Крещенные кровью - читать онлайн книгу. Автор: Александр Чиченков cтр.№ 35

— Хорошее фото, — похвалил Аверьян, закрывая книгу. — Только у меня щас нету времени, штоб ее разглядывать.

— Открой Библию и на фото глянь! — еще упорнее потребовала Анна. — Я на ней запечатлена, маленькая…

— Послухай, дева! — взмолился Аверьян. — Да нету времени мне фоту ту разглядывать! Ежели не поспешим, то…

— Под яблоней, что слева от меня, клад отцом закопан, — прошептала совсем слабо девушка, начиная хрипеть. — Там золота и бриллиантов на десять мильенов!..

— Ты што, касатушка, бредишь ужо? — испугался Аверьян. — Будя глупости болтать. Жизнь вона спасать надо!

— Дом наш в Тамбове найдешь, — продолжила Анна. — Тебе всякий на него укажет! Бери золото и не сомневайся. Скопцовское оно. И ты скопец тоже по вине отца моего. Так вот забирай золото и за границу уходи…

Девушка не договорила. Аверьян, почувствовав неладное, склонился над ней — она была уже мертва.

* * *

Дождавшись темноты, он вынес тело Анны Сафроновой на улицу, уложил ее в повозку и присыпал сеном. Затем он вернулся, облил керосином мертвого шурина и лавку, поднес огонь…

С неожиданным для себя спокойствием Аверьян смотрел на бушующий пожар. Завтра он будет уже далеко отсюда, похоронит Анну и вернется к детям. Видимо, Господь Бог распорядился так, что поднимать сыновей ему придется одному.

Но, несмотря на все, с ним случившееся, в сердце его рождалась какая-то едва уловимая гордость за себя. Аверьян знать не знал о своих возможностях проявлять мужество в самых трудных жизненных ситуациях, и только теперь понял, что окончательно укрепился в вере! ВЕРЕ ПРАВОСЛАВНОЙ, ИСТИННОЙ! Благодаря посланному испытанию Калачев убедился, что и сам обладает всеми лучшими качествами тех людей, из сословия которых вышел, кого любил и уважал. Казаки не падали духом даже тогда, когда лишались близких. А теперь он сам пережил это страшное испытание — и не сдался, не отчаялся, не сломался.

— РАБ БОЖИЙ Я, а не адепт сектантский! — прошептал тихо, одними губами Аверьян. — А вера моя есть и будет истинная, православная!

Осторожно протиснувшись сквозь толпу собравшихся вокруг горящей лавки людей, он вынул из кармана фотографию девочки в цветущем саду, смял в комок и швырнул в огонь.

Вернувшись к телеге, Калачев отвязал купленную лошадь и не спеша повел ее, держа под уздцы, к выезду из города. «Прости меня, Аннушка, за поступок эдакий, — думал он, шагая по улице. — Не со зла я, а штоб искушений греховных избегнуть. Сама сказывала, што золото то скопцовское, вот и пущай оно навсегда в землице сырой остается!..»

Пройдя еще несколько десятков шагов, Аверьян присел на край телеги и подстегнул кнутом лошадь. Он был уже не тот, что несколько часов назад. Хотя карманы у него по-прежнему оставались пусты, голова его переполнялась мечтами о семейном счастье и думами о сыновьях, к которым он едет и из кого собирается вырастить настоящих мужчин — набожных, чистых сердцем, могучих духом и сильных характером!

7 февраля 1932 года в степи бушевала пурга. Мощные порывы ветра разносили снег по равнине, заметая редкие дороги. Одинокий всадник пробивался сквозь пургу, подгоняя уставшую лошадь нагайкой. Царила глубокая, бешеная, снежная ночь. Вскоре лошадь окончательно выбилась из сил и не реагировала на удары нагайкой.

В селе избы стояли в снегу едва ли не по самые крыши. Верхне-Озерное спало крепким сном. Ни одна собака не залаяла, когда всадник проехался по главной улице. Остановившись в самом центре села, он привстал на стременах и осмотрелся:

— Где же тебя искать, Аверьяша?…

Все еще не зная, как поступить, мужчина пришпорил лошадь и, затравленно озираясь по сторонам, поехал тихим шагом.

— Эй, верховой? — услышал он в спину и обернулся.

На дороге по пояс в снегу стоял человек в тулупе с одноствольным дробовиком в руках.

— Чей будешь? — крикнул человек, не трогаясь с места. — Гляжу, не нашенский. Тады чей, спрашиваю?

— А твое какое дело? — тоже крикнул всадник. — Я же не интересуюсь, кто есть ты и почему с ружьем ночью по улице рыскаешь?

— Мое дело, конечно, маненькое, — отозвался мужичок, — только вот личностью твоей интересуюсь очень. Наши все по избам сидят. По селу в эдакую пору и непогоду токо лихоимцы разгуливают. Так ты кто будешь-то, мил человек? Говори, покудова не пальнул зараз в тебя из берданки, право дело!

— Эй ты, поосторожнее там, — усмехнулся всадник. — Из ГПУ [6] я. Ну как, вопросы кончились или еще что узнать хочется?

— Уж не взыщи, мил человек, — мужичок стал менее требователен и сердит. — Вот не разобрать мне отсель, брешешь ты иль правду говоришь. Документ имеется?

— Имеется, не сомневайся, подойди ближе…

Мужичок в нерешительности затоптался на месте, но ствол ружья отвел в сторону.

— Ты не серчай, товарищ, — крикнул он примирительно. — Бумаженцию твою я разглядеть не смогу, сам поди понимаешь. Да и грамоте я самую малость обучен. Так что на слово поверить придется, ежели…

Понимающе кивнув, гэпэушник сошел с коня и, держа его под уздцы, подошел к придирчивому поближе.

— Видишь форму на мне? — спросил он, расстегнув тулуп и похлопав по висевшей на боку кобуре с наганом. — А оружие при мне видишь, филин бдящий?

— Да ты не серчай, товарищ, — вздохнул мужичок, набрасывая ружье на плечо. — Я ведь так, для порядку. Сторож я колхозный. На прошлой неделе какая-то зараза лабазок наш обчистила. Вот мы теперя его малеха стережем.

— Это хорошо, это правильно. Добро народное беречь надо, — одобрил, ухмыльнувшись, гэпэушник. — Только вот один почему? Воры на дело по одному не ходят.

— Да не один я, — вздохнул сторож. — Напарник до избы на часок отлучился. Скоро уже и подойдет.

Они замолчали, больше не находя нужных слов для продолжения разговора.

— Вот хорошо, что я тебя встретил, — неожиданно заговорил гэпэушник. — Скажи, Аверьян Калачев в вашем селе живет?

— Стало быть, в нашем, — насторожился мужичок. — А чего Аверьяха натворить умудрился? Он же ведь тише мыши, а сынок его старший у вас, в ГПУ, работает.

— Я не за ним приехал, не ори, — перебил его гэпэушник. — Меня вот сын его как раз и послал: кое-что уточнить надо, — он строго посмотрел на умолкшего старика. — А ты вопросов поменьше задавай, понял? Тебе доверили добро народное сторожить, вот и делай свое дело.

Получив нагоняй, сторож стушевался и занервничал:

— Дык я что… да я так это, чтоб разговор поддержать… Моя хата с краю.