Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа - читать онлайн книгу. Автор: Кэтлин О`Нил Гир, Уильям Майкл Гир cтр.№ 74

Иешуа снова закрывает глаза, его губы движутся, беззвучно произнося молитву.

— Следует ли мне так называть тебя? Равви? — настаивает Пилат. — Ты учитель? Великий вождь? Мудрец?

— Всякий, кто во Истине, слышит голос мой, — шепчет Иешуа.

— Его голос, а не императора, — злобно шепчет Пилат, бросая взгляд на меня.

Снова оборачивается к Иешуа.

— Я слышал, как многие иудеи говорили, что ты — сын Давидов. Ты царь? Царь еврейский?

— Ты так сказал, — отчаявшись, отвечает Иешуа.

— Это означает «да» или «нет»? И будь осторожен с ответом. Именование себя царем евреев является государственной изменой, согласно lex Julia — римским законам.

Иешуа благоразумно воздерживается от ответа, понимая, что его пытаются подловить на слове.

Пилат разочарованно вздыхает.

— Позволь мне высказаться яснее, чтобы я был уверен, что ты в точности понимаешь предъявленное обвинение. Провозглашать себя царем провинции, находящейся под управлением Рима, если император не даровал тебе такового титула, как сделал он это по отношению к вашему царю Ироду, является государственным преступлением, именующимся crimen laesae maiestatis. Но я не слышал, чтобы тебе был дарован такой титул. Или был?

— Царство мое не от мира сего. Будь это иначе, разве не восстали бы мои последователи прямо сейчас, чтобы освободить меня? Я пришел в этот мир, чтобы свидетельствовать об Истине.

— Меня не интересует, сколь храбры твои так называемые последователи. Я спрашиваю, являешься ли ты царем. Подразумевая, что если у тебя есть царство, где бы оно ни находилось, то, следовательно, ты провозгласил себя царем. Это правильно?

Иешуа хранит молчание.

Темные брови Пилата сходятся.

— Возможно, я неправильно понял твой ответ. Имел ли ты в виду, что не являешься царем в политическом смысле этого слова, но скорее в смысле теологическом или нравственном?

Губы Иешуа сжимаются. [87]

Пилат оборачивается ко мне.

— Иосиф, ты же видишь, что подобные притязания лишь усугубляют его вину. Он провозглашает, что царство его не ограничивается этой маленькой, отдаленной, захудалой провинцией, что оно божественно и всеобъемлюще. Следовательно, он противопоставляет себя и свое царство божественной природе императора и Рима. А ведь божественным и всеобъемлющим может являться лишь царство бессмертного Тиберия Цезаря.

Кровь начинает закипать в моих жилах. Я понимаю, зачем он оставил занавесь открытой. Я стал свидетелем. И он хочет, чтобы я доложил Синедриону об увиденном.

Не думая о последствиях, я открываю рот, чтобы, возразить, но Пилат опережает меня.

— Иосиф, даже если бы у меня не было признательных показаний зелотов, свидетельствующих о его изменнических словах, я не могу допустить, чтобы, такое неуважительное отношение к императору осталось безнаказанным. Ты, конечно, понимаешь это.

Вставая, он произносит приговор.

— Иешуа бен Пантера, в соответствии с законами Рима я признаю тебя виновным в государственной измене по отношению к священной Римской империи. Приговариваю тебя к распятию сегодня же вместе с Дисмасом и Гестасом, твоими сообщниками.

Поворачиваясь ко мне, он улыбается.

— Декурион, отведите осужденного в камеру. Но прежде, в знак моего благоволения к моему хорошему другу Иосифу Аримафейскому, пусть бен Пантеру отхлещут до полусмерти. Это ускорит его смерть на кресте, он не будет слишком долго мучиться. Я ведь великодушен, правда, Иосиф? [88]

Декурион машет рукой солдатам. Те окружают Иешуа и уводят его в тюрьму. [89]

Все мое тело будто пронзает болью. Кружится голова.

«Нет! Нет! Нет!!!» — звучит где-то в сокровенных глубинах моей души.

Глянув на меня, Пилат направляется к выходу.

— Префект, пожалуйста, удели мне еще пару мгновений.

— Безусловно, Иосиф, ты, же мой друг.

Я едва держусь на ногах, а он улыбается, будто собирается просто поболтать.

— Согласно иудейским обычаям и закону, в праздничный день мы обязаны похоронить умершего до заката. Я смиренно прошу дозволения снять с креста и похоронить каждого, кто умрет сегодня.

Бог Израилев требует, чтобы я проявил такое же милосердие и к двум преступникам, осужденным вместе с Иешуа. А Иешуа… Иешуа, очевидно, ожидает, что я сделаю по отношению к человеку, любимому всем сердцем, то же, что и по отношению к чужим людям, [90] которых знать не знаю.