Наука страсти - читать онлайн книгу. Автор: Джулиана Грей cтр.№ 25

Он удивился ее резкости.

— Мне кажется, это просто вежливость. В конце концов оба мы люди и заслуживаем уважения.

— Безусловно. — Она поставила бокал на столик и поднялась, едва не стукнувшись о его нос. — Однако боюсь, что произошла огромная ошибка. Я не могу… я не могу остаться с вами. — И голосом выделила слово «остаться».

Он покрутил свой бокал. Ее волосы блестели в свете лампы — прекрасного цвета, насыщенно золотистого, цвета спелой пшеницы в конце лета. Подбородок вздернут под царственным углом. Да кто она такая, дьявол все побери? Ничего общего с женщинами, приходившими в эту комнату раньше; даже Сара не дотягивала до благородства, хотя цеплялась за него, как могла. А эта Эмили, вне всяких сомнений, настоящая леди. Может быть, у нее выпали тяжелые времена? Возможно, согласилась на эту работу, как на последний шанс? Внезапно его накрыло сокрушительным желанием погладить эти притягательные волосы, и он впервые обрадовался (хоть раз в жизни!), что у него нет правой руки, поскольку левая уже занята бокалом.

— Не можете остаться надолго? — мягко спросил он. — Или вообще не можете остаться?

— Вообще не могу остаться, — прошептала она. Она стояла совсем близко, жар ее тела щекотал ему шею и руку, державшую бокал. Она дышала коротко и поверхностно, словно сильно волновалась. Если бы не повязка, она уставилась бы ему прямо в воротник. Эшленд смотрел на нее сверху вниз, приковавшись взглядом к безупречному изгибу там, где ушная мочка переходит в изящную шею.

Он ее хочет.

Желание накрыло его внезапно, с силой пушечного выстрела.

— Хорошо. Если хотите уйти, то свою плату найдете в кармане пальто.

Ее скулы порозовели.

— Я не… я не хочу ваших денег.

— Вы их заработали, приехав так далеко.

— Я не… я не могу… — Она снова села. — Пожалуйста, заберите деньги из моего кармана, сэр.

Он поставил свой нетронутый бокал рядом с ее.

— Вы что, никогда не делали этого раньше?

— Нет.

От этого короткого слова по жилам пробежал восторг возбуждения, но Эшленд его подавил, заставив себя вернуться к цивилизованности.

— Разумеется, вы вольны уйти, если это… если не можете преодолеть отвращение.

— Отвращение! Нет, сэр. Не отвращение. — Она сцепила лежавшие на коленях руки. Эшленд сверху увидел, как из ее рта высунулся красный кончик языка и облизнул губы. Он схватил бокал и осушил его одним глотком.

— Я удвою плату, если это поможет вас убедить.

— Нет! Боже правый. Я должна идти. Это невозможно. — Она снова вскочила, причем так резко, что Эшленд не успел отступить, и она ударилась об его грудь, вскрикнув: — О!

Он инстинктивно схватил ее за руку, помогая удержаться на ногах.

Как всегда при физическом контакте, все его чувства обрушились разом. Он приготовился к мгновенному приступу паники, к мучительному воспоминанию о миллионе нервных окончаний, сжавшихся в теле.

Нахлынула паника, нервные окончания сжались, но что-то перекрывало все эти ощущения: тепло, гибкая мягкость, изящная женственность.

Тело Эмили, прижавшееся к нему.

Она осталась в таком положении всего на секунду. Еще до того как Эшленд толком успел осознать, до чего это приятно, она уже отшатнулась и схватилась за повязку.

— Прошу прощения!

Левой рукой он все еще удерживал ее.

— Это я виноват.

Она замерла. На ней было простое, но превосходно скроенное платье насыщенного темно-синего цвета; лиф облегал талию и грудь без единой морщинки и застегивался спереди до середины шеи. Грудь под лифом бурно вздымалась, легкие жаждали воздуха, но в остальном она не шевелилась.

— Сэр, — шепнула она, — ваша рука.

Эшленд пылал вожделением, в ушах стучало, перед единственным глазом все расплывалось. Он заставил себя убрать от ее запястья свои преступные пальцы.

— Разумеется, вы вольны уйти, — повторил он. — Но я прошу вас… мадам… Эмили…

— Сэр.

— Я умоляю вас остаться.

Он понимал, что его голос, мрачный, хриплый, не соответствует просьбе. Он понимал, что мольба прозвучала скорее как команда, — но он не мог говорить нежно. Его обуревало желание, это неожиданно нахлынувшее сексуальное вожделение, кроме того, за двенадцать лет он успел забыть, что такое нежность.

Что думает Эмили? Черная повязка, не дававшая ей увидеть монстра, мешала и ему прочесть выражение ее лица. Она не отшатнулась; вероятно, это хороший знак. Надежно спрятанная под платьем грудь по-прежнему высоко вздымалась и опускалась. Подбородок вздернут, словно она пытается всмотреться в его лицо сквозь тьму, обволакивающую ее глаза.

— Мадам! — позвал он, и, благодарение Господу, на этот раз слово прозвучало мягко.

Ее рука приподнялась на несколько дюймов и снова упала. Эмили опять облизнула губы.

Эшленд закрыл глаз. Он понял, что погиб.

— Думаю… — Долгая пауза. Эшленд успел сосчитать секунды, которые отмеряли часы на каминной полке, услышать слабый смех, доносившийся из какой-то дальней комнаты… — Думаю, я останусь.

Он перехватил ее пальцы за мгновение до того, как она коснулась его груди.

— Не забывайте правила.

— Правила?

— Вы не должны ко мне прикасаться. Вы не должны снимать повязку.

Нахлынуло облегчение, смешанное с новым приливом желания. Ему казалось, что где-то внутри треснула прочная, давно терзавшая его преграда. Господи, да кто она такая? Что она с ним делает?

Эмили.

— Не прикасаться к вам? — прошептала она. — Но как же… как мы…

Он отпустил ее руку и коснулся верхней пуговицы лифа.

— Позвольте мне.

Из ее губ вырвался вздох.

Он не мог вполне успокоить трясущиеся пальцы, пока расстегивал верхнюю пуговку, а за ней и следующую. Оставалось лишь надеяться, что Эмили так же выбита из колеи, как и он, что ее нервозность не даст ей заметить его желание. Ее обнажившаяся шея белела, как свежие сливки.

Еще пуговка, еще, и вот его пальцы задели теплую ткань, скрывавшую ее груди. Эмили стояла перед ним покорно, спрятав руки в складках юбки. От нее пахло мылом и чем-то еще: лавандой, возможно, лежавшей в саше ее комода. И никаких духов. От нее пахло лишь ею самой, чистотой и женщиной. Ему хотелось уткнуться носом во впадинку на ее шее и наполнить легкие этим ароматом.

Еще пуговка, и лиф на груди распахнулся. Эмили снова резко втянула в себя воздух и вскинула руки, инстинктивно прикрываясь.

— Ш-ш-ш, — сказал он. — Все хорошо.

Ее руки упали, сжались в кулачки, а губы приоткрылись. Эшленд расстегнул последнюю пуговку на лифе и аккуратно спустил его сначала с одного плеча, затем с другого. Она стояла перед ним с обнаженными руками, и лишь корсет и сорочка укрывали ее груди от его взгляда. Он сложил лиф, положил его на стул, повернувшись к ней, снова увидел пышные груди, тонкое кружево на сорочке, и сердце в груди чуть не остановилось. Эмили дышала быстро, коротко и поверхностно, ему хотелось успокоить ее и одновременно возбудить, хотелось обнять и утешить — и в то же время неистово обладать ею.