Тайные дневники Шарлотты Бронте - читать онлайн книгу. Автор: Сири Джеймс cтр.№ 72

Хитрый блеск глаз-бусинок и снисходительный неискренний тон подтвердили все опасения, какие у меня когда-либо имелись касательно его персоны.

— С Ньюби покончено, — решила Анна в то же утро, когда мы сели в поезд, нагруженные книгами, которые нам дал мистер Смит. — Никогда больше не буду у него издаваться.

— Остается надеяться, что он выполнит свою часть сделки, — вздохнула я.

Ньюби действительно написал опровержение в «Харпере», но вскоре разболтал наш секрет. К тому же прошел не один год, прежде чем он выплатил хоть малую долю денег, причитавшихся моим сестрам.

В поезде мы с Анной перечитали первые рецензии на «Незнакомку из Уайлдфелл-холла», которая вышла в день нашего прибытия в Лондон. Отзывы были неоднозначными; критики хвалили стиль, но осуждали живописное изображение человеческих пороков и «нездоровую любовь писателя ко всему грубому, если не сказать зверскому».

Я переживала за Анну. Хотя она по большей части молчала, будучи по природе необщительной, тихой и замкнутой, я видела, что она принимает неодобрительные мнения близко к сердцу. Однако, несмотря на критику (или, возможно, благодаря ей), роман Анны продавался очень хорошо, и Ньюби выпустил второе издание всего через шесть недель после первого.

Как только мы пересекли порог пастората, Эмили усадила нас у камина в отцовском кабинете и заставила скрупулезно описать все, что мы видели и делали за последние пять дней. Я весело болтала о наших приключениях, Анна тоже вставляла словечко тут и там. Хотя Эмили отказалась ехать в Лондон, блеск ее глаз выдавал удовольствие, которое она испытывала, проживая чужую жизнь. Я поведала все, воздержавшись лишь от упоминания, что невольно проговорилась мистеру Смиту и мистеру Уильямсу. Правда всплыла через две недели, когда Эмили прочла письмо от мистера Уильямса, где он упоминал моих сестер.

— Как ты могла? — взорвалась Эмили, размахивая письмом у меня перед носом с той же яростью, какую обрушила на мою голову, когда я обнаружила ее стихотворения. — Я же ясно выразила свое мнение по данному вопросу!

— Ради бога, прости. — Я покраснела от стыда. — Сама не знаю, как с моего языка сорвалось «мы три сестры».

Я пожалела о признании в тот же миг.

— Ты должна немедленно известить мистера Уильямса, что впредь мистер Эллис Белл не потерпит никакого другого обращения, только по псевдониму.

Я повиновалась. Не уверена, что Эмили успела меня простить.

Через шесть недель после возвращения из Лондона произошло событие, которое кардинально изменило мои отношения с мистером Николлсом. Все началось с того, что Марта сообщила мне грустную новость: семейство Эйнли, все лето осаждаемое недугами, только что потеряло своего младшего сына. Месяц выдался мучительный и жестокий. Папа всю прошлую неделю лежал в кровати с тяжелым бронхитом, и мистер Николлс выполнял его обязанности. Я намеревалась выразить соболезнования Эйнли. Поскольку Эмили никогда не наносила подобных визитов, а Анна была занята другими делами, я решила отправиться одна.

Было жаркое утро конца августа. У дома Эйнли детишки всех возрастов бесцельно болтались у стен, играли только самые младшие, но без обычного гомона; они не окружили меня, когда я шла к передней двери. Из дома доносились приглушенные голоса и плач. С тяжестью на сердце я постучала. Дверь открыл мистер Эйнли: высокий, крепкий мужчина с редеющими песочными волосами и преждевременно изборожденным морщинами лицом.

— Мисс Бронте, — кивнул он, вытирая рукавом полные слез покрасневшие глаза и жестом приглашая меня войти.

В маленькой темной комнате собрались печальные люди в черной или темной одежде (у кого какая нашлась); многие женщины всхлипывали. Миссис Эйнли сидела в кресле-качалке и тихонько плакала. Их старший сын Джон в той самой рубашке, которую мы с Анной сшили год назад, стоял рядом с крошечным гробиком у камина.

Я направилась к хозяйке. Мне подали стул, я села и взяла ее за руку.

— Всем сердцем сожалею о вашей утрате, мистер Эйнли. Разделяю ваше горе, мэм. Могу лишь вообразить, как тяжело потерять ребенка.

— Наш Альберт был таким милым bairn, — с трудом произнесла миссис Эйнли. — Совсем не доставлял хлопот. Подхватил лихорадку и сгорел за две ночи, как свечка, не успела я опомниться.

Она разразилась слезами.

— Потеря сына — большое горе, — сказал мистер Эйнли, — но придется смириться, такова воля Божья. Да только нам еще тяжелее, оттого что мистер Николлс отказался его хоронить.

— Отказался хоронить? — изумленно повторила я. — Но почему?

— Он считает, что хоронить некрещеного ребенка — против Бога и всех его принципов, — пояснил мистер Эйнли.

— Против принципов? — возмутилась я. — Похоронить ребенка?

— Конечно, мы хотели окрестить сына! — воскликнула миссис Эйнли. — Но я слегла после родов на целых два месяца, затем заболели муж и другие дети, а после было уже поздно. Мы спросили, может, пастор похоронит ребенка, но мистер Николлс заявил, что мистер Бронте прикован к постели и все равно решит так же.

Несомненно, так бы и было. Во мне закипала злость. Я часто спорила с отцом из-за подобного церковного упрямства; то была одна из немногих косных догм пьюзеизма, которых папа строго придерживался.

— По словам мистера Николлса, нашего крошку нельзя хоронить в церковном дворе, — продолжала миссис Эйнли. — Выходит, бедняжка Альберт будет осужден на вечную муку, коли мы похороним его сами, без благословения священника.

Ярость и смятение клокотали во мне. Я попрощалась с Эйнли, выразила свои глубочайшие соболезнования и пообещала разузнать, нельзя ли чем-то помочь им. Затем я немедленно отправилась домой, намереваясь выплеснуть свой гнев на папу. Однако, повернув на Черч-лейн, я увидела, как мистер Николлс выходит из школы. С колотящимся сердцем, я поспешила к нему.

— Сэр! Только что я была у Эйнли. Они говорили о вашем бессовестном поведении. Вы отказались похоронить их дитя! Как вы можете называть себя христианином, сэр, и обращаться с людьми так жестоко?

— Мисс Бронте! — Мистер Николлс явно не ожидал такого напора. — Очень жаль, если это оскорбило вас, но я только выполнил свой долг.

— Ваш долг? Разве ваш долг состоит в пренебрежении нуждами невинного малыша? Разве не достаточно печально, что он встретил такой безвременный конец? Быть изгнанным с церковного двора! Теперь его родители боятся, что он обречен на вечные муки!

— Так и есть, что бы я ни делал. Ребенок Эйнли не был крещен. Родители выполнили свои мирские обязанности, зарегистрировав ребенка в местной судебной канцелярии, но пренебрегли своими божественными обязанностями и не провели религиозного таинства.

— О! Полагаю, мне следовало ожидать такого своекорыстного, расчетливого, ханжеского ответа от вас! — Моя кровь кипела. — Вы не священник, мистер Николлс, вы механизм! Бездумный автомат, выполняющий свою работу без малейшей мысли или сочувствия людям, которым она предназначена!