Торжество возвышенного - читать онлайн книгу. Автор: Нагиб Махфуз cтр.№ 9

— Опять насчет квартиры, барышня Халима?

Она ответила ему сдавленным голосом:

— Легче найти иголку в стоге сена.

Все еще зачарованный этой женщиной, я вмешался:

— Ты ищешь квартиру?

Она утвердительно кивнула головой, сделав глоток чая. Дядюшка Бургуль представил нас друг другу:

— Господин Карам Юнес, суфлер труппы… Барышня Халима аль-Кабш, новая билетерша.

Дерзости мне было не занимать, и я спросил:

— Все ради замужества?

За нее ответил Дядюшка Бургуль:

— Она живет с теткой в тесной квартире, мечтает о собственной, маленькой, и чтобы жить одной, но за это нужно платить.

Я сказал, не задумываясь:

— У меня есть дом…

Она впервые взглянула на меня с интересом:

— Правда?

— Большой дом. Он старый, но там два этажа.

— По квартире на каждом этаже?

— Да нет… Он не поделен на квартиры.

Ахмед удивился:

— И она сможет занять целый этаж?

— А почему бы нет?

Тогда она спросила:

— Это не стеснит Вашу семью?

— А я один живу.

Она вскинула брови, отворачиваясь от меня, но я тут же защитил свои добрые намерения:

— Вот увидишь, места хватит и тебе, и твоей семье.

Она не ответила, посчитав тему закрытой, но дядюшка Ахмед спросил меня:

— Какова плата?

— Никто раньше не снимал у меня, да я и не жадный!

Он спросил серьезно:

— Хочешь, приведу тебе жильца?

И я заявил:

— Не хочу! Это дом моих родителей, с ним связаны мои воспоминания. Я просто хотел помочь барышне, поскольку она моя коллега.

Дядюшка Ахмед Бургуль рассмеялся:

— Дай нам подумать, с божьей помощью…

И она ушла, оставив в моей душе оживление, смятение и неистовое желание.

* * *

Вот она сгорбилась на своем стуле и скрестила руки. Ее взгляд полон отвращения и недовольства. На лбу у нее, словно проклятье, собираются морщины. Не лучше ли одиночество, чем тяготиться друг другом? Где же прежняя ослепленность? Где же радостное упоение? В каком уголке Вселенной оно похоронено?

* * *

Каждый раз, когда я видел ее в красном буфете, говорил себе: «Эта девушка мучает меня так же, как голод». Словно в бреду я вижу, как она веселиться в старом доме, возвращая мне молодость, разгоняя кровь. Я мечтаю, что она избавит меня от всех неизлечимых болезней.

Дядюшка Ахмед Бургуль старался подтолкнуть меня всякий раз, как оставался со мной один на один. Однажды он сказал:

— Халима мне родственница со стороны матери. Образована, умна. Я попросил аль-Хиляли, чтобы ее взяли на работу.

Совершенно искренне я произнес:

— Действительно, замечательная девушка!

— Ее тетя — хорошая женщина, и она тоже барышня… с принципами…

— Не сомневаюсь.

Он посмотрел на меня с улыбкой, от которой мое уже созревшее желание возросло еще больше. Я поддался соблазну, созданному собственным воображением, позволил убаюкать себя мечтами наяву. Мной владели неуправляемые чувства. И однажды я обратился к нему:

— Дядюшка Ахмед, я искренне желаю…

Уже в следующую секунду он понял, что я хотел сказать, и с радостью проговорил:

— Прекрасно и мудро.

— У меня нет иного дохода, кроме зарплаты, но есть жилье, а это, по нашим меркам, огромный плюс.

— Твердая почва под ногами лучше внешнего лоска.

На той же неделе он встретил меня со словами:

— Поздравляю, Карам!

Меня укрыла прохладная тень — я на территории невинного сватовства. В атмосфере чистоты, в шелковую ткань которой вплетаются блеск мечты и сладость реальности. Она подарила мне кожаный несессер, в котором были в ряд разложены по кармашкам или прикреплены бритвенные принадлежности. Я радовался, как ребенок. А Сархан аль-Хиляли поздравил меня с началом новой жизни и повышением зарплаты на два фунта. Коллеги по театру праздновали с нами в буфете и осыпали нас цветами и сладостями.

* * *

О чем думает жена? Рассеяно перебирает потной рукой кукурузные хлопья. В ее голове не зародилось ни одной светлой мысли. Нам было суждено раздражать друг друга в этой клетке. Отбросы рассыпаны по плоти старой улицы, что придает ей иной вид в лучах света. Порывы ветра гонят мелкий мусор, и бесчисленные ребячьи ноги топчут его. О чем думает женщина?

* * *

Брачная ночь? Непременно, с петушиным криком. Жестокая реальность подвела нас к краю бездны. Радостный свет нового дня перестал будить нас по утрам, — осталась только память о нем. Я настолько оцепенел, что, если бы ни звук ее сдавленных рыданий, я бы подумал, что умер. Плач выдал все. Она проронила:

— Я никогда не прощу себе.

«Правда?»

И потом:

— Надо было…

«Зачем? Только не продолжай больше…»

И еще промямлила:

— Но я в тебя влюбилась.

Я узнал ее секрет, а она мой — пока нет. Откуда ей знать, что и у ее мужа было тоже кое-что в прошлом? Откуда ей знать, насколько он развращен? Я не поддался на ее игру. Просто был удивлен, но и это удивление счел за благо.

Я сказал с едким сарказмом:

— До прошлого мне нет дела.

Она наклонила голову, возможно, чтобы скрыть свое удовлетворение, и сказала:

— Я ненавижу прошлое, я рождаюсь заново.

Будничным тоном я произнес:

— Это хорошо.

Отброшено последнее желание узнать больше. Я не сержусь, но и особой радости не испытываю. Все же я люблю ее. Я начинал свою новую жизнь с серьезным намерением.

* * *

Проходят часы, а мы не обменялись и словом. Как два арахиса в одной скорлупе. Покупатели заходят разве что пожаловаться на дороговизну, на разлитые сточные воды и убийственную очередь в кооперативные лавки. Я выражаю сочувствие. Еще покупатель может взглянуть на жену и спросить:

— Что с тобой, чего молчишь, мать Аббаса?!

На что я надеюсь? Она, по крайней мере, ждет возвращения Аббаса.

* * *

Я вступил в семейную жизнь с полной ответственностью. Разволновался, когда Халима принесла мне радостную новость о своем материнстве, но это волнение оказалось поверхностным.