Равная солнцу - читать онлайн книгу. Автор: Анита Амирезвани cтр.№ 101

— Не знаю. Скажу только, что я чувствую себя словно камыш, вырванный с корнем. Как я могу петь сладкие песенки, когда мое сердце изливает лишь печаль и утрату?

— Ты знаешь все законы двора. Я столько старался ради тебя — а ты взял и все разрушил. Что пользы Пери, если ты себя погубишь? Ну и осел же ты!

Я ощутил, как кровь бросилась мне в лицо, и руки мои сжались в кулаки.

— Во имя Бога, я не могу больше! Мы что, не люди? У нас нет языков? Их что, отрезали угнетатели, что нами правят, и мы утратили дар речи?

Баламани пытался остановить меня, но я продолжал:

— Впервые в жизни я поступил как мужчина. Я могу заплатить головой за свои слова, но я, по крайней мере, их скажу. Мне плевать, что я обзавелся врагом. Мне плевать, что я потеряю место. Впервые в жизни я не чувствовал, что таящееся в моем сердце и сошедшее с моих губ не различаются, как день и ночь. Я стал как жгучий белый свет, чистый и ясный. Словно мои мужские части выросли с гору и я получил право крикнуть: «Я мужчина из мужчин!»

Взгляд Баламани смягчился, и он вдруг стал старше и печальнее, чем когда-либо.

— Я так и не посмел сделать то, что ты описал, мой друг. Я по-прежнему думаю, что ты дурак… — И он воздел к небу ладони. — Однако горжусь тобой.

Мои глаза заволокло влагой. Я сердито и благодарно смахнул ее.

— Баламани, что мне делать?

Задумчивость в его глазах говорила, что надежд у меня мало.

— Чего ты хочешь?

Я поразмыслил и произнес:

— Хочу мельницу, чтобы оставить двор и жить на доход, а затем хочу узнать, что такое быть хозяином самому себе.

— И как ты собираешься этого добиться?

— Пойду к мирзе Салману и потребую мельницу, потому что она моя по праву.

Баламани долго и грустно смеялся. С жалостью я припомнил времена, когда он обучал меня, чтоб я никогда не дал промаха при дворе.

— Поведение твое настолько вызывающе, что он откажется помогать тебе. Прими, по крайней мере, маленький совет.

— Конечно.

— Извинись. Объясни, что обезумел от горя. Поклянись быть соратником. Так поступает мудрый придворный, а ты был одним из лучших.

Все в моем теле напряглось.

— То есть я должен вернуться к прежним уловкам? — прорычал я.

— Успокойся, — велел Баламани. — Насколько сильно ты жаждешь победить?

Мирза Салман не позволил даже впустить меня для встречи с ним, хотя я прождал целый день. Когда я проскочил мимо его слуг к нему в покои, настаивая, что у меня срочное дело, его лицо набухло яростью. Едва я заговорил о мельнице, он обозвал меня невежей и дураком и велел выставить вон.

Тогда я решил немедленно сходить к Фереште под предлогом обмена сведениями о новых царедворцах и замыслах. Мне нужен был ее совет. А еще острее мне хотелось увидеть ее и облегчить свое сердце.

Когда я добрался до ее дома, мне было сказано, что Фереште занята и впустит меня, как только сможет. Я выпил чаю, съел несколько маленьких огурцов и полюбовался новой росписью, где знатная женщина угощает вином влюбленного придворного. День тянулся, шли часы, и я понял, что Фереште, скорее всего, обслуживает гостя. Что, если это мирза Салман? Мысль эта наполнила меня отвращением.

Когда меня наконец провели к ней, она даже не встала приветствовать меня. Ее большие глаза были полны усталости, а платье было измятым и несвежим.

— Что случилось?

— Мою дочь тошнило, — сказала она. — Я дала ей лекарство, и теперь она наконец уснула.

— Надеюсь, она скоро поправится.

— Спасибо.

— Я пришел поблагодарить тебя. Ты мне помогла во многом.

— Как бы я хотела, чтоб известие о мирзе Салмане пришло вовремя и спасло твою госпожу…

— И я бы этого хотел, — ответил я. — Странно, и все же мне кажется, что в глубине души Пери знала, что обречена.

— Почему?

— Она говорила со мной о смерти и загробном суде еще до того, как узнала об убийстве своего дяди.

— Увы! Какая беда! А была она так сильна, как рассказывают?

Я припомнил встречу Пери с Мохаммадом и Хайр аль-Ниса-бегум.

— Она была такой яркой, что ослепляла. Она была из тех, кто не уступает и не боится говорить. Она злила некоторых людей настолько, что им хотелось ее уничтожить.

— Потому что она была слишком прямой?

— И потому, что у нее было слишком много сторонников. А теперь Мохаммад-шах и его жена казнили ее мать и дядю, уничтожив черкесское влияние при дворе и освободив место для своих союзников. Хотя, по мне, они отрубили ветвь собственного дерева.

Внезапно я ощутил влагу на своих щеках и вытер их тканью, все еще лежавшей в моем поясе. Это был один из шелковых платков Пери, и при виде его мне стало еще тяжелее.

Фереште не сводила глаз с моего лица:

— Ты любил ее?

— Да, — сказал я. — Как воин любит отличного вождя или вельможа — справедливого шаха.

— Понимаю. Да будет эта печаль твоей последней!

— Благодарю тебя.

— Это тяжкая утрата. Что ты будешь делать теперь?

— Не знаю. Надо подождать и узнать, куда меня хотят назначить при дворе. Баламани сказал, что попробует мне помочь.

— Надеюсь, тебя не обделят. Между тем я узнала полезную вещь, — продолжала Фереште. — Мирза Салман только что женился.

— Неужели? — сказал я.

— Жену его зовут Насрин-хатун.

Я брезгливо фыркнул:

— Она следила за мной и обвинила в злом умысле, что едва не стоило мне жизни. Неужели они с мирзой Салманом все это время действовали вместе?

— Полагаю, что да.

— Они друг друга стоят.

— Никто, разумеется, не ждет, что мирза Салман будет ей верен.

Все знали, что знатный вельможа мог иметь несколько жен и столько женщин, сколько мог себе позволить. Почему Фереште решила об этом упомянуть?

— Ладно, говори. Что он сказал?

Она так же пристально смотрела на меня:

— Он сделал мне предложение.

— Стать женой?

— Содержанкой. Обещал покрывать все мои расходы, если я буду обслуживать только его, — и тогда я с тобой больше не увижусь.

Мою грудь сдавил гнев.

— Ему судьба что, одними розами дорогу усыпала? Высокий пост, устранение Пери, жена на нужном месте, а теперь еще и вся твоя красота? Боже милостивый! И почему он не позвал тебя замуж?

— Ты отлично знаешь, что знатные на проститутках не женятся.

— Он убил царевну и старается любой ценой погубить меня. Да как ты вообще можешь думать о нем?