Новая версия - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Ковальчук cтр.№ 63

За дверью находилось какое-то чучело мужского пола и неопределенного возраста: — Открывай, давай, — заорало чучело, — ты мне квартиру заливаешь!

Андрей знал эту старую уловку оперов, поэтому вестись на крики соседа снизу не стал. Осторожно ступая, так, чтобы его не было слышно с лестничной площадки, он вернулся в комнату и выглянул из-за штор на улицу. Так и есть, внизу ментовский микроавтобус с затемненными стеклами. Видимо, спецназ. Его квартира находилась на третьем этаже. Он блокирован, и рано или поздно его возьмут. Что же делать?

В это время входная дверь была вынесена при помощи направленного взрыва и в квартиру ворвались бойцы спецназа.

— На пол! На пол, быстро! — заорали они.

Паяльник послушно лег на пол и завел руки за спину, подставляя запястья под милицейские наручники.

Вторник, 14 июля 2009 года.

Мало того, что последние два месяца Александр Яковлевич чувствовал себя не в своей тарелке, так еще и в ближайшие дни ему предстояло убрать сразу двух человек. Он много раз задавал себе вопрос, а правильно ли он поступил, присвоив деньги Федора Минка и убрав его самого. И всякий раз убеждался в том, что поступить иначе он просто не мог. Так легла карта. Ему уже почти семьдесят, и нужно думать о том, чтобы хоть на старости лет пожить в свое удовольствие где-нибудь там, где плещется теплое море.

Он всю жизнь думал о карьере, о семье, о детях. Карьера у него не сложилась, генералом он не стал, обскакали его более молодые да ранние, а еще блатные. Жена от него после увольнения из прокуратуры ушла и жила отдельно с детьми, которые уже давным-давно выросли и сами стали родителями. Всю жизнь он куда-то бежал, о чем-то мечтал, но мечты его были наивны и несбыточны, как была наивна и несбыточна мечта советского народа о светлом коммунистическом будущем. А почему? Да потому, что будь у него эти деньги, которые сейчас были при нем, раньше, вся жизнь могла бы пойти совершенно по другому сценарию. Но, как говорится, история сослагательного наклонения не имеет, поэтому ему только осталось зачистить тех, кто мешал осуществлению его мечты, и спокойно встретить счастливую, беззаботную и обеспеченную старость. Ему нужно было убрать сначала Степана Минка, а после него Паяльника.

Пять лет назад он защищал одного молодого опера, который до смерти забил в отделе задержанного. Александру Яковлевичу тогда удалось при помощи взяток следователю и его начальству вывести Максима Безрукова из-под обвинения и сделать его главным свидетелем все того же обвинения. Максим благополучно сдал своих товарищей и свалил всю вину на них. Его товарищи, получив большие сроки, отправились по этапу на «ментовскую» зону, а сам Максим, у которого, кстати, отец был генералом в центральном аппарате МВД, не только не был осужден или уволен, но и с низкого старта рванул вверх по карьерной лестнице. Да еще как рванул. Сейчас он был старшим оперуполномоченным в ГУВД Москвы. Долг платежом красен. В смысле, Маковский готов был ему заплатить.

Они встретились вечером недалеко от дома Маковского, Александр Яковлевич предложил поговорить в машине.

— Макс, у меня есть для тебя очень интересная тема, — начал адвокат.

— Я весь внимание, — заинтригованно глянул на него Безруков.

— Мне нужно, чтобы ты сделал две вещи, — без обиняков предложил Маковский, испытующе посмотрев собеседнику в глаза. — Первое: подкинул одному чиновнику от бизнеса взрывчатку, и второе: когда его закроют, нужно сделать так, чтобы он прижмурился.

Немного помолчав, оперативник деловито поинтересовался:

— Что это за человек и размер гонорара?

— Человек этот, скажу я тебе, довольно не простой. Он занимает должность советника президента Роснефти. Зовут его Степан Минк. Гонорар — сто тысяч.

Маковский выжидающе смотрел на Безрукова. Конечно, он опер и может его сейчас записывать для того, чтобы потом шантажировать. Что с того, что этот адвокат когда-то помог ему избежать уголовного преследования? Только не все так просто. Александр Яковлевич подстраховался. В резерве у него кое-какой компромат на этого товарища имеется. Да не кое-какой, а убойный. Месяц назад Безруков пригласил Маковского к себе домой на день рождения. Женат Максим был на вдове своего погибшего при задержании преступника товарища. От брака с погибшим у жены Безрукова была пятилетняя дочь, Эля. Когда Александр Яковлевич вышел из туалета, девочка, видимо, проникшись к нему доверием, взяла его за руку и привела в свою комнату. Эльвира по секрету сообщила, что было несколько дней назад. Мама тогда была на работе, а папа Максим, когда она лежала в своей комнате на диване и смотрела мультфильмы, прилег рядом с ней. Он снял с нее колготки и трусики и стал гладить и щипать ее за писю и попу, после чего приказал никому об этом не рассказывать. Он ее так сильно запугал, что она боялась об этом кому-либо рассказать, даже маме. Маковский тогда никому ничего не сказал, хотя после этого Безруков стал ему отвратителен. Такое из сознания ребенка не выветрится никогда, Эльвира будет помнить об этом всю свою жизнь. Поэтому компромат был надежен. Чуть что, и Александр Яковлевич может пустить его в ход.

— За такого человека и сто тысяч? — удивился оперативник. — Маловато будет.

— Сколько? — по-деловому смотрел на него адвокат.

— Двести. Половину сразу и половину после того, как Минка закроют, — невозмутимо ответил милицейский опер.

— Хорошо, — вымученно глянул на него Маковский. Так его эти исполнители разорят. Хотя нечто подобное он предполагал и поэтому положил в сумку сто тысяч.

— Только взрывчатку достать будет непросто, для этого нужно время.

— А ничего доставать и не нужно, я тебе все принес: и тротил, и аванс.

Маковский потянулся назад и взял с заднего сидения компактную спортивную сумку. Положив ее Максиму на колени, он сказал:

— Здесь твои сто тысяч, тротиловые шашки и домашний адрес Минка. Только сделать нужно все завтра утром.

Видя, что опер хочет ему возразить, Александр Яковлевич быстро продолжил:

— Завтра Минк хоронит своего родного брата. Хоронит на Троекуровском кладбище. Я тоже там буду. Скорее всего, дома у него никого не будет. Возьмете своих понятых, кого-нибудь из управляющей компании и вскроете дверь. А потом возьмете его прямо на кладбище. Не мне тебя учить…

— Я вот что думаю, — глянул на него Безруков, — а если Минка суд не закроет, а выпустит под подписку или под залог? Что тогда? Он же не простой смертный, сразу СМИ подключатся, большие люди за него впрягутся.

— Но ведь на двое суток его железно закроют до суда! А в двух сутках два дня, и две ночи. Понимаешь, куда я клоню?

— Я постараюсь, — не очень уверенно сказал оперативник, открывая дверь.

— Ты лучше не постарайся, а сделай, — пошел ва-банк Маковский. — Ты же когда дочурку свою между ног лапал, сделал. А тут — постараюсь! Я тебе деньги плачу, и немалые! Смотри, а то ведь я могу найти и другого исполнителя. А за развратные действия в отношении малолетних у нас от пяти до двенадцати лет дают. На зоне тебя в этом случае ждет ад, даром что она «ментовская», и ты не хуже меня это знаешь.