Русь против Тохтамыша. Сожженная Москва - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Поротников cтр.№ 34

Гневный ропот, зародившийся в толпе татарской знати, быстро стих, едва боярин Плещей открыл рот, обратившись к Тохтамышу с длинным напыщенным приветствием. Плещей говорил по-татарски. Восхваляя до небес Тохтамыша и его предков по мужской линии, Плещей от лица московского князя поздравил его с воцарением в Золотой Орде, пожелал ему благоденствия и побед над всеми врагами.

Затем, после краткой паузы, Плещей перешел к тому, ради чего, собственно, он и приехал в Сарай.

– Князь мой моими устами говорит тебе, светлый хан, что твоим данником он себя не считает. Прими от него сей назидательный дар, великий государь. – Один из спутников Плещея сунул ему в руки холщовый мешок. Плещей достал из мешка разрубленный хомут, положив его к ногам Тохтамыша. – Не гневайся, светлый хан, но Москва сбросила с себя рабское ярмо. Отныне Русь и Орда – равные братья. Дмитрий Иванович предлагает тебе свою дружбу, великий хан. Он с радостью примет сарайских торговцев у себя в Москве, ведь лучше торговать, чем воевать. Мамай не хотел понимать этого, за что и горько поплатился!

Отступив от ханского трона, боярин Плещей вновь отвесил поклон.

Татарские вельможи застыли в напряженном молчании, пораженные дерзкими словами московского посла и его столь вызывающим подарком.

На лбу Тохтамыша образовалась мрачная складка, его губы сурово сжались. Он еще раз окинул неприветливым волчьим взглядом стоявших перед ним московитов, словно собираясь натравить на них свою стражу. Возникшая гнетущая пауза была подобна натянутой струне, готовой вот-вот оборваться. На лицах у некоторых татарских эмиров и беков появились злорадные ухмылки: они были уверены, что через несколько минут эти дерзкие урусы будут обезглавлены.

Однако Тохтамыш взял себя в руки и натянуто улыбнулся послам. Он спрятал свои пальцы, сжавшиеся в кулаки, в широкие рукава своего роскошного шелкового халата.

– Я не совершу ошибку Мамая и принимаю дружбу князя Дамир-мола, – промолвил Тохтамыш, обращаясь к боярину Плещею. – Надо признать, пришли новые времена. Торговля выгоднее войны. Я с радостью отправлю сарайских купцов в Москву и Владимир. Пусть и торговые гости с Руси смело приезжают к нам в Сарай. Я готов предоставить им льготные пошлинные сборы.

– В таком случае, великий хан, надо бы составить письменный договор, – обрадованно вставил Плещей.

– Непременно. – Тохтамыш милостиво кивнул головой, увенчанной островерхой круглой шапкой. – Завтра же мои писцы составят нужную бумагу и вручат тебе, посол.

На этом прием был окончен. По знаку дворецкого, московиты отвесили Тохтамышу прощальный поклон и зашагали к выходу из тронного покоя, уверенно топая сапогами по мозаичному полу.

Эмир Едигей, оставшись наедине с Тохтамышем, дал волю своему гневу. Поведение московских послов возмутило его до глубины души.

– Московиты просто обнаглели, повелитель! – сказал Едигей, сверкая глазами. – Их наглость должна быть наказана! Я считаю, что послов нужно обезглавить, а их головы отправить в Москву.

– Не горячись, Едигей, – промолвил Тохтамыш, весь облик которого излучал невозмутимое спокойствие. – Не пристало мне, великому хану, убивать послов. Пора моей молодости, когда я совершал необдуманные поступки, миновала. Теперь мне уже за тридцать, наступил расцвет рассудительности для моего разума, как говорят мудрецы.

Тохтамыш подошел к узкому окну с закругленным верхом. С высоты второго этажа ему открылся широкий внутренний двор, мощенный желтыми плитами песчаника. Юго-восточный угол двора был укрыт голубой тенью. Северо-западная половина двора была залита горячим солнечным светом.

В этот момент через внутренний двор прошествовали московские послы в сопровождении дворецкого, они направлялись к главным дворцовым воротам. Толстяк Тарбей на ходу о чем-то беседовал с боярином Плещеем, эмоционально жестикулируя руками. Круглая зеленая шапочка на голове Тарбея съехала набок, но он не замечал этого. Плещей по-прежнему держал свою соболью шапку в руке, хотя прочие послы из его свиты уже водрузили шапки себе на голову.

– Едигей, распорядись, чтобы каждому из московских послов было подарено по коню, – стоя у окна, проговорил Тохтамыш. – Сам выбери из моего табуна чистокровных скакунов-трехлеток. Пусть Дамир-мол тешит себя мыслями, будто я смирился с независимостью Москвы от Орды. Пусть князь московитов горделиво задирает нос передо мной. – Тохтамыш усмехнулся, и усмешка его была зловещей. – Придет время, и я втопчу его гордыню в грязь!

Торговые льготы русским купцам, отмененные Мамаем, были восстановлены Тохтамышем в прежнем виде. В дворцовой канцелярии боярину Плещею был вручен письменный договор, скрепленный красной печатью Тохтамыша, на которой был изображен барс с оскаленными клыками.

Сразу после отъезда московских послов в Сарае объявились послы из Литвы, от великого князя Ягайлы. Возглавлял литовских послов Скиргайло, родной брат Ягайлы.

Литовские послы привезли дары Тохтамышу – связки ценных мехов и клинки, украшенные позолотой. Татарским языком литовцы не владели, поэтому разговаривали с Тохтамышем через толмача.

Скиргайло был молод, ему недавно исполнилось двадцать восемь лет. По тому, как он держался перед Тохтамышем, было видно, что льстить и угодничать ему не в новинку. У всех литовцев в свите Скиргайлы имелись борода и усы, это были люди степенные и суровые на вид. Рядом с ними Скиргайло выглядел сущим юнцом, поскольку не имел ни усов, ни бороды. В отличие от своих спутников, облаченных в литовские одежды, Скиргайло предстал перед Тохтамышем в коротком половецком кафтане и в сапогах из сыромятной кожи, какие носят степняки.

Оказалось, что Скиргайло приехал в Сарай искать помощи у Тохтамыша для своего брата Ягайлы, которого их родной дядя Кейстут изгнал из Вильно, лишив литовского трона. Кейстут и его сын Витовт были недовольны тем, что Ягайло враждует с Москвой и ведет переговоры с Тевтонским орденом о передаче крестоносцам Жемайтии. Ольгерд, отец Ягайлы, долго и упорно воевал с тевтонскими рыцарями, не желая уступать им Жемайтию. Ольгерд сумел сильно потеснить крестоносцев, изгнав их за реку Неман. Кейстут и Витовт ополчились на Ягайлу и его братьев, полагая, что те готовы пожертвовать отцовскими завоеваниями, польстившись на подачки тевтонцев.

Тохтамыш плохо разбирался во всех тонкостях литовских интриг, но он милостиво выслушал Скиргайлу и обещал оказать поддержку Ягайле. Тохтамышу было важно, что Ягайло настроен непримиримо к Москве, усилившейся после победы на Куликовом поле. Беседуя со Скиргайлой, Тохтамыш ни словом не попрекнул того тем, что в прошлую осень Ягайло собирался воевать с ним на стороне Мамая. Что было, то прошло. Ягайло был нужен Тохтамышу, который вынашивал замысел похода на Москву. Было бы неплохо, рассудил Тохтамыш, если татарскую конницу в этом походе поддержат литовские полки.

– Знавал я твоего отца, младень. – Князь замедлил шаг, оглянувшись на идущего за ним Всеволода. – Родителя твоего звали Давыдом Ефимовичем. И прозвище у него было Баглай. Так?