякса хочет превратить нас в пешек. В отличие от Толстяка, он мечтает “окультурить” нас. Не знаю, что это означает. Плохо это или хорошо. Но уж так я воспитан, что никому не доверяю, к тому же Клякса — вовсе не тот симпатяга пришелец, каким казался. У него огромное честолюбие, майор. Он хочет быть Овероном — и мы для него являемся верным путем к достижению заветной цели.

Она откинулась назад, обхватила руками колено и начала покачиваться из стороны в сторону, совсем как Ахимса, погруженный в раздумья. Между ее бровями опять пролегла морщинка.

— Мы без него не справимся, — сказала Шейла. — Мы уже начали переоборудовать корабль так, чтобы быть в состоянии самостоятельно управлять им. Дело в том, что у него было чертовски много времени, чтобы научиться управлять таким судном. А нам приходится изучать астронавтику с самых азов. Хорошо еще, что Барбара летала на реактивных самолетах ЦРУ. Но тем не менее космический корабль — это что-то иное, так ведь?

— Да, мэм. Я стараюсь быть прилежным звездным учеником. — Мэрфи откинулся назад и скрестил руки. — Он объявил мне свой возраст. Знаете какой? Шесть или семь миллиардов лет!

Шейла выглядела потрясенной — это было непривычное для Мэрфи зрелище.

— Господи боже мой! Чертовски древний маленький негодник, да?

— Так он говорит. После встречи с Шистом я вообще-то уже не спрашиваю здешних ребят о возрасте.

— Ну и что ты предлагаешь, лейтенант? Ты знаешь его лучше, чем кто-либо. Кажется, ты уже привязался к этому маленькому свистуну. Насколько он опасен?

Он прикусил губу и нахмурился, а Шейла продолжила:

— Будь честен со мной, Мэрфи. Когда-то твои соображения насчет производства Ахимса натолкнули меня на верную идею. Сэм говорит, у тебя отлично развита интуиция. Это мне тоже очень нужно. Какой бы дикой ни казалась тебе твоя мысль, выскажи, не стесняйся.

— Думаю, это зависит от того, майор, насколько мы сами цивилизованны. Если мы дрогнем, могут быть неприятности. Мы должны показать, что мы сильны. Мы должны продемонстрировать, что Земля готова к полетам в космос и к жизни среди звезд. Мы должны перехитрить Оверонов. А мы все еще не вычислили их. Черт, не знаю. Я всего лишь солдат.

Холодные голубые глаза Данбер прощупывали его.

— Ни один из нас больше не может быть “всего лишь солдатом”, лейтенант. Все мы — до последнего — специалисты и стратеги. Бог свидетель, они выбрали тебя для этого спецзадания не из-за твоего блестящего чувства юмора. Я уже не раз использовала твои замечания и наблюдения и надеюсь на большее. Мне требуется любая помощь. Ты близок к Кляксе — любой ценой сохраняй с ним дружеские отношения. У Кати блестящие аналитические способности разведчика, подключи и ее. Но запомни, Кляксу можно обсуждать только здесь! Это приказ, лейтенант. Мы не можем допустить, чтобы он от страха растерял мозги. Или можем?

Мэрфи усмехнулся.

— Думаю, нет. — Он провел языком по губам. — Но дело в том, что Клякса меняется. Он уже больше не раб Толстяка. Вы заметили? Мне кажется, что они бывают покладистыми только в присутствии Оверона. Ну, может быть, они копируют его поведение. А может, это и есть суть Оверонов. Клякса более самоуверен. Он размышляет и принимает решения. Вспомните, как он бегал за всеми, попискивал, гудел, попугайничал, повторяя за людьми их слова. Да, конечно, он становится более доверчивым, среди нас он чувствует себя в безопасности, да и сам по себе стал более уверенным.

— Он становится вождем. Боже, как я рада, ты укрепил мои подозрения на этот счет. — Она кивнула своим мыслям. — Что-нибудь еще?

Он медленно покачал головой:

— Нет, думаю, это все. Я буду продолжать приглядывать за ним.

— А я ускорю процесс обучения наших ребят. Нам нужно немного подтолкнуть их. Не надо прятаться в кусты, не так ли?

— Нет, мэм. — Мэрфи встал и порывисто отдал честь.

— Да, постой, лейтенант.

Мэрфи обернулся.

— Как там твои отношения с Габания? Вроде бы больше нет никаких недоразумений. Я не хотела, чтобы вы вдвоем оказались на этом корабле, но, к сожалению, иного выхода не было.

Мэрфи сжал зубы. Откровенничать с ней? А почему бы и нет?

— Майор, мы недолюбливаем друг друга. Но это не из-за политики. У нас за плечами долгая жизнь. И вообще, это очень личное, разные мироощущения. В обычной жизни одного из нас перевели бы в другую часть, исключив тем самым неприятности. А здесь мы видимся каждый день. Конечно, мы можем работать друг с другом. Нам это не нравится, но работа есть работа.

— А если поподробнее, лейтенант?

Мэрфи чувствовал себя неловко. Он тяжело перевел дыхание и сказал:

— Если, прибыв на Землю, мы разойдемся в разные стороны — это одно. А если нам предстоит работать вместе вечно — это другое. Тогда может случиться все что угодно. Его могут убить. Меня могут убить. Один из нас может закончить свои дни в одной части галактики, другой — на Андромеде или еще в каком-то месте, о котором я не имею понятия. Мы можем умереть от старости на расстоянии миллиона световых лет друг от друга. Но с другой стороны, не исключена возможность, что, когда все это кончится, мы встретимся на узкой дорожке, и один из нас не захочет уступить.

— Ты хотел бы забыть обо всем этом?

— Да, мэм. А вот Габания гнет свою линию. Поймите, в Афганистане ему приходилось изо дня в день бороться за существование. В бою, особенно таком специфическом, человек меняется. Меняются какие-то важные части души. У меня есть такое чувство, что Габания еще до войны был чудаковатым. Война просто усугубила это, окончательно исказив его представление о мире, о людях и о том, как в этом мире жить. Фил Круз сказал про него, что он мыслит только в одном направлении.