Осада - читать онлайн книгу. Автор: Джейк Хайт cтр.№ 23

Константин еще не кончил говорить, а София уже пошла прочь — она услышала все, ее интересовавшее. Константинополь будет добиваться союза с Западом, а это главное. Правда, ее тревожила вспышка патриаршей злости, да и решение просить о письме Синаксис — тоже. Их послание наверняка разгневает Папу. Вряд ли старый простодушный Леонтарсис сумеет справиться с таким сложным делом. Папа наверняка разгневается. Вот бы ей, Софии, оказаться в Риме — она бы смягчила неприятное впечатление от написанного, дала понтифику понять острую необходимость унии… Но не суждено. Через несколько месяцев София обречена стать женой Луки Нотара.

— Да проклянет Господь день, когда мне выпало родиться женщиной, — ругнулась она про себя, и не в первый раз.

* * *

Монах Геннадий сидел за широким столом своей кельи в монастыре Христа Спасителя и держал в руке крошечный флакончик, наполненный золотистой жидкостью. Он посмотрел, как преломляется в ней огонь свечи, затем откупорил и понюхал. Запаха не было почти никакого — лишь легчайший аромат миндаля. Говорили, что уловить его способны лишь немногие. Жидкость прислал Геннадию друг, находившийся при дворе султана оттоманов. Была она сильнейшим ядом. Большая доза убьет человека за мгновения, меньшее же количество растягивает смерть на месяцы и не оставляет следов. Идеальное средство для задуманного Геннадием плана.

В дверь постучали, и Геннадий поставил флакон на стол.

— Входите!

В дверях показался Евгений, за ним — мегадука.

— Лука, добро пожаловать! Ты как раз вовремя. Садись, прошу, — приветствовал он Нотара и указал на кресло рядом с собой.

Монах Евгений вышел и притворил за собой дверь.

— Был во дворце?

— Да, — ответил Лука. — Как мы и опасались, Константин привержен унии. Он посылает в Рим Леонтарсиса, обговорить условия с Папой. Я поступил, как ты и желал: поддержал императора с условием, что Папе напишет Синаксис.

— И вот оно, это письмо. — Геннадий протянул пергамент Нотару.

Тот прочел и посмотрел на Геннадия удивленно.

— Отказ от филиокве… признание главенства собора над папами… квасной хлеб при евхаристии… какая дерзость! — сказал он, возвращая пергамент. — Папа разъярится!

— Конечно, — согласился Геннадий. — И в скором времени пришлет свои требования, с Божьей помощью, еще дерзостнее наших. Даже Константин не сможет вынести подобное оскорбление, и всем разговорам про унию — конец.

— Боюсь, что так просто не выйдет. Константин слушает мать, а она стоит за унию любой ценой.

— Императрица-мать? — Геннадий презрительно усмехнулся. — Не бойся. Ей недолго осталось мешать нам.

Нотар посмотрел на флакончик, затем, удивленно, — снова на Геннадия.

— Но ведь ты же не хочешь…

— Конечно же нет. — Геннадий улыбнулся, пряча флакон в ящик стола. — Она же глубокая старуха. Наверняка ее смерть уже близка.

Но Лука по-прежнему смотрел недоверчиво. Тогда Геннадий переменил тему:

— А как отреагировал патриарх Мамма?

— Как ты и ожидал — отказался участвовать. Даже посмел угрожать: мол, если пошлют письмо от Синаксиса, отречется от патриаршего сана.

— Отлично! — Геннадий потер в удовольствии руки. — Немного подтолкнем — и вообще выдавим его из Константинополя. А я позабочусь, чтобы к нему попала копия нашего письма. Ах, какая будет сцена, когда он прибежит в Рим жаловаться Папе на здешние безобразия, на то, как его обидели и унизили. Да он настроит Папу против унии лучше тысячи писем.

— В самом деле, — пробормотал Лука. — А сейчас, с твоего позволения, я удалюсь. Мне завтра рано вставать, нужно обойти стены.

— Иди, и да охранит тебя Господь, мегадука Нотар.

Геннадий кликнул Евгения, и тот увел мегадуку. Геннадий задумчиво посмотрел ему вслед. Затем открыл ящик стола и вынул флакон. Настало время разобраться с Еленой Драгаш.

* * *

— Входите, — шепнул охранник, приглашая Софию в затененный покой императрицы-матери.

После залитого солнцем зала сумрак в комнате казался кромешной тьмой, и София остановилась, выжидая, пока привыкнут глаза. А когда те присмотрелись, София вздрогнула. Увиденное живо напомнило последние минуты дяди, императора Иоанна Восьмого. На столе у двери тлела благовонная палочка, наполнявшая комнату пряным сладковатым ароматом. Рядом стояли две обетные свечи — лишь их зыбкое пламя освещало покой. Тяжелые портьеры на окнах, огромная кровать с балдахином, тонувшим во мраке у потолка. Елена лежала на кровати, закрыв глаза. Императрица-мать заболела две недели назад. Придворные врачи не понимали, в чем дело. Рекомендовали отдых да кровопускание время от времени, чтобы выпустить вредные соки. Несмотря на их заботы, состояние Елены ухудшалось.

София тихо прошла по ковру, стала на колени у кровати. Она впервые увидела императрицу-мать с начала болезни и поразилась тому, насколько Елена измождена. Кожа ее напоминала пергамент. Елена дрожала, дыша. Она вдруг приподняла веки и, завидев Софию, улыбнулась — улыбка показалась уродливой гримасой на исхудавшем лице. София помогла ей приподняться, опереться на подушки.

— Милая, хотела меня видеть? — прошептала императрица-мать хрипло.

— Да, государыня, но я опасалась беспокоить вас…

— А, эта хворь пройдет. Ничего страшного. В последние дни я чувствую себя гораздо лучше. Но как ты, милая? Я слышала, ты скверно спишь? Болеешь?

София покачала головой.

— Ну так скажи мне, в чем дело.

София опустила взгляд, не в силах смотреть Елене в глаза — по-прежнему живые и проницательные.

— Дело в замужестве, — ответила она, вздохнув.

— Боишься первой брачной ночи?

София покраснела, покачала головой.

— Тебе не нравится жених, Лука Нотар?

— Больше того… — выговорила София, осмелев, но затем оробела снова.

Елена кивнула в знак одобрения.

— Государыня, это сам брак. — София сумела сказать главное, и теперь слова, так долго удерживавшиеся при себе, полились. — Я почти ни в чем не уступаю Нотару, но рядом с ним буду всего лишь женой. Он не позволит мне из дому выйти, не говоря уже про участие в советах и упражнениях с мечом. Я стану просто игрушкой, пригодной лишь для вынашивания детей. Я не могу подчиниться подобной участи.

— Когда-то я чувствовала то же, что и ты, — кивнула Елена. — После свадьбы я месяцами не покидала своих покоев. Выходила, лишь когда позовут. Но брак — еще не конец жизни. Я так и не приучилась любить Мануила, но брак с ним дал мне куда больше власти, чем я могла бы иметь без брака. Нотар — влиятельный человек, и если ты научишься управлять им, сумеешь влиять и на империю.

— Но вы вышли замуж за императора, а Нотар — всего лишь мегадука. Да и не станет он меня слушать. Он слишком гордый и заносчивый.