Столыпин - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Савеличев cтр.№ 59

Казаки оказались что надо. Одни вскинули винтовки на руку, другие выхватили из тороков пулеметы. Две длинные очереди бураном пронеслись над головами, сшибая шапки. Не хотите по Божьей воле постоять пред губернатором – так нате!..

В толпе тоже вскинулись винтовки – бегущие воинские эшелоны много насорили по обочинам железа.

– Ваше превосходительство! Мы вынуждены стрелять на поражение! – уже решив все, лишь для проформы спросил сотник. – Иначе нас сомнут.

Столыпин колебался лишь какую-то секунду.

– Стреляй, сотник!

Эхо быстрого залпа толкнуло его уже в спину…

Другого…

Третьего…

Ответного?..

К вечеру на захваченных у крестьян подводах казаки привезли обратно десяток убитых и пораненных друзей… Было бы больше, да пулеметы помогли.

Делать нечего, надо было выпрашивать у отступавших войск еще пулеметов… и пушек…

И стрелять по своим же крестьянам, по своим же солдатикам, не захотевшим возвращаться в растерзанные войной и всеобщим бунтом части.

Генерал-адъютант Сахаров прожил в доме губернатора Столыпина всего двадцать дней. И все это время просил дела:

– Да поймите, губернатор! Меня государь послал сюда, чтоб помогать вам. А я помогаю только за вечерним столом. Дайте дела, губернатор! Дела!

Но какое «дело» можно дать генерал-адъютанту его величества, чтоб не обидеть? Он молодым и неробким офицером участвовал в турецкой войне, но сейчас был уже стар и болен. Мог размахивать за вечерним столом разве что словесной саблей:

– Пугачевщина! Погубим Россию! Суворов не гнушался воевать с Пугачевым, а мы цацкаемся с каким-то Ульяновым! Боже мой, даже генерал Мин убит!..

Генерал Мин командовал гвардейским Семеновским полком, который без всяких церемоний в метельном декабре прошлого года вызвал огонь на себя… всей либеральной России!.. После кровопролитных боев, пушками и пулеметами, он задавил-таки московское восстание… а ныне в отместку за то был застрелен эсеркой. Генерал Сахаров за рюмкой коньяку ярился:

– Если бы туркой или япошкой – еще куда ни шло! По-офицерски. Но бабой, бабой?!

От возмущения генерал не находил слов, опрокидывая рюмку за рюмкой. Столыпин осторожно намекал, что поручит ему роль Суворова, который гнал когда-то мятежников по этим же берегам. Беда только в том, что губернатор не мог отдать в распоряжение генерала ничего, кроме разрозненных сотен казаков, инвалидных команд да полицейской братии… Армия ему не подчинялась.

– Завтра, завтра дам назначение, достойное генерала!

Но не успел…

В городе начался еврейский погром. Евреи вынуждены были для самообороны создавать вооруженные дружины; жандармы только подливали масла в огонь, ибо неслись уже крики о «черной сотне». С обеих сторон были убитые и раненые… в общем, лети, губернатор-пожарник, на очередной пожар!

– Вечером найдем вам дело! – уезжая, успокоил генерала, тоже рвавшегося в эту бессмысленную бойню.

Но вечером он нашел генерала уже лежащим на столе под белой простыней…

Бабы, везде бабы!

Оказывается, эсерка-террористка, кстати еврейка, воспользовалась тем, что губернатор со всей своей личной охраной бросился тушить еврейский же погром, и беспрепятственно вошла в апартаменты к генералу. Она была молода и по-восточному очаровательна, да и слабости генеральские знала:

– У меня просьба к петербургскому гостю. Вполне невинная и легко исполнимая, мой женераль!

Генерал, галантно встав из-за стола, где обедал в гордом одиночестве, поспешил навстречу даме. Даже не заметив, что она протягивает ему почему-то левую руку, правой достает из-под кружевной пелерины безотказный браунинг…

Когда Столыпин, горестно повздыхав над генералом, перешел в соседнюю комнату, где подполковник Приходькин допрашивал террористку, – слуги, услышав выстрелы, сумели ее задержать, ему показалось, что это воскресшая белорусская Алеся. Что с того, что голова вороньей чернью отливает – сейчас пошла мода краситься. Те же распущенные по плечам волосы, та же черная широкополая шляпа, тот же дерзкий предсмертный взгляд. Она, конечно, понимала, что от виселицы ей не уйти, но тешила свою последнюю гордыню:

– Найдется пуля и для вас, губернатор-черносотенец!

О, дамы, дамы… дамы несчастной российской революции!..

Пожар в губернии затихал, но сколько пожарищ, сколько убиенных!..

Казаки теперь рубились, как на турецкой войне, – уже не ножнами, а прямо саблями. Не слезая с седел, наотмашь по крестьянским головам…

Рубка оказалась пострашнее ружейных выстрелов.

К началу следующего, 1905 года Саратовская и взятая под опеку Самарская губернии мало-помалу в кровавом изнеможении утихомирились.

Николай II прислал благодарственную телеграмму:

«Саратов. Губернатору Столыпину. Осведомившись через министра вн. дел о проявленной вами примерной распорядительности, выразившейся в посылке по личной инициативе отряда войск для подавления беспорядков в пределах Новоузенского уезда Самарской губернии и издавна ценя вашу верную службу, объявляю вам мою сердечную благодарность. Николай. 4 января 1906 года».

«Ну, теперь можно и в отставку, – вздохнул Столыпин. – Хватит, послужил. Рапорт! Рапорт на высочайшее имя!»

Но пока суть да дело, он и без рапорта был вызван в Царское Село.

Смекай!

Почему такая честь?..

Конец 1905 года и все начало года последующего прошли под знаком «государства Витте». Вставший у подножия трона при Александре III, он и при сыне его, то падая, то поднимаясь, оставался у царского плеча. Николай II не любил Витте, хуже того – боялся, но обойтись без этого умного, хитрого и напористого царедворца не мог. Никто другой не смог бы так достойно вывести Россию из бездарно проигранной войны. Он только что вернулся из Америки, заключив там Портсмутский мир; правда, пришлось отдать Курилы и половину Сахалина, но это ж такая малость! При угрозе полнейшей капитуляции и выплате Россией как страной побежденной громадной контрибуции. Но влияние Витте в западных, особенно в американских финансовых кругах было настолько велико, что они под его дипломатическим напором с удовольствием нажали на Японию, в результате она не получила ничего за свою Пиррову победу. Витте же вернулся в Россию, вдобавок ко всему с миллиардными займами, полученными на самых льготных условиях. Дверь к царскому трону он мог открывать буквально ногой.

Да и был ли трон в это время? Все рушилось вокруг него. Революция катилась, как лесной, всепожирающий пал, оставляя на просторах страны сплошные пепелища. После смерти Плеве уже не было никакого сдерживающего начала. Мало, крестьянство, фрондирующее земство, огромная часть перепуганного дворянства – на трон тайно и явно напирали выросшие как грибы новые партии. Не говоря о большевиках, даже кадеты. Все это снова вытолкнуло наверх отринутого было от трона Сергея Юльевича Витте.