Вольф Мессинг - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Ишков cтр.№ 108

Вот тебе и устал! Он ошибался в балабосе. Многие ошибались в нем, теперь рады бы исправить ошибки, да поздно.

Мессинг прислушался.

«Куда смотрел, старый ишак?! Тимошенко послушал, а Мессинга не послушал. Лучший комдив, герой битвы под Москвой, освободитель Солнечногорска, мать его!.. Наступление началось шестого декабря, а Власов появился в своей армии девятнадцатого. Ухо, понимаешь, в госпитале лечил! Сандалов, его начальник штаба, вот кто герой, а не этот «стратег!».

Дым пошел гуще, обрел силу, дал возможность обозреть само поле размышлений балабоса, вникнуть в сарказм, с которым он вспоминал о том назначении.

«Тимошенко (проморгал. Органы) проморгали. Жуков аттестацию (подписал лучше некуда) — «прекрасно всесторонне развит, военное дело любит, много работает над собой…», «удачно сочетает высокую теоретическую подготовку с практическим опытом и умением передать подчиненным свои знания и опыт» — (уже передал), «предан партии Ленина-Сталина, Социалистической родине» — (во-о как)!»

«Все проморгали, а какой-то заезжий оккультист не проморгал. Предупредил тебя, старого ишака, а ты не поверил! Изменнику поверил, а честному провидцу не поверил!».

Он сложил карту с резервами, убрал ее в стол, затем принялся в который раз изучать нанесенный на карту Генштаба общий замысел операции. О нем знали только три человека — он сам, Жуков и Василевский.

«Хорошо рисует Василевский, — одобрил Сталин, разглядывая стрелы, вонзившиеся в синие — немецкие — надписи и значки. — Красиво рисует! А как на деле? Этот Мессинг о нем не упоминал».

«Он о другом упоминал — (немцы докатятся) до Волги. Не до Харькова, а до Волги. Дальше не пойдут. Может, стоить поверить оккультисту?»

Усатый дядька, подвинув поудобнее карту, написал красным — «Одобряю. Подготовить развернутые предложения. И. Сталин». Затем помедлил и подписал сверху — «Операция «Уран».

Я схватился за сердце.

Только под утро Мессингу удалось забыться пульсирующим, скачущим по годам и странам, суперсном. Увиденное подтвердило — ни в коем случае нельзя праздновать труса. Будь на виду, но не высовывайся. Держи дистанцию и ни в коем случае не допускай пренебрежения к себе. Тебе есть чем гордиться. Пусть лубянский следопыт ни на час не забывает о тебе. Пусть страшится приблизиться. Это верный путь в будущее.

Битва не кончена.

* * *

С высоты четырнадцатого этажа подтверждаю, эта тактика оказалась верной, меня оставили в покое — вызывали только в случае утери каких-либо важных документов или при необходимости подтвердить диагноз высокопоставленным чинам. Даже после смерти Сталина меня опасались и старались держать подальше — запрет кремлевского балабоса оказался действенным даже в самые разнузданные годы «развенчания» культа его личности.

Вот какой страх он нагнал на своих бывших соратников.

Это неустойчивое согласие с властью позволило будущему протоптать дорожку в наше бедовое время. Мы шли с ним рука об руку, пока меня не подвели подвздошные и реберные артерии. Их необходимо было заменить, но я готов был отдать себя в руки только доктору Майклу Дебейки — это диктовалось предвиденьем. Я обратился к правительству с просьбой вызвать заокеанскую знаменитость, давал обязательство из собственного кармана оплатить его приезд и саму операцию. Я умолял, настаивал, напоминал, как в сорок втором меня хотели представить к правительственной награде.

Мне не сочли нужным даже ответить, хотя Мстислава Келдыша оперировал именно Дебейки и за счет государства.

Пусть даже так. С облачной высоты я ни в чем не могу упрекнуть профессора Покровского, он сделал все, что мог, даже больше, но если условие не соблюдено, значит, твой срок подошел к концу. Значит, пора в дорогу! Операция прошла блестяще, однако на ее фоне у Мессинга развился ателектаз легкого, то есть закупорка бронхов. Затем отказали почки, и 8 ноября 1974 года в 23 часа главный советский мистификатор, пронира, псевдопровидец, шарлатан и всемирно известный проходимец скончался.

С ангельской высоты обозревая пройденный путь, я хотел бы выразить признательность всем, кто так или иначе помог несчастному шнореру и кабцану выйти в люди. Я благодарен судьбе, что мне повезло внести свой вклад в развенчание «измов» — этих гнусных химер, которые одни выдумывают на горе другим. Не слушайте голоса, доносящиеся из-за горизонта, какими бы сладкими они не казались. Если что не от сердца, не от живой жизни, не от внутренней потребности — это ловушка. Держите дистанцию, уважайте себя, ищите согласие со вселенной, а не с убогими плодами чьих-то досужих размышлений.

Что касается Сталина — кто он? — я отвечу. Я обязательно отвечу всем, кто оказался во власти химеры мести, кто куда охотнее танцует в обнимку с «измами», чем прислушивается к будущему, и бездумно закрыв глаза, идет на голоса, зовущие за горизонт.

Сталин наше спасение и наказание. Дальше понимайте, как знаете. Пораскиньте умом — на что мы годимся, если и впредь позволим себе искать спасение в наказании самих себя. Не лучше ли попытаться отыскать дорогу в будущее в согласии между собой?

Это я вам с высоты четырнадцатого этажа заявляю.

Истина — в диалоге, поэтому, что касается согласия, я не отвергаю ни доводы за, ни доводы против.

Автор

Загадки истории открываются с годами — это правило я проверил на себе.

Даль ташкентского прошлого прояснилась много лет спустя, когда отсидевший срок за связь с «бандой Берии» Николай Михайлович Трущев, в ответ на мою просьбу объяснить, чем бедный шнорер провинился перед органами НКВД, рассказал занятную историю, которая могла бы послужить хорошей иллюстрацией к библейской заповеди — не рой яму другому.

В конце июля 1942 года Сталину представили список граждан, пожертвовавших личные средства на помощь фронту. Трущев пояснил, в те дни хозяин перенес второй микроинсульт, так что ему было не до поздравительных телеграмм. Немцы, смяв под Харьковом наш ударный кулак, подошли к Воронежу. В городе завязались уличные бои, и никто не мог с уверенностью сказать, куда повернет враг, захватив этот стратегически наиважнейший пункт, а ведь от этого зависела судьба страны. Вариант поворота на север, в обхват Москвы, грозил реальным, если у немцев хватит сил, поражением в войне. Южное направление давало надежду на передышку.

Только в середине сентября, когда ситуация на фронте прояснилась, секретарь Сталина Поскребышев посмел напомнить вождю об этом злополучном списке. К тому моменту вполне определились намерения врага захватить Сталинград и Кавказ. Поражение в войне Генштаб теперь рассматривал как маловероятную возможность — удержать фронт на расстоянии более двух тысяч километров у врага не хватит ни сил, ни резервов. К сентябрю в общих чертах стало ясно, как исправлять положение. Жуков и Василевский, побывавшие в районе Сталинграда, заверили вождя — просто так наши город не отдадут. Героизма нам не занимать. На Сталина особенно подействовал рассказ о девушках-зенитчицах, ценою собственных жизней остановивших немецкие танки. Вот мастерства бы побольше!.. Обнадеживало и то, что и немцы намертво вцепились в узкую полоску берега. Этим можно и нужно воспользоваться.