Детство Понтия Пилата. Трудный вторник - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Вяземский cтр.№ 59

«По Амизии?!» – обиженно воскликнул Публий Квинтилий.

Но Арминий на его восклицание не ответил.

И тогда заговорил Сегест.

Историки, как правило, приводят лишь заключительные его слова. А он сперва нарисовал впечатляющую картину. И говорил приблизительно так:

«Восстание давно готовилось, и я об этом не раз предупреждал тебя. Под Миндоном на тебя напали никакие не казуарии и не ангриварии, а твои прежние союзники – бруктеры и марсы. На обратном пути они же – бруктеры и марсы, – следуя за тобой по пятам, уничтожали твои продовольственные отряды. Сегодня к ним присоединились еще и хатты.

Вожди их покидали тебя один за другим. Первым исчез Вальмар, князь бруктеров. И мне теперь ясно, зачем он исчез – чтобы подготовить засаду возле Миндона. Предводитель марсов, Малловенд, вовсе не погиб в сражении, как тебе доложили, а переметнулся к восставшим, чтобы возглавить свое племя. Вчера вечером Арп был направлен к хаттам, и думаю, именно сегодня построил свои отряды и руководил избиением Девятнадцатого твоего легиона. Сегимер, брат мой, ускакал якобы для того, чтобы усмирить бруктеров. Но есть у меня подозрение, что он от лица херусков управляет восставшими племенами.

А теперь приглядись к любимцу твоему, зятю моему Арминию. Разведчики его доставляют тебе ложные сведения. Конница его бездействовала сегодня и при Миндоне. Когда она прикрывала фуражиров, никто из херусков не пострадал, хотя несколько других отрядов было перебито. С Сегимером Арминий отправил турму. Три турмы дал в сопровождение Арпу. И целую тысячу всадников зачем-то отправил к восточным херускам. Неужели не ясно, что он, Арминий, бережет своих всадников для предстоящего сражения?

Тебе ведь уже отрезали путь к Ализону. У тебя разгромили десять когорт. Тебя толкают в леса и болота, где римским легионерам сражаться намного труднее, чем германцам. В лесах и болотах твой ненаглядный Арминий тебя уничтожит».

Так говорил Сегест, брат Сегимера, зять Арминия и отец Туснельды.

А Публий Квинтилий Вар смотрел на него, будто пьяный – хотя, повторяю, он пил только воду, – и долго молчал, а потом закричал визгливо и хрипло:

«Замолчи!.. Что позволяешь!.. Немедленно прекрати клевету!.. Сейчас, когда нам… когда нас… Как смеешь?! Злобный глупец!» – У Вара не хватало слов, и вместо слов он взмахивал руками.

Сегест не смутился. Сегест ответил именно теми словами, которые приводят почти все историки.

«Если не веришь мне, – скорбно и торжественно произнес Сегест, – если не веришь тому, что я говорю, то брось в оковы меня самого, Арминия и других германских вождей. Простой народ ни на что не осмелится, если будут изъяты его предводители. И вместе с тем будет время разобрать, на чьей стороне вина и кто ни в чем не повинен».

А дальше историки опять умалчивают. Дальше Вар посмотрел на Арминия и тихо спросил:

«Что думаешь по этому поводу?»

Арминий, сохраняя невозмутимость, в то время как дядя его, Ингвиомер, побагровел от гнева, а Сезитак побледнел и дрожал от страха, – Арминий покачал головой и, усмехнувшись, ответил:

«Ты знаешь, мы не позволяем ввозить к себе вино, так как, по нашему мнению, оно изнеживает человека и делает его неспособным выносить лишения».

«К чему эти слова?» – удивился Вар.

«Во всяком случае, германцы к вину не привыкли, – продолжал красавец Арминий. – Они от него дуреют. А пиво действует на нас благотворно».

«Говори яснее! Ничего не понимаю!» – Вар опять рассердился.

А его любимец прижал руки к сердцу и трепетно воскликнул:

«Великий полководец! Прошу тебя, умоляю – не сердись на моего дорого тестя! Он не со зла сказал. Он пьян и сам не понимает, о чем болтает».

Вызвали батавов и увели Сегеста.

Пир продолжался.

Спать легли за полночь.

(4) А утром Вару сообщили, что Арминий, Ингвиомер, Сезитак и Сегест исчезли из лагеря. И вместе с ними растворились в окрестных лесах почти две тысячи херусских конников.

В войсках объявили, что Арминий с херусками отправились за подмогой. Публий Квинтилий Вар двинулся на запад, в глубь лесистого прохода – именно туда, куда ему советовал его любимец Арминий.

XVII. Представь себе: лесистые холмы с двух сторон, а между ними – проход не более мили шириной, который в некоторых местах сужается до нескольких стадий. Дорога, скажем, проселочная. А села и хутора покинуты обитателями и некоторые дотла сожжены.

По этой местности мы двигались в сторону Амизии три дня.

Уже в первый день, за одиннадцать дней до октябрьских календ, пошел дождь. Но дорога еще не успела испортиться. И германцы нас не тревожили.

Как мне потом удалось узнать, Арминий собирался напасть на нас с тыла и с флангов, но женщины сказали, что надо дождаться следующего дня. У них, у германцев, да будет тебе известно, существует давний обычай, по которому замужние женщины на основании предсказаний определяют, выгодно дать сражение или не выгодно.

Стало быть, в первый день нас оставили в покое.

(2) Однако начался голод.

Ни мы с Лусеной, ни конники моего отца от голода не страдали, потому что в нашей телеге оставалось еще много сухарей. И этими сухарями, представь себе, отец стал делиться с голодными убиями – теми галльскими конниками, которых сперва презирал, но после второго сражения отметил и стал привечать.

(3) Шли так:

Боясь нападения с тыла, в арьергарде Публий Квинтилий Вар поставил Семнадцатый Великолепный. В середине двигался объединенный обоз. А в голове походной колонны – остатки Девятнадцатого и Восемнадцатого, слитые теперь воедино и объявленные Сдвоенным Восемнадцатым. Причем когорты бывшего Девятнадцатого шли впереди, а когорты бывшего Восемнадцатого двигались позади них, и Первая и Вторая когорты, руководимые Лелием и Курцием, составляли как бы арьергард Сдвоенного Восемнадцатого.

Семнадцатым по-прежнему командовал Секст Вар, сын полководца. Сдвоенным Восемнадцатым – зять Публий Кальвизий.

Сам главнокомандующий со своими батавами поместился между обозом и шедшим в арьергарде Друзовым Великолепным.

XVIII. На следующий день – десятый до октябрьских календ – произошло третье сражение, а вернее, случилось еще одно избиение Варова войска.

Когда Сдвоенный Восемнадцатый вошел в одну из теснин между холмами, на него с обеих сторон стали падать огромные деревья, заранее подпиленные германцами.

«Немедленно вперед!» – скомандовал легат Публий Кальвизий, и восемь когорт легиона ринулись в ущелье. Но Лелий и Курций, то ли не расслышав приказа, то ли и на этот раз решив действовать по собственному усмотрению, свои когорты повернули назад и, пока проход еще не был окончательно завален деревьями, преодолели препятствие и отступили к обозу.

Таким образом, Сдвоенный Восемнадцатый был рассечен обвалом деревьев на две неравные части. И что произошло с восьмью устремившимися вперед когортами, мне лишь потом стало известно.