Русь против Тохтамыша. Сожженная Москва - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Поротников cтр.№ 56

В таких шапках щеголяли все дружинники Остея Валимунтовича.

До сего случая Всеволоду удавалось видеть супругу Дмитрия Донского лишь издали. Однажды великая княгиня проехала по Успенской улице в открытом возке, запряженном парой белых лошадей. Еще Всеволод видел Евдокию Дмитриевну на молебне в Архангельском соборе, это было три дня тому назад. И вот Всеволод оказался с великой княгиней почти лицом к лицу.

Беседа Евдокии Дмитриевны с Остеем Валимунтовичем происходила в нижних покоях великокняжеского терема, озаренных пламенем масляных светильников. Остей вошел туда вместе со Всеволодом и с гридничим Кориатом, надеясь, что те помогут ему уговорить великую княгиню не уезжать из Москвы.

На вид Евдокии Дмитриевне было около тридцати лет. Это была статная высокая женщина с горделивой осанкой. При этом она держалась без какого-либо высокомерия и надменности. Длинное платье из белого бархата, ниспадавшее до самого пола, лишь подчеркивало ее статность и прямую спину. Поверх платья была накинута ферезея из алтабаса вишневого цвета, с меховым воротником, с очень длинными откидными рукавами. Голова великой княгини была плотно повязана белым убрусом и покрыта круглой парчовой шапочкой с опушкой из куницы.

Евдокия Дмитриевна имела правильные черты лица, ее большие синие очи светились умом и некой внутренней силой. Темные брови дугой, густые изогнутые ресницы и красиво очерченные алые уста придавали облику великой княгини неотразимое очарование.

Разговаривая с Остеем, Евдокия Дмитриевна нетерпеливо прохаживалась по комнате, то выглядывая в окно, то оглядываясь на входную дверь. По ее одеянию и по непреклонному голосу можно было понять, что она твердо решила сегодня же уехать из Москвы. Опасность угодить в руки татар нисколько не пугала великую княгиню. Она лишь отмахивалась от предостережений Остея.

– Татары еще далече, – молвила Евдокия Дмитриевна. – Не удерживай меня, князь. Лучше наведи порядок в Москве, а то пьяные мужики совсем распоясались! Злыдни хватают знатных женщин за грудь прямо в храме, золотые украшения с них срывают! – Красивые глаза великой княгини потемнели от гнева. – Отсечь бы им руки за такое нахальство!

Всеволод и Кориат стояли в сторонке возле массивного столба, поддерживавшего потолочную балку, не осмеливаясь приблизиться к великой княгине.

Неожиданно в светлицу торопливо вбежал священник в черной рясе, с черным клобуком на голове, с большим серебряным крестом на груди. Глянув на лицо священника с длинной черной бородой, с прямым крупным носом, Всеволод чуть не ахнул от удивления. Это был митрополит Киприан. До этого Всеволоду доводилось видеть Киприана на службе в храме, облаченного в роскошные архиерейские одежды. На миг Всеволоду показалось, что он скорее всего ошибся, приняв за Киприана невесть откуда взявшегося монаха.

Однако поведение великой княгини мигом развеяло все сомнения Всеволода.

Устремившись к монаху, Евдокия Дмитриевна с поклоном поцеловала ему руку.

– Готов ли ты в путь, владыка? – спросила великая княгиня.

– Куда ты, туда и я, государыня, – ответил Киприан. – Но… выпустит ли нас народ из города?

– Добром или силой, но мы выберемся из Москвы, – твердо произнесла Евдокия Дмитриевна. – Князь Остей пособит нам в этом.

Остей тоже приблизился к митрополиту и приложился губами к его руке.

– Стало быть, и ты бросаешь нас в беде, владыка, – с горечью обронил он.

– Не бросаю, а намереваюсь сподвигнуть тверского князя выступить с войском против татар, – проговорил Киприан, со значением подняв кверху толстый указательный палец. – Когда еще дождемся из Костромы Дмитрия Донского с полками. Тверь же от Москвы недалече.

– Что ж, Бог тебе в помощь, владыка, – промолвил Остей.

Понимая, что народ скорее всего не выпустит из Москвы митрополита и великую княгиню с детьми, а у него не хватит сил, чтобы сломить сопротивление черного люда, Остей повелел без лишнего шума отворить Свибловы ворота, у которых несли стражу его дружинники. Таким образом, митрополиту, великой княгине и их свите удалось в вечерних сумерках выскользнуть из города.

Стоял август 1382 года.

На другой день спозаранку на площади перед Архангельским собором стихийно собралось народное вече. Слух о том, что митрополит Киприан и великая княгиня с детьми бежали из города, вызвал взрыв яростного негодования среди простонародья. Нашлись немногочисленные очевидцы, видевшие, как вереница всадников и несколько повозок покинули великокняжеское подворье вчера на закате дня. Священники и монахи ополчились на игумена Африкана, который не только не удержал Киприана от бегства, но помогал ему переодеваться в монашескую рясу на подворье Чудова монастыря.

Африкану пришлось оправдываться перед горожанами, собравшимися на площади. Игумен стоял на том, что Киприан ушел из Москвы не от страха за собственную жизнь, но из желания убедить тверского князя выступить на подмогу к московлянам.

Толпа была настроена непримиримо. Кто-то из горожан швырнул в Африкана камень. Окружив игумена, люди осыпали его ругательствами, порвали на нем рясу.

Однако озлобление посадской бедноты поднялось еще большей волной, когда на площади появился Остей Валимунтович с небольшой свитой.

– Вот, он – изменник! – понеслись крики со всех сторон. – Пусть он держит ответ, почто помог сбежать из города Киприану и великой княгине. Небось, Киприан ему золотишка отсыпал из митрополичьей казны!

В Остея полетели камни, загрохотавшие по красным щитам гридней, окруживших князя плотным кольцом. Угрозы и проклятья изрыгались из многих сотен глоток, создавая оглушительный шум и гам. Кое-где над головами людей засверкали клинки мечей и кинжалов, зловеще топорщились острия копий. Толпа была готова разорвать Остея и перебить всех его дружинников.

Напрасно воевода Копыл, раскинув руки в стороны, метался перед плотными рядами посадских мужиков, убеждая их дать слово Остею. Никто не желал слушать Копыла.

– Дмитрий Донской бросил нас на произвол судьбы, вот уже пять дней от него ни слуху ни духу! – кричали Копылу из толпы разгневанные голоса. – Остей призывает защищать Москву от татар, а сам позволяет купцам и боярам уносить отсюда ноги. Теперь вот с помощью Остея из Москвы ушмыгнули митрополит Киприан и великая княгиня. Это ли не предательство? Мы свои дворы сожгли в посадах, взялись за оружие ради спасения Москвы от нехристей, а знать со своей чадью разбегается кто куда!

Самые горячие головы требовали казнить Остея, а главенство над ратью отдать воеводе Копылу.

Кожевник Маркел, назначенный сотником, предложил разоружить всех бояр и их гридней, какие еще оставались в Москве. Мол, все равно от них не будет никакого проку.

– Не станут эти злыдни с татарами сражаться, – разглагольствовал Маркел, успевший с утра хлебнуть вина. – Все едино разбегутся они, как крысы, при первой же возможности. Пусть удирают негодяи имовитые, но их оружие нам пригодится.