Вангол - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Прасолов cтр.№ 79

— Ну что, хозяин? От тюрьмы да от сумы не зарекайся, верняк?

Он не рассмотрел ещё лица, но голос узнал. Это был Москва. Битц похолодел. «Из огня да в полымя», — мелькнула в его голове нравившаяся ему чёткостью мысли русская пословица. Он сделал усилие приподняться.

— Лежи, лежи. — Москва придержал его за плечо. — Никто тебя не тронет, тут уж и трогать грех, такую котлету из тебя сделали. Сейчас глотнёшь снадобья, полегче станет. — Он поднёс ко рту Битца склянку и, приподняв голову, помог сделать несколько глотков.

Через какое-то время Битцу действительно стало легче, разливавшаяся по всему телу боль куда-то ушла, в голове просветлело, и он без посторонней помощи сел на нарах. Напротив сидел, подперев тяжёлый подбородок кулаком, Москва и с нескрываемым любопытством всматривался в лицо начальника лагеря.

— Ты смотри! Там, где не сине, даже порозовело. Сильное снадобье, не соврали люди. Как самочуйствие, начальник, идти сможешь?

— Куда идти? — не понял Битц. — Мы же в ШИЗО, кругом охрана?

— О, соображать начал. Точно, в ШИЗО, и охрана кругом, всё как всегда, только сейчас ночь, а ночью в лагере свои законы, сам знаешь. Выведу я тебя, начальник, иначе тебя добьют, не здесь, так в столице, а ты нам живой нужен. — Москва ухмыльнулся. — Век воли не видать, не ожидал, что спасать мусора придётся, а придётся…

— Кому это вам? — прервал его Битц.

— Братве, — коротко ответил Москва. — Ты полежал бы ещё часок-другой, сил поднаберись, идти пёхом придётся долго. В четыре утра уйдём. Вопросов больше не задавай, с нами ты жив будешь. А не захочешь с нами, крышка тебе, так что выбора у тебя всё равно нет. А мне на вопрос ответь, иначе пустые наши хлопоты будут. Архив гэпэушники взяли?

— Какой архив?

— Твой архив, начальник, не дури. Он теперь дороже твоей жизни стоит, мы слова на ветер не бросаем, тебя спасём в обмен на твой архив, о нём сведущие люди знают, и цена ему твоя жизнь. Всё понял, начальник?

— Понял, архив за зоной, в надёжном месте, без меня вам его не видать.

— Ну так что, договорились?

— Договорились. Слово офицера.

— Ох, ох, слово офицера. Какого офицера? Мусорского слова мне не надо, ты человечье слово дай, — грубо, с издёвкой, произнёс Москва, жёстко глядя в глаза Битцу.

— Даю, — ответил Битц.

— Вот теперь верю. Хоть ты и мусор поганый, но по лагерям слух такой, что слово ты своё держать умеешь.

Где-то вдалеке ухнуло, ещё и ещё.

— Никак, гроза? Нам на пользу. Собачки следа не возьмут. Ладно, отдохни, через часок зайду за тобой. — Москва встал и, отворив дверь камеры, вышел. Дверь закрылась, и глухо прошелестел закрываемый затвор.

Битц закрыл глаза. Да, похоже, иного выхода у него не было. Он не знал точно, чего добивались от него гэпэушники, но знал теперь, что нужно уголовникам, причём первые готовы отнять у него жизнь, а вторые спасают ее. Он с ужасом подумал о жене. Её наверняка тоже возьмут, и сына. Он ничего не успеет сделать. Стоп. Москва. «Если он поможет спасти их, отдам архив».

Сильные удары грома приближались, и, странно, они были настолько частыми, что Битцу показалось: это вовсе даже не удары грома, а какая-то канонада. Он хотел прилечь, но услышал шум шагов и лязг открываемого затвора.

«Не успел Москва», — с отчаянием подумал Битц, приготовившись увидеть в дверях своих мучителей, но увидел вбежавшего законника.

— Быстро пошли! — крикнул Москва, не закрывая дверей.

В это время что-то с грохотом ударило в здание, и стены шатнулись. Посыпалась штукатурка и пыль. Они выскочили из камеры и почти бегом кинулись по узкому коридору подземелья. Ещё один удар, и земля буквально ушла у них из-под ног, треск и грохот, куски кирпича и клубы пыли обрушились на них. Выкарабкиваясь из этого крошева, Москва буквально на себе тащил контуженого Битца. Вокруг творилось что-то невообразимое. Небо ровно гудело моторами и ревело летящей к земле смертью, огромной мощи взрывы накрывали небольшой город, железнодорожную станцию и лагерь. В этом месиве огня и встававшей на дыбы земли, грохоте и криках обезумевших, мечущихся людей Москва и пришедший в себя Битц покинули лагерь, вернее, то, что от него оставалось. Вдруг всё затихло. Бомбёжка кончилась, и только пыль, покрывшая свежую зелень, да столбы дыма пожарищ говорили о том, что это утро разделило жизнь людей на до и после. Жизнь Битца тоже была расколота на до и после, но не началом этой войны, а чуть раньше, он этого ещё не мог осознать, так как не понимал вообще ничего. Пробитая и наскоро перевязанная голова его просто отдавала команды страшно болевшему от побоев телу. Он двигался безмолвно, ведомый людьми Москвы, которые дождались их на окраине городка. Шли молча, шли несколько часов и где-то пополудни в небольшом, но густом лесу остановились. Москва, выйдя на небольшую поляну, раздвинул ветви кустов, и все увидели вход в землянку. Даже тут, попадав на ладно сложенные из досок нары, все продолжали молчать, вопросительно и озадаченно поглядывая на законника. Москва, усевшись на чурку около небольшой железной печки, потёр рукой подбородок и, взглянув на Битца, сказал:

— А что, начальник, мне почему-то кажется, что нас искать не будут. Вернее, если и будут, то не сегодня. Тут, видно, такая заваруха началась, война, однако.

Это слово, оброненное Москвой, враз сделало тишину в землянке такой, что, казалось, у всех перехватило дыхание. Первым нарушил тишину Татарин. Толкнув в бок Фрола, он сказал:

— Кому война, а кому мать родна. Теперь вертухаям не до нас будет, пол-лагеря в бегах, пока разберутся, кто где, мы уже далеко будем.

— Так-то оно так, — задумчиво ответил Фрол, развязывая небольшой вещевой мешок. — Токо чё-то радости я не испытываю.

— Да, радости мало, у нас «дорога» готова была, ксивы, а теперь введут военное положение, на каждом углу проверки. Да и вертухаи трупы пересчитают да лохов из ближних подвалов вытащат. То, что нас нет да начальника, скоро ясно станет, тут уж они не дураки, поймут. Так что уходить надо быстро, и плацкарты нам не видать. — Москва глянул в сторону лежавшего на нарах Битца: — Что скажешь, начальник, ты эту сволочную систему лучше нас знаешь.

Битц долго молча лежал под взглядами зэков, затем медленно, стараясь не шевелить головой, сел на нарах и, глядя в пол, сказал:

— Охота за нами будет по полной программе. Скорее всего, она уже началась. ОГПУ — система железная, даже если началась война. Однако от Городка уходить нельзя. Кто-то должен вернуться и принести вещи и документы. Всё приготовлено и лежит в надёжном месте, если только при бомбёжке не зацепило.

— Не пугай, начальник. Там сейчас чёрт ногу сломит, какая охота. День-два, пока оклемаются.

— Москва, ты за собой дверь в камеру закрыл? — спросил Битц. И сам ответил: — Нет. Что первое в голову оперу придёт, когда он это увидит? Дверь нараспашку, и меня нет. Побег. А значит, сразу тревога. Вас пока в общей массе вычислят — максимум день. Среди погибших нет, значит, побег, к вечеру уже будет всё ясно.