Заговор против террора - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Маркман cтр.№ 3

— Что касается причин… Нет необходимости их сейчас обсуждать. Поговорим подробнее после выполнения задания. Почему тебя это беспокоит? Выполнять-то не ты будешь.

Цанава почесал лысину и поморщился.

— Понимаешь, я видел Сталина недавно. Плохо он выглядит. Недолго ему жить осталось, как я вижу. После него начнутся разборки, и не известно, кто с кем будет счеты сводить. Вдруг, кто из евреев верха возьмет, или у них влияние будет? Их до сих пор много в партии, дай в наших органах. Все начнет крутиться в обратную сторону.

— Будущего никому знать не дано, — философски отделался Берия. — Даже и при нем ты не можешь знать, что будет через год. Выбора-то у тебя все равно нет, так что выброси свои заботы из головы. Хочешь поесть, или выпить чего? Жена быстро накроет.

— Нет, нет, дорогой Лаврентий, большое спасибо. Мне нужно спешить, наш спецпоезд скоро отходит. Я пойду, шофер — охранник ждет меня в машине.

После ухода Цанавы Берия погрузился в размышления, пытаясь докопаться до сути замыслов вождя. Нет сомнения, что убийство Михоэлса — лишь звено в цепи кампании против евреев, которую Сталин начал в 1943 году, в разгар войны. Однако тайное убийство не в обычной манере Сталина. Он всегда начинал ликвидацию неугодных с идеологической кампании: развенчать жертву как врага народа или шпиона, заклеймить позором и расстрелять с пролетарской принципиальностью за преступления против родины. Почему же сейчас нужно тайно убить? Так, так… Михоэлс — дважды лауреат Сталинской премии. Нелепо обнаружить в нем врага народа, но Сталин и не таких предавал суду. Михоэлс — председатель Еврейского Антифашистского Комитета. Это — большое неудобство; тогда нужно будет сразу браться за ЕАК, и это вызовет огромный и явно неуместный резонанс в мире. Судить Михоэлса — значит потерять многочисленные полезные связи за границей. Быть может, он хочет взяться за ЕАК после убийства Михоэлса? Имеет смысл. Но тогда. Полина Жемчужина, еврейская жена Молотова — активный член ЕАК. Жена Ворошилова — еврейка. Каганович — еврей. От них, старых членов Политбюро, Сталин хочет избавиться. Берия не переставал удивляться, почему Молотов, прекрасно понимая, в каком направлении движется антиеврейская кампания, не разведется с женой. Ведь вокруг столько молодых и красивых баб, готовых ее заменить. Выбирай любую. Ну, ладно, дело вкуса. Сейчас, однако, эта привязанность может стоить Молотову жизни.

А кто после них на очереди? Впрочем, все ходы вождя не просчитать. Если он, помимо всего, решил устроить массовое гонение на евреев и, используя эту карту, уничтожить свою старую гвардию, значит нужно взять всю эту кампанию в свои руки. Держаться в стороне от массовых репрессий — опасная тактика, когда имеешь дело со Сталиным.

Никто из этих чистоплюев не остался в живых. И принимать в них участие — тоже опасно. Никто из тех, кто возглавлял массовые репрессии, не остался в живых.

— Парадокс — рассуждал сам с собой Берия, — что все члены Политбюро знают это и, тем не менее, рвутся наверх, к Сталину, как бабочки к пламени свечи. Берия хорошо знал, что двигало этими людьми, ведь он был одним из них. Власть!

Есть в ощущении власти демоническая сила. Оно сильнее самого большого счастья. Страх и преклонение людей перед тобой дурманят сознание. Власть, однажды испытанная, становится дороже денег, любви женщин, и даже здоровья. Человек, заболевший властью, навсегда теряет здравый смысл. Потерять власть для него хуже смерти. Не достигнуть высшей власти — значит разбить свою мечту вдребезги, как разбивают бокал когда из него выпито хорошее вино. Власть — это ощущение мощи и силы. И если властолюбец натыкается по пути к вершине пирамиды на соперника такой же силы и таких же амбиций, им овладевает одно желание: убрать его с дороги, убить, как бешеную собаку. Власть. Она вселяется в человека как злой демон и никогда не покидает его. Одурманенный ею верит, что не принадлежит больше к обычному роду человеческому. Он принадлежит истории, и потому суждения толпы о нем не имеют никакой ценности. Опасная эта игра — стремиться к высшей власти. До сих пор она заканчивалась падением с высоты в пропасть, где сброшенного ждала позорная и мучительная смерть. Но отказаться от этой игры невозможно; власть — это помешательство, это наркотик сильнейшего действия, и потому доводы разума не доступны тому, кто этот наркотик попробовал.

Путь наверх связан со смертельным риском. Но ведь часто люди рискуют жизнью ради совсем будничных целей. Если уж стоит из-за чего-то рисковать, так это из-за власти.

Цель оправдывает средства. Поэтому наверху собрались люди жесткие и жестокие, для которых коммунистическая мораль — чепуха, придуманная для толпы. Наверх, к солнцу, и никакие чувства или соображения души не останавливают пилигрима власти. Ибо закон и мораль больше не для тебя. Ты выше закона и морали. Ты — вершитель судеб, властелин, который заставляет людей выполнять закон, но не подчиняется ему.

С властью приходит мания величия. От этого не свободен никто. Человек преображается до конца дней своих. Он видит мир только через призму своего «Я». Алчность к поклонению и преклонению не знает границ. Она гложет пораженного этой болезнью даже ночью, и кричит из глубин подсознания: еще, еще…

Обыкновенный человек не может судить властелина, ибо даже при самом могучем воображении ему не понять, в каких обстоятельствах приходиться властелину принимать решения, среди каких подводных рифов ему приходиться лавировать.

Берия хорошо понимал Сталина в вопросах власти. Он знал, что избежать опалы и расправы этого параноика нет возможности. Единственное спасение — это избавиться от него. В такой игре изощренная стратегия и, в конечном итоге, счастливый случай, решают все.

Недели не прошло после прибытия Кирилла на Лубянку, как привалило ему, новичку, счастье участвовать в секретной и важной операции. Сообщение об этом пришло от полковника Щеголева в его кабинете.

— Готов выполнить ответственное задание партии и правительства? — спросил полковник, заранее зная ответ.

— Так точно, — отрапортовал Кирилл и хотел было подняться и выпрямиться в струнку, чтобы отдать честь, но Щеголев жестом остановил его.

— Сиди, сиди. Это тебе не армия, у нас таких формальностей нет. Вот какой вопрос тебе: ты, в свою бытность в СМЕРШе, убивал людей?

— Было странно слышать такой вопрос от Щеголева. Его внешний вид соответствовал его фамилии; на нем был тщательно отутюженный, по ладной его фигуре скроенный костюм, часы какие-то иностранные, накрахмаленный белоснежный воротник рубахи, — и все это дополнялось и подчеркивалось аккуратной, волосок к волоску уложенной прической. Франт, сразу видно, и наверняка любитель женщин, хоть и лицом не красавец: нос картошкой, круглое, начинающее полнеть лицо и маленькие, узко посаженные глаза. Однако он сразу располагал к себе, в особенности своей доброй, дружеской улыбкой.

— Конечно, приходилось, — охотно ответил Кирилл. — Сколько стрелять приходилось, когда охотились за всякого рода сволочами.

— Я не о том, — сказал Щеголев и прижал ладонь с растопыренными пальцами к поверхности стола. Кирилл отметил, что кожа на тыльной стороне его руки была гладкая, видать, не приходилось ему много работать физически. А полковнику было наверняка уже далеко за сорок, старый, по понятию Кирилла, а вот, поди, неплохо выглядит.