Бедный попугай, или Юность Пилата. Трудный вторник - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Вяземский cтр.№ 97

Ты понял, за что тебя мучили?.. Ведь я тебя еще беременной заметила. Помнишь, у источника Ютурны?…Я видела твой взгляд. И его никогда не забуду. Потому что так нежно на меня никто никогда не смотрел. Даже мать… А когда тебя привели ко мне в спальню и я стала над тобой издеваться, мне вдруг подумалось: зачем? он так испуганно, так трепетно, так до бесчувствия тебя любит, за что ты его?.. Помню, мне даже стыдно стало. И от этого я еще злее над тобой потешалась…

Когда я потом не обращала на тебя внимания, когда вновь вызвала к себе Гракха, а тебя послала развлекать моих дочек, когда дразнила тебя сначала с мальчишкой Помпеем, а потом с тупицей Корнелием, я знала, зачем я это делаю. Я еще больнее хотела тебя унизить. И вместе с тем чувствовала, что унизить тебя невозможно, как можно унизить любого мужчину — даже Криспина, шута и фигляра. Потому что ты… Как бы тебе объяснить?.. Ты — не мужчина. Ты выше их всех, болотных мужчин. Они живут и бредят своей честью и своим мужским достоинством, хотя у них нет ни того, ни другого. А ты — весь во власти любви. Она — твоя честь и высшее из достоинств!.. Но я тебя ненавидела. Я тебя презирала.

Я тебя презирала за то, что ты, как и я, унижаешься, но, в отличие от меня, своего унижения не желаешь чувствовать.

Я тебя ненавидела, потому что сначала мне лишь показалось, а потом я убедилась… Ты меня понял. Нет, ты прочел меня, как проклятого Еврипида или своего Аполлония, и меня полюбил и почувствовал, как никто из людей…

Что мне с тобой делать?.. От такого, как ты, скрывать бесполезно. Поэтому скажу тебе: как любовник ты мне не нужен. С тобой не хочется быть ни овцой, ни коровой. С тобой, не солнечным, но светлым, стоит ли падать и пачкаться?

Скажу тебе: ты мне не слуга и не друг. Потому что в слуги ты не годишься. А друзей у меня, дочери Августа, быть не может.

И еще скажу: я не могу отказаться от твоей любви. Мне нестерпимо оставаться одной… Люби меня, сколько сможешь. А я иногда буду презирать тебя за твое терпение и за свое унижение. Я иногда буду ненавидеть тебя за то, что ты так меня полюбил и почувствовал. Люби, пока хватит сил.

А то, что сегодня случилось… Пусть это будет ответной жертвой с моей стороны… Нет, не жертвой, а скорее нашим с тобой договором, который мы заключили на твоей постели, в твоем доме… Ты ведь не бросишь меня? Не оставишь в моем одиночестве?.. Знаю, не бросишь. И придешь на помощь. Когда я снова тебя позову…»

Тут Юлия встала с постели и стала одеваться. Феникс кинулся ей помогать, но она его отстранила.

Гней Эдий вновь усмехнулся и заключил:

— Он, Феникс, не хотел мне об этом рассказывать. Но, придя ко мне, несколько часов к ряду ходил и рассказывал.

А потом взял с меня клятву, что я никому-никому, ни единой душе… Я поклялся. Я поклялся своим счастьем.

— Так зачем мне рассказал?! — не удержался я.

Вардий мне не ответил. Он продолжал:

X. — Я смотрел на моего любимого друга, и множество разных мыслей крутилось у меня в голове. А спросил я:

«Ты… ты как теперь себя чувствуешь?»

Феникс расхохотался. Он вдруг кинулся ко мне, схватил поперек туловища, как пушинку, оторвал от земли и, несмотря на мои испуганные протесты и попытки освободиться, стал со мной на руках бегать по комнате, смеясь и пританцовывая.

А потом поставил меня на пол и без малейшей отдышки, ласковым шутливым голосом, на ровном дыхании:

«Вот так я себя чувствую! Когда шел к тебе, старался осторожно ступать. Боялся, что если сделаю резкое движение, то оторвусь от земли, взлечу и назад не сумею вернуться… Посмотри на мои сандалии. Ты на них крыльев не видишь?»

Я не стал смотреть на его сандалии. Я смотрел в его сверкавшие от радости глаза. А Феникс:

«Хочешь, выйдем во двор. Там у тебя лежит преогромнейший камень. Я его подниму и швырну за ограду, как Язон в землеродных или как Гектор-троянец. Не веришь? Так давай выйдем. Я тебе покажу».

«Верю. Не надо выходить».

«Тогда дай мне тебя еще поносить!» — воскликнул Феникс и шагнул ко мне. Но я уклонился: «Перестань! Прекрати!»

Феникс вновь засмеялся.

«Я только с виду маленький и худой. Но я всегда был крепким и жилистым. А сейчас во мне столько силы!.. Хочешь, я тебе эту стену передвину? Но ты следи, чтобы крыша не обвалилась…»

«Не надо стену двигать!» — Теперь и я засмеялся. А Феникс вдруг посерьезнел лицом и тихо сказал:

«Как я себя чувствую? Лучше Катулла никто на твой вопрос не ответит:

Кто из людей счастливей меня? Чего еще мог бы

Я пожелать на земле? Сердце полно до краев!

О, как сверкает вокруг великолепная жизнь…»

Гней Эдий тяжело поднялся с каменного сиденья, вернее, с внутреннего выступа стены путеала, на котором мы сидели.

— Он поменял строчки. У Катулла сначала идет «О, как сверкает…», а затем «Кто из людей…» И вместо «сверкает опять» прочел «сверкает вокруг»… Он нередко так поступал и с Катуллом, и с другими поэтами. Исправлял их так, как ему хотелось, — разминая затекшую спину, признался мне Вардий.

Я поднялся следом за ним. А мой собеседник сказал:

— Да, поклялся не рассказывать… Но столько лет прошло. И Юлия и Феникс сейчас так далеко друг от друга, что даже сам Гелиос их теперь не увидит вместе. Даже в зените!

Вардий вздохнул, опустил голову и принялся разглядывать свою левую руку, унизанную кольцами.

XI. — На следующий день, — сказал Эдий Вардий, — по городу поползли слухи, что Тиберий Клавдий Нерон, старший сын добродетельной Ливии, собирается развестись со своей женой Випсанией Агриппиной, дочерью покойного Марка Агриппы от его первой жены. Слухи были, правду сказать, ошеломляющие. Тиберий, как всем было известно, весьма нежно относился к своей жене. Он имел от нее сына Друза, названного так в честь дяди, младшего брата Тиберия. Более того, Випсания Агриппина тогда вынашивала второго ребенка и была на шестом или даже на седьмом месяце беременности… Но слухи вскорости подтвердились: не только собирается разводиться, но уже развелся.

Разглядывая свою левую руку, Гней Эдий указательным пальцем правой руки принялся поглаживать простенькую медную печатку, которую всегда носил на левом безымянном пальце, рядом с индийскими и парфянскими кольцами, алмазами, сапфирами и изумрудами, укравшими другие его пальцы. Я уже, помнится, описывал эту безвкусицу (см. 6, II).

— А еще через несколько дней, — продолжал Вардий, — с ростр на форуме глашатаи объявили, что замуж за Тиберия, ныне свободного от брачных уз, выходит Юлия, дочь Гая Юлия Цезаря Октавиана Августа, вдова Марка Випсания Агриппы, оплакавшая своего прославленного мужа и выдержавшая по нему положенный траур.

Вардий резким движением отдернул правый указательный палец от медной печатки, будто ожегся об нее. И, встревоженно на меня глянув, сообщил: