Торговец тюльпанами - читать онлайн книгу. Автор: Оливье Блейс cтр.№ 44

Отъезд Корнелиса дети переживали тяжелее, чем их предки — все испытания, выпавшие на долю семьи со времен бегства из Франции. Отца нет дома — и у детей словно скелет вынули, оставив плоть без опоры, а ум — в смятении. Теперь надо было без него просыпаться, без него обедать, без него вести хозяйство… Не звонил на рассвете колокольчик, никто не тревожил их покой — и они из-за этого нередко опаздывали. Никто не звал к столу, каждый приходил, когда хотел, и ел, пока не насытится, один вставал из-за стола, другой только садился — будто в трактире. Даже религиозным долгом они теперь пренебрегали: некому было читать псалмы, некому слушать. Осталась в обиходе разве что молитва перед едой, да и ту проговаривали настолько рассеяно и невнимательно, таким слабым голосом, что, может, и лучше было бы совсем без нее обойтись…

Хозяйство медленно, но верно приходило в упадок, и это было тем более поразительно, что дом, оказавшийся нынче предметом неусыпных забот, все хорошел и хорошел. На фасаде, нередко скрытом лесами, что ни день появлялись новые украшения — за ним пряталось холодное, сумрачное жилье, обитатели которого почти не разговаривали друг с другом. Снаружи это было нарядное здание, ставшее теперь, после возведения величественной трубы, самым высоким на улице, — внутри неуютное, душное логово, откуда не выветривался едкий табачный дух, смешанный с запахом жженого торфа.

Каким-то образом всеведущие соседки — все до одной отличные хозяйки, которые если и выпускали метлу из рук, то лишь затем, чтобы снова опустить эти и без того покрасневшие от стирки руки в мыльную воду, — поняли, что дом Деруиков пришел в упадок, и сейчас дорого дали бы за точные сведения о стадии этого упадка. По кварталу ходили слухи о горах очистков на столах и золы в каминах, о криво-косо висящих шляпах, и пусть на самом деле все выглядело не так ужасно, все же Фрида, признанная чистюля и усердная прачка, день ото дня теряла репутацию, которой так гордилась. Ведь как ни старалась фризка, как ни терла и ни скоблила полы, везде вновь и вновь оседала пыль и по всему дому проступала грязь, — будто на него наложили заклятие.

Все это тревожило Виллема отнюдь не из любви к чистоте, а именно от страха перед злыми языками: а что, если дурная слава о его родных пойдет по всему городу? Как быть с Петрой — она должна идти под венец незапятнанной в любом смысле слова.

— Если мы немедленно не исправим положение, сестру станут называть неряхой, и кто же захочет взять в свой дом грязнулю! Ты знаешь, что слухи нельзя отпускать на волю: посеют их, дадут они ростки, попробуй тогда выдери их с корнем…

Яспер, довольный тем, что хоть в чем-то может согласиться с братом, усердно кивал.

— Пора выдать Петру за Элиазара, — заключил старший брат. — Мы слишком долго с этим тянем!

И без промедления отправился к Паулюсу, который — вот странное совпадение! — как раз в это время двинулся в направлении Крёйстраат. Любовники встретились на улице, выяснили, что хотят поговорить об одном и том же, и порадовались этому: несомненная улыбка судьбы. Они быстро сговорились о том, что настал час соединить Петру и Элиазара узами брака, а обсуждение условий решили отложить на потом.

— Не будем портить такой чудесный день разговорами о деньгах! — весело воскликнул регент. — У нас хватит времени подсчитать и оценить приданое и после помолвки…

— Приданое? — Виллему показалось, что он ослышался.

— Именно приданое, а как же! Разве не положено возместить человеку ущерб, когда он женится, разве не положено чем-нибудь компенсировать жениху потерю свободы?

— Положено, конечно, только я думал… наша связь…

— А что — «связь»? Неужели ты откажешь мне в таком мизерном подарочке? Для Деруиков это был бы позор, для меня — оскорбление! Только нищие не дают приданого своим дочерям… или сестрам! Скупясь на приданое, ты свидетельствуешь либо о крайней своей нужде… либо о предельной низости!

— Вы правы! — согласился Виллем, которого последний довод сильно задел.

И с тех пор воздерживался от объяснений на эту тему.

Теперь, когда главы семей обо всем договорились, следовало поинтересоваться мнением ни о чем пока не подозревавшей Петры — вернее, вежливо известить ее о принятом решении, приправив это такой обходительностью, чтобы девушке и впрямь показалось, будто с ней советуются. Выполнение столь ответственной задачи взял на себя Паулюс, думая — и не без оснований, — что возражать постороннему человеку труднее, чем родному брату.

— Только не ждите, что все получится само собой, — предупредил его, тем не менее, Виллем. — Петра твердолобая, и ум у нее неподатливый. Мои сестрицы потратили все свои юные годы на чтение, и им кажется, что истина — в книгах. Кроме того, обе эти болтуньи метят в доме на место мужчины и уж точно будут оспаривать все — вплоть до приказов мужа!

Регент, услышав такое несуразное предположение, расхохотался, потом ласково похлопал Виллема по руке.

— Об этом можешь не беспокоиться… Сколько лет твоим сестрам? Старшей восемнадцать?

— Почти половина жизни прожита…

— Да будет тебе! Ты же говоришь о молоденьких девушках, а они все равно что глина в руках горшечника. Твое дело — придать им форму, прежде чем в печь засунуть!

На последнем слове Паулюс сделал ударение, по-особенному его растянув, и Виллем почувствовал тут непристойный намек, смысла которого не сумел разгадать. Ему не хватило сил ни на то, чтобы возмутиться, ни, тем более, на то, чтобы присоединиться к игривому веселью ректора. Впрочем, тот быстро успокоился, и только в горле у него словно перекатывался хрипловатый смешок.

— Ладно, дружок, с Петрой предоставь действовать мне: с женой я двадцать с лишним лет худо-бедно управляюсь, так что имею некоторое представление о том, как устроены эти создания и как надо с ними обращаться… Скоро я навещу твою сестрицу и, поскольку она любит рассуждать, воззвав к ее разуму, объясню, насколько ей выгодно стать женой моего сына, а не чьей-то еще… В пользу именно такого выбора есть доводы, которые просвещенный ум не станет опровергать.

Перейдя от слов к делу, регент разработал план и приступил к его осуществлению, надеясь если не сломить, то, по крайней мере, ослабить сопротивление будущей невестки.

Берестейн даже не подумал предупредить о своем приходе. Он явился на Крёйстраат в обеденный час и уселся в кресло Корнелиса с таким видом, словно занимает его по праву. Братья Деруик, вступившие с регентом в сговор, нашли предлог удалиться незадолго до его появления, то есть мужчин в доме не осталось, и многие фламандки при таких обстоятельствах сочли бы, что честь их в опасности. Фрида взволнованно осведомилась, не надо ли поставить гостю прибор на случай, если господин регент пожелает разделить с барышнями трапезу. Тот ответил, что здесь все свои и потому не надо ради него беспокоиться, однако, когда тарелка была принесена, с большим аппетитом умял все, что в ней было, потом еще два раза ее наполнял и столько же раз опустошал, выдув попутно три кувшина драгоценного черного вина [40] , каждый — одним духом.