Тропою волка - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Голденков cтр.№ 53

После того как лекарь засвидетельствовал факт смерти, Богуслав дал команду людям побыстрей выполнять их «варварские ритуалы».

Женщины достали чеснок, нанизанный на нитку, и побросали его в гроб, а могильщики бросили лопаты и на время превратились в истребителей вампиров. Один приставил кол, другой лопатой забил кол в грудь мертвеца. При этом какая-то жидкость пошла из раны, вроде, кровь, но опять-таки вместе со странным белым субстратом.

Что делали дальше, Богуслав не видел. Он отошел в сторону, достал часы из кармана и посмотрел, который час. Нужно было идти к королю на совещание.

* * *

— Не знаю, что это было, — рассказывал Богуслав позже Спинбоку и хозяину дома, — но тело покойной в самом деле было как живое. И странный пряный запах какой-то белой густой жидкости…

Хозяин хаты, будучи до сего момента молчаливым и мрачным мужчиной лет пятидесяти, теперь предстал перед Богус-лавом и Спинбоком радушным и болтливым. Он выставил на стол все, чем была богата хата, наливал горилки и выдавал массу любопытной информации про вампиров.

— Дякую вам, пан Радивилла, — говорил хозяин, — вы спасли и нас также. Мы эту Паре за километр обходили, ни мы к ним, ни они к нам не заходят. А все пачалося, когда еще в прошлом веке там сербы поселились. Бежали от турок. Вот от них, от сербов, и пошла та зараза. Сами они все вымерли как-то быстро. А кто с ними роднился, те начали призраков своих умерших родственников видеть да плохо чувствовать себя при этом. Оно ведь, верно, как пан голова казал, как холера, передается от одного родственника к другому. А сербы, первыми из словен столкнувшись с турками, у этих басурман сию болезнь и подхватили, как иной мужик хворобу на свой инструмент у блудливой девки подхватывает. Вот и их помещик Владимир Цепич, жестокий по отношению и к своим крестьянам, и к туркам, коих бил, стал главным распространителем о пырей в Трансильвании.

— Цепич? Это не граф ли Влад Цепиш? — переспрашивал Богуслав. — Он же мадьяр из Трансильвании? Известный как Дракула.

— Он был сербом, пан Радивилла, — уверял хозяин, словно лично знал Дракулу, — и не Цепиш, как мадьяры его называют сейчас, а Цепич — сербское прозвище. Дракула — это по-сербски значит дракон и акула вместе взятые. Слово смешанное. И не граф он был вовсе, а простой помещик. Графом его позже нарекли, для солидности. Врет пан голова, что это только зараз пачалося в Паре. Там такое уже лет сто отбывается. Потому мы и не ходим к ним и окружили их кладбище осиновой рощей. Только осина — это ничто для опыря. Суеверие одно! Тьфу! Ему, опырю, все равно, какой кол вгонять. Главное, отрезать голову и пробить сердце. Там, в Трансильвании, вы к сербам не подходите. Один черт знает, как эта зараза передается. Дальше держитесь — целее будете. Нехай сербские опыри сами себя жрут! Да и в Паре больше не ходите. Мы не ходим, потому и живем более-менее без нечисти разной…

Тем не менее Богуслав, немного одуревший от рассказов про турсов, русалок и вампиров, подписал опись вскрытия могилы, выписал также пану голове охранную грамоту, чтобы его больше не штрафовали.

И далее без приключений отряд Карла Густава добрался к декабрю до границы с Трансильванией, венгерско-румынской страной, окончательно отколовшейся от Венгрии в 1526 году. Проезжая по северу и востоку Залесья, как переводится название этой страны с латинского, Богуслав и Карл Густав обнаружили достаточно пестрый состав местного населения: тут и немцы-саксонцы, и венгры, и, в самом деле, сербы, и румыны, и евреи… И даже русинские деревеньки все еще попадались на пути. Богуслав нашел трансильванский Раднот маленьким и милым, типично лютеранским городишком. В принципе, Богуславу, как и Карлу Густаву, очень импонировало то, что Трансильвания с ее королем Ракоши превратилась после периода султанского правления в оплот протестантизма в Восточной Европе. «С таким королем будет легко договориться», — думал Богуслав, но… просчитался.

В первые дни декабря за крутым столом именно между Богу славом и Дердем Вторым Ракоши пылали самые жаркие дебаты касательно раздела Речи Посполитой. Хмельницкий, приславший на переговоры Ивана Ковалевского и Ивана Грушу, претендовал на весь Берестейский повет, всю южную область Менского воеводства, а также на Мстиславльский повет до самого Смоленска, для чего гетман согласился отрядить войска для освобождения Мстиславля и Смоленска от Московии. Ракоши же больше не ограничивался одной Малой Польшей с Краковом и Галицией. Этот очередной Влад Цепич, или Цепиш, как мысленно прозвал Ракоши Богуслав, наточил свои дракуловские клыки на всю оставшуюся после Хмельницкого территорию Литвы, «милостиво» оставляя Богуславу лишь Новогородской повет. Основную часть ВКЛ разделяли, таким образом, между Русью и Трансиль-ванией, а непосредственно ВКЛ отходил клочок земли, тот, с которого в 1240 году начинал собирать русско-литвинские земли легендарный князь Миндовг. Богуслав протестовал.

— Я согласен с вами, паны, — обращался он к Ковалевскому и Груше, — что мы, братья, должны вообще жить в едином государстве. Но ведь так же мы думали и с поляками. Лучше уж каждый в своем собственном доме пусть живет. К тому же я не ручаюсь, что повидавшие всякого от ваших казачков литвины с хлебом и солью войдут в вашу Русь.

На самом же деле Богуслав думал не так дипломатично, как высказывался. «Под суд бы отправить вашего Хмельницкого, а не отдавать ему землю нашу! — думал Радзивилл, глядя на лица киевских послов. — То, что вы устроили в Литве со своими головорезами, не искупить никакими молитвами! Киевскую Русь он собрался строить! С кем?! С этими нерусскими дикарями казаками, что еще вчера были половцами и нападали на тот же Киев? Ну, научились они говорить по-русски, креститься научились, а как были степными кипчатскими варварами, так и остались! Тоже мне Русь! Боже! Ну и в компанию я попал! Один — одуревший от вида крови мадьяр, второй — запутавшийся в союзниках русин, а третьему уже на все наплевать, он свое уже получил!»

Богуслав взглянул на Карла. Тот^ слегка улыбаясь, постукивал пальцами по столу, глядя на литвинского князя, как бы спрашивая: а чем вы, собственно, недовольны, мой друг? К королю Швеции отходили земли Великой Польши — с этим никто не спорил.

— Вы учтите, что вы не король, — заметил Ракоши Богус-лаву, — вы всего лишь князь. Вы и получите свой княжеский кусок пирога.

«Ах ты Дракула ненасытный!» — возмущенно думал Богуслав, чуть не скрежеща зубами от злости, с трудом избавляясь от желания дать по длиннобородой физиономии наглого мадьяра.

— Не король? — гневно блеснули глаза Богуслава. — Так буду королем!

Эти слова прозвучали несколько дерзко по отношению к Карлу, в чьем королевстве, согласно Унии, состоял сам Богуслав, но шведский король деликатно промолчал. Он уважал Богуслава, зная, что род Радзивиллов в самом деле будет познатней и познаменитей многих королевских домов в Европе, того же Ракоши. Земли Радзивиллов занимали площадь размером с Бельгию, не меньше.

— Мой добрый король Дердь! — несколько вызывающе усмехнулся Богуслав. — Зачем вашей мадьярской Трансиль-вании такие далекие и чуждые вам славянские земли?