Ильгет. Три имени судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Александр Григоренко cтр.№ 68

Люди, ведавшие добром войска, отказались дать мне щит.

— В тебя и так трудно попасть, — сказали они, смеясь.

Из своего оружия были у меня лук и пальма.

* * *

Бессчетное множество раз бились люди на льду великой реки, но, наверное, не было еще битвы столь странной, краткой и страшной.

В ночь перед тем, как выйти на лед, в большом чуме собрались старейшины лучших семей рода Нга. Вождями войска они выбрали трёх мужчин, принявших на время битвы имена — Хэ, что значит Гром, Хэхсар — Гроза и Хэхту — Молния. Три ночи перед тем шаманы камлали в темных чумах, уходили в преисподнюю, пытаясь узнать волю и вымолить благосклонность владыки подземного мира. Они возвращались изможденные, из их путанной речи можно было понять, что воля его темна.

Тайной и общим мучением мудрейших была жертва для рода, знавшего, что нестоящие дары оскорбляют бесплотных. Пусть кровь тысячи черных оленей окропит закат, этого будет мало, к тому же каждый олень был нужен для похода. Ничтожно малым было и число рабов. И тогда один из стариков сказал:

— Ябто Ненянг не просто злодей, собравший и вооруживший сброд, не своим очагом живущий. То, что он говорит и делает, — не просто слова — это мор, расползающийся по миру. Пусть Кондогиры отказались воевать за него, но я уверен — новые люди идут к нему, ибо непочтение к родителям, старшим и границам угодий звучит радостно и делает из доброго человека негодяя. Эта война — больше, чем месть за семьи Хэно, Нойнобы и наших воинов в гибели которых, если говорить правду, виноваты мы, а не они сами. Если оставить все как есть, — убить, сколько сможем, а остальную свору рассеять по тайге, ничего не изменится. Мор восстанет и доберется и до нас. Поэтому нашей жертвой должно стать все, что стоит под знаменами Ябто Ненянга, — воины, его женщины, дети, олени, собаки и даже мыши, прячущиеся в снегу у его чумов. Сам Ябто хорошо бы остался в живых, ибо нам известна участь, которая не только восстановит нашу честь, оплачет наших родичей, но и будет приятна нашему великому покровителю. Это будет смерть, которой устрашится сама смерть.

Старейшины закивали, оглаживая бороды.

Но тут заговорил другой почтенный:

— Ты так уверен в победе. Мы все в ней уверены. Но ты знаешь — судьба изменчива…

— Твоя правда. Тогда жертвой станем мы — все, от первого до последнего. Наверняка Ябто укрепил свое стойбище стенами, как это делают селькупы. Мы не поступим так. Наши семьи — жены, дети, немощные — останутся в нынешнем стойбище на берегу. Если Нга отвернется от нас, то Ябто придет и сделает с ними то, что мы сделаем с ним, если победим. Разве это нестоящая жертва?

Старейшины вновь огладили бороды.

* * *

Путь был долог. Несколько раз гремящие ветры загоняли людей под шкуры и ровняли снег над железным аргишем. Волки шли за нами, разумно надеясь на лёгкую добычу. Мы миновали устье Верхней Катанги и подошли к островам — они возвышались снежными глыбами и редким лесом.

По пути мы ждали, что на берегу появится стойбище, но берега были пусты, лес редок, и можно было не опасаться засады.

Войско село в снег. Рухнула ночь. Начальники приказали разводить костры. Желтое зарево приподняло тьму. Мы ждали увидеть такое же свечение где-то поблизости, но небо над островами оставалось черным. Послали разведчиков — они не вернулись.

Гром — старший над старшими — вопреки разумному совету товарищей — дать войску отдохнуть хотя бы в полглаза, запретил спать. Но сидевшие у костров — спали.

* * *

Утром войско людей Нга выстроилось во всю ширину русла и ждало врага. Расстояние до островов превышало несколько полетов стрелы и оставалось пустым.

Первый человек показался перед восходом солнца. Знамени при нем не было. Он подъехал близко, не опасаясь попасть под выстрел, снял с оленьей спины перекидной мешок, изо всех сил раскрутив его, бросил к нашим рядам и повернул обратно.

В мешке были головы разведчиков.

Прошло немного времени, и появился верховой человек с красным флагом войны. С тем же флагом один из наших вождей — это был Молния — двинулся навстречу. Сколь не велика была ненависть противников, обычай велел обговорить правила войны, даже если цель ее невысока, — вроде добывания крепкогрудых женщин без калыма и прощения. Но вместо этого посланец Ябто сказал:

— Вы, люди Нга, победите, если проснется бог, спящий на последнем небе и совсем не знающий о существовании людей, как и самого мира на Йонесси.

— Где Ябто Ненянг? — спросил Молния.

— Увидите скоро. Скоро увидите всё.

Сказав это, всадник направился к своим.

* * *

Ябто появился вдалеке, и только стоявшие в передних рядах могли узнать, что это вождь. Ябто было этого достаточно, ибо впереди стояли начальники воинов — Гром, Гроза и Молния. Широкий человек сел на помост, который несли следом за ним.

Взорам людей Нга являлся враг.

Двумя тонкими ровными ручейками он выбегал с двух сторон, отделявших острова от берега (где Ябто прятал войско в столь холодную ночь, осталось загадкой для вожаков), но не растекался по открытому пространству, а становился прямыми фигурами — ровными, одинаковыми, будто вытесанными топором умелого мастера. Каждую фигуру обрамлял панцирь сомкнутых, одинаковых, таких же прямых щитов из проклеенной кожи и дерева. Верха фигур блистали начищенным железом.

Вместо ненужного разговора об условиях воины, вместо взаимных угроз и оскорблений, распаляющих дух воинов перед схваткой, Ябто решил поразить врага чем-то иным — тем чудом, которое он вылепил из таежного сброда.

Ябто поднял пальму — и бисером из опрокинутого туеса рассыпались ровные фигуры. Через мгновение они стояли четырьмя длинными шеренгами, и линия щитов не покосилась, не повредилась ни в едином месте. Еще взмах — рассыпались линии и превратились в ровные круглые камни, что видны посреди русел обмелевших рек. Эти камни щетинились пальмами.

Войско стояло, онемев. Люди Нга хорошо знали войну, но подобное видели впервые.

Немоту нарушил Гром. Он говорил так, чтобы слышали многие:

— Хватит этих танцев. Их сотня, как и было раньше. Ябто танцует перед нами, потому что знает — мы выдержим его удар. К тому же у нас хватит людей обойти острова и окружить его. Даже если он прячет там засаду, она невелика. Оленей, я вижу, у него нет — только пешие.

— Больше не ждем. Пускай стрелу!

Стрела, черноперая, с подобием свирели вместо наконечника, вышла откуда-то из глубины рядов, и еще недопела свою тягостную песню, как воины Нга сорвались с места. Задние ряды бежали вслепую под снежной пылью от бегущих впереди.

Пока не сшиблись сражающиеся, Ябто дал третий сигнал, и речные валуны распались, слившись в единый огромный наконечник копья. Остриём своим он глубоко вошел в грудь вражеского войска. Такого не ждали, и удар был настолько силен, что вожак по имени Гром, стоявший в самой середине, едва не погиб. Удар сшиб его со спины чернолобого быка, и бык хрипел под ногами людей, пытаясь подняться, но так и погиб.