Потешная ракета - читать онлайн книгу. Автор: Елена Колядина cтр.№ 22

– Али комедийная хоромина? – принялась гадать Феодосия. – Али феатр игрищный? – Голос ее упал. – Али просто скоморошина…

– Домерный ряд, – прояснил Олексей. – Бубны всякие торгуют.

– А-а, домры, – поникнув, пробормотала Феодосия, весьма глупо пригрезившая встретить неким чудом среди торговцев гуслями возлюбленнного своего Истому.

– Обойдем, – махнул рукой стрелец. – На что нам эти свистопляски?

В винные ряды не захотела сворачивать уже Феодосия, хотя Олексей ретиво вещал, что в нем не менее двух сотен лавок и такие есть вина, что везли их на ладьях аж с самого края земли, с оконечности, за которой уже ничего нет, кроме окияна.

– Как думаешь, окиян сей в чем налит? – вопросила Феодосия.

– Ни в чем. Без края.

– А про бескрайность думал?

– Ну… думал, – кивнул Олексей и вдруг встрепенулся: – Олей! Наконец-то! Саадашный чет!

Феодосия, не помня себя, прошла с Олексеем саадашные линии, послушно восторгаясь секирами, пищалями, стрелами и копьями. Но мысли ее были далеко и волновались вместе с мировым окияном.

«В чем же он находится? Как на него твердь небесная упирается? На воду не обопрешься. Али на столбах? Значит, часть звезд под водой окажется? Нет, жгите меня, топите меня, но не может быть, чтоб окияном земля оканчивалась. За ним снова земля должна быть. Она составляет твердую чашу, в которой налит окиян. Иначе бы все воды морские низринулися вниз и… И что тогда? Ох, голова прямо гудит от этих розмыслов. Куда бы окиян утек? Не верю, прости Господи мою душу грешную, что вся наша земля плавает на воде, как плот на Сухоне. Должна быть некая книга про это…»

– Месяц, да ты не слушаешь, что глаголю-распинаюсь!

– А? Нет, вся во внимании.

– Зри, настоящая пушка. Ядра какие тяжелые. Раньше каменные были, а теперь из чугуна. Не поднять!

– А зачем столь тяжелые? Сделали бы полегче.

– Чем ядро тяжелее, тем дальше летит. Перо разве далеко закинешь? А камень – пожалуйста.

– Значит, если вещь легкая, она далеко не улетит? А как тогда сделать, чтоб ядро дальше чугунного улетело?

– Изготовить из еще более тяжелого. Из свинца, к примеру. Но это дорого. Потому пушки и через тысячу лет будут палить чугунными ядрами.

В голове Феодосии плеснулась, как рыба в воде, серебристая мысль. Плеснула – и ушла во глубины волн. Не успела Феодосия ее разглядеть, ухватить и облечь в слова. Мысль эта была об выстреле и связи веса ядра с далью полета.

«А если не ядро из свинца делать, а сильнее бросать, то бишь выталкивать из пушки? Как нужно толкнуть, чтоб достигло летящее ядро небесной сферы? А может, пушку длиннее сделать? Можно ли изладить пушку с версту? А чтоб не падала, подпереть дуло деревянными столбами или каменными сводами, как мост?»

– Месяц, как я тебе с сим мечом? Бают, булатный, с востока.

– Ты великолепен! – сказала Феодосия и с досадой принялась было ловить свои мысли, но те разбежались прочь, оборачиваясь и насмехаясь.

Долго не могла увести Феодосия Олексея из саадашного ряда, ибо торговали там как один военные люди, участники и самовидцы кровавых браней, в которых довелось им с сим оружием повергнуть врага. Ну как тут оторвешься!

Пошли опять пирожни, блинни, квасны, суслы, харчевни. Олексей вручил Феодосии блин, в который завернута была гречневая каша с рубленым яйцом, после чего сей блин, обжаренный еще раз в масле, обрел хрустящую коросту. Себе стрелец взял с пшенной кашей и яйцом. Для пробы дали друг другу откусить каждый от своего блина и, жуя, достигли золотого и серебряного ряда. Здесь лавки были покрепче и стражи побольше. Хотя изделия были, правду сказать, из дешевого бледного восточного золота, так, побрякушки для простых московиток. Дорогие украшения продавались в каменном Гостином дворе по соседству. Народу в золотом ряду было ничуть не меньше, чем в каком-нибудь ветошном. В основном, конечно, жены, не могшие оторвать алкающий взгляд от подвесок, перстней и иноземных морских земчугов (свои-то родные речные, мелкие).

Феодосия с восторгом принялась изучать выставленную в одной из лавок раковину, в перламутровых створках которой на золотом песке сияла круглая розовая земчужина.

– Это же из книги, – призывала она Олексея. – Пишем сейчас лексикон о морских чудовищах с миниатюрами, кои перечерчиваю крупно и раскрашиваю. Там намалеваны также и раковины, только огромные и закрученные в рог. Ну просто как у быка!

– Какого же размера в такой раке должна быть земчужина? – встрепенувшись, вопросил хозяин лавки. – Должно быть, с куриное яйцо?

– Вполне может быть, что и с гусиное, – подумав, ответила Феодосия.

– Любой земчуг тебе отдам! В золоте будешь ходить! – схватившись за рукоять пищали, выпалил Олексей Феодосии.

Хозяин лавки ничуть не удивился тому, что объект озолочения – монах, и, резво достав из ларца крест, усыпанный каменьями, принялся нахваливать его, прикладывая к груди Феодосии.

– Ох, нет, благодарствуйте, мы потом… – залепетала она и ринулась прочь.

На воле Феодосия накинулась на стрельца:

– Думаешь, что речешь?

– Как могу возле тебя думать? У меня и мысли-то разлетаются рядом с тобой.

– У меня тоже, – сокрушенно сказала Феодосия, чем весьма утяжелила копилку надежд Олексея.

Когда уж ноги не шли от усталости и уговаривала Феодосия стрельца выбираться с торжища, набрели они на две линии, где встретилась она, того не ожидая, и с прошлым, и с будущим…

Сперва оказались на коротенькой линии в закоулке между двумя крупчатыми рядами, торговавшей овощными фруктами. Яблочной пастилой Феодосию было не удивить, ибо ее в таких изрядных количествах заготавливали в монастыре, что каждый вечер выносили на стол на заедки мастерам и тем, кто собирался работать и нощью. Груши причудливых цветов, размеров и форм (были даже шишковатые), уложенные в стружку, апельсины и лимоны, облитые воском, сливы, сваренные с вином, – все это понравилось Феодосии. Она полюбовалась на горки светящихся сушеных абрикосов, изюма оттенком от воскового до темно-коричневого, сморщенного маслянистого чернослива, вишни и загадочных прозрачных ломтиков с названием «айба». Вместе с Олексеем подивилась на ярко-желтый фрукт, весьма схожий с переросшим огурцом, за который просили аж серебряный рубль.

– А как вы хотели? Это же дыня, а не репа какая-нибудь, – довольно развязно сказал продавец.

– А виноград у вас в лавке есть? – вспомнила Феодосия.

– Вестимо. Вон там.

Торговец взмахнул дланью в другой угол лавки. Феодосия приблизилась. На освещенном свечой прилавке стояли две плоские плетенки, в одной лежали связки ягод темно-синего, а в другой – травяного зелейного цвета. А рядом в маленьких лубяных туесках с откинутыми крышками ждали богатого покупателя красно-оранжевые, в седых разводах сахара на морщинах маленькие сердцевинки ее скляницы. Той, что подарена была возлюбленным Истомой и звенела в ручках сыночка Агеюшки.