Брат на брата. Окаянный XIII век - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Карпенко cтр.№ 38

Загнав трех лошадей, на четвертой в полдень прискакал Юрий во Владимир. Проезжая створ Медных ворот, великий князь приказал сторожам:

— Ворота запереть! Никого не впускать и не выпускать! Готовьтесь к осаде!

— А где же дружина? — не утерпел с вопросом один из воротников.

— Как ты посмел требовать ответа от меня, твоего князя?! Тебе, видно, жизнь не дорога, смерд?! — вскричал Юрий и, вымещая весь свой стыд и страх на безвинном, ожег его плетью по лицу. Рванув поводья, он направил коня в город.

— Неужто все полегли? — с ужасом выдохнул второй воротный сторож, глядя вслед князю. — Да как же так? Столько-то народу! Ох, горе-то какое! Семен, слышь-ка, что говорю? — обернулся он к напарнику. Но тот, обхватив лицо руками и уткнувшись головой в стену проезжей арки, тихо подвывал. — Да что с тобой?

— Князь, песья утроба, глаз посек! — прохрипел Семен.

— Дай погляжу.

Сторож с трудом оторвал руки Семена от лица и, увидев кровоточащую рану на месте глаза, охнув, прошептал:

— Боже ж ты мой! Глаз вытек!

Юрий вбежал в горницу. Агафья сидела у окна. Увидев мужа, грязного, в окровавленной одежде, измученного бешеной скачкой, со взглядом раненого, затравленного зверя, она все поняла. Молча Агафья подошла к Юрию, припала к его сухим запекшимся губам и тихо произнесла:

— Слава Господу нашему! Живой!

Он обмяк и со стоном начал медленно оседать. Его плечи задрожали, и великий князь разразился рыданиями. Это были слезы раскаяния, бессильной злобы, стыда. Только сейчас, прижавшись лицом к ногам своей жены, он понял, что потерял все и вернуть былое — не в силах!

Вечером Юрий созвал бояр на совет. Те входили в Посольскую палату молча, пряча глаза, тихо рассаживаясь по лавкам. Архиепископ Симон вошел последним. Осенив крестом собравшихся, он остался стоять, опираясь на посох. Все уже знали о кровавой Липице и теперь ждали, что скажет великий князь в свое оправдание.

Но Юрий предстал перед боярами не смиренным и умоляющим о снисхождении к побежденному, он был полон решимости продолжать борьбу с Константином и Рюриковичами. Оглядев своих бояр, он требовательно спросил:

— Что скажете вы, смиренные овцы? Да, сражение проиграно, князь Мстислав уже идет сюда, чтобы посадить на стол великокняжеский Константина. Вы знаете, что град Владимир завещан мне отцом, и вы целовали крест на верность. Поэтому я спрашиваю вас: хотите ли вы быть под Ростовом или самим над всеми властвовать?

— Не быть Володимиру под Ростовом! — возмущенно загудели бояре. — Не хотим Константина.

— Тогда помогите мне собрать новую дружину.

Самый древний, но еще крепкий, жилистый старик — боярин Роман Михайлович, с трудом поднявшись с лавки, тихо произнес:

— Кого же, государь, звать в дружину? Стариков, женок, детишек неразумных? Ты всех забрал с собой. Нам ноне некого выставить на стены. Город беззащитен!

— Не верю вам! — вскричал Юрий. — Уйдите все! Завтра спрошу народ володимирский, с кем он: со мной или с Константином.

Епископ Симон, уходя, нравоучительно изрек:

— Гордыня обуяла сердце твое. Ты глух и слеп. Обратись к Господу, и он просветлит разум твой, направит деяния во благо. Повинись перед Константином. Он добр, простит. Что до Володимира, то выйди из города сам, без принуждения, не обрекай мирян на еще большие страдания, — и уже с порога, на срыве, выкрикнул: — Не искушай судьбу! Не гневи Бога! Отрекись от стола великокняжеского, и да воздастся тебе в грядущем сторицей сие деяние!

— Подумаю, — угрюмо откликнулся Юрий и отвернулся к окну, за которым мягко опускались сумерки.

Ночью и утром к воротам города подходили изнуренные, израненные, с посеревшими от пыли и пережитого лицами владимирцы. Кузьма Ратьшич привел две сотни всадников. Среди них было три десятка гридей личной охраны великого князя. На многих белели кровавые повязки, но потерь не было, и все были при оружии. Чем больше в город входило ратников, тем громче раздавался на улицах города женский плач. К полудню над Владимиром уже стоял вой, который не мог заглушить даже сполошный колокол. Великий князь собирал народ на Соборную площадь для совета.

Говорил великий князь много, убеждал страстно, но Юрия мало кто слушал и тем более верил его словам, ибо этот день для владимирцев был черным. Тогда Юрий Всеволодович, смирив гордыню, попросил владимирцев:

— Не выдавайте меня Рюриковичам. Нужда придет, сам выйду.

До позднего вечера шли через ворота остатки разгромленных полков. Уже перед закрытием ворот в город проследовали Святослав и Иван. Они еще не знали о судьбе братьев и потому были задумчивы и печальны.

Встреча братьев была безрадостной. Над ними тяготело чувство вины за проигранное сражение, а кроме того, тревожила судьба Ярослава и Владимира: живы ли они? Легли почивать за полночь с твердым решением оборонять город. Утром пришедшие от Липицы дружинники были собраны на княжеском дворе. Вид уцелевших в сражении воинов был удручающим, и насчитывалось их не более пяти сотен. Здесь же находились и воеводы: Кузьма Ратьшич, Дорофей Федорович, Жирослав Михайлович.

Выйдя на крыльцо княжеского терема, Юрий, оглядев свое воинство, бодро воскликнул:

— Неча! Стены володимирские высоки и крепки, а противник наш, чай, не дикие половцы, свои, русские мужики. Будем держать осаду!

— Надолго ли нас хватит? Сил маловато, — тихо заметил Дорофей Федорович.

— А нам долго сидеть в осаде и не надобно, — уверенно произнес Юрий. — Скоро пахота, Мстислав ничем мужиков не сможет удержать под стенами города. А что касательно дружины княжеской, так с ней мы управимся.

— Дай-то Бог! — тяжело вздохнул воевода.

— Ты, Жирослав Михайлович, будешь держать ворота. Те, что на Клязьму выходят и на Муром, завали камнями, на другие же поставь человек по тридцать-сорок. Остальные воины твои, Кузьма. Расположи их на стенах и башнях. Тебе, Дорофей Федорович, я поручаю новую дружину собрать. Пошли бирючей по городу, отправь в Боголюбово, Суздаль, Петров. Может, успеют прийти оттуда мужики. И вот еще что: гридей пошли в дозор. Надобно знать, где Мстислав и Константин.

С тревогой и осуждением поглядывали владимирцы за приготовлениями Юрия к осаде. Не внял великий князь их голосам и просьбам, не смирился. Что-то будет?

В воскресенье, когда колокола церковные звали к торжественной службе, к Владимиру стали подходить смоленские, торопецкие, ростовские, псковские и новгородские полки. Казалось, что после Липицы их стало еще больше. Плотным кольцом они окружили город. Поглядывая на его стены, где редкой цепочкой стояли дружинники, они откровенно смеялись, задирая владимирцев: