Рим должен пасть - читать онлайн книгу. Автор: Александр Прозоров, Алексей Живой cтр.№ 28

А сенатор-купец, заработав свои деньги, направился на отдых известной только ему одному дорогой. Акир же разместил всех, включая Федора на постоялом дворе, недалеко от окраины огромного города, заплатив хозяину вперед и уведомив, что вернется на рассвете, и они сразу же отправятся обратно в Пирей. Надо плыть дальше, сенатора ждут государственные дела.

Все произошло так быстро, что Федор даже немного расстроился. Он не успевал осмотреть культурные ценности, а так хотелось посетить знаменитый Акрополь. Поэтому после сытного обеда, где ему перепала копченая грудинка, сыр, лук, оливки и молодое вино, и, несмотря на вечерний час, сержант отправился погулять, оставив остальных солдат пьянствовать в кабачке. Спрашивать у встречных греков, где и что находится, он не стал. Раз языка не знаеешь, чего позориться. И так найдет. А потому отправился, куда глаза глядят.

По преданию, место для города выбирала богиня Афина. Полис выстроили в низине, между целой грядой гор, венцом отделявших Афины от материка. Климат здесь был мягкий — теплые зимы и жаркое лето. Солнце светило круглый год, в общем, живи да радуйся. Отдыхай. Но грекам почему-то не сиделось на месте, и они стали самой беспокойной нацией средиземноморья. Вечно дрались между собой и со всеми соседями. Объяснить этот факт Федор не мог. Здесь, даже после захода солнца зной долго не спадал. Работать в таком месте он бы вообще не смог. Только отдыхать. Не то, что воевать. Хотя человек, говорят, привыкает ко всему.

«Исторический центр» Афин, сконцентрированный вокруг холма Акрополя, был виден издалека. Но Чайка довольно долго бродил извилистыми улочками в темноте, то и дело натыкаясь на повозки с сеном или плетеные корзины, брошенные хозяевами у порога. А когда все же вышел на открытое пространство, изрядно устав от долгого подъема, то решил, что вознагражден. Здесь повсюду горели факелы, меж которых сновали бородатые греки в широких туниках и длинноволосые гречанки в весьма коротких одеяниях, воспаляя воображение своим стройным станом. Иногда Федор даже слышал смех, навевавший мысли отнюдь не о богах.

Здание храма с колоннами, освещенное мерцающим светом, выглядело величественно, хотя на нем кое-где проглядывали замазанные трещины и следы реставрации. Видимо, оно неоднократно горело. Сержант хотел войти внутрь, но двери на вид казались закрытыми, а проверить, так ли это, он не решился. Вдруг прогневит Афину. Только посмотрел издалека и побрел назад в харчевню, решив, что для начала хватит. Программа-минимум выполнена. Да и удалился от места ночлега он прилично, почти полгорода предстояло отшагать в обратном направлении.

На обратной дороге, видно, под влиянием античных скульптур, Федор вдруг вспомнил о местных философах. А их здесь было немало. Что ни правитель, то философ. Простых купцов в Греции как-то не жаловали. И эти философы-управленцы постоянно друг с другом как-то не могли поладить. Особенно в Афинах. То Аристид с Фемистоклом поспорят, где лучше воевать — на суше или на море, то великий губернатор Перикл, демократ правого крыла, не сможет найти общего языка с демократом-радикалом Клеоном. В общем, греки являлись знатными мастерами запудрить мозги любому, кто вступал с ними в спор, не даром здешние философские школы просуществовали аж до возникновения Византийской империи. Интересные они были люди, эти греки, душевные.

С этой мыслью Федор, прикинувший направление на глаз, повернул за угол окрашенного белой краской дома и оказался в узком переулке, где ему преградила дорогу толпа пьяных греков в обнимку с барышнями, размахивавшими руками, громко кричавшими и игриво задиравшими подолы своих туник, обнажая стройные ноги. Эти ноги сержант смог оценить даже в полумраке, статус барышень тоже. Наткнувшись на Чайку, выглядевшего среди греков в своей пестрой одежде явным иностранцем, мужики быстро заприметили блеснувшую на его груди золотую птицу и кожаный кошель, заткнутый Федором в отсутствие глубоких карманов просто за пояс. И быстро позабыли про своих баб.

Оттолкнув пьяную красотку, ближайший к сержанту бородатый грек с серьгой в ухе резко выхватил кривой нож из-за пояса и приставил его к груди одинокого путника, что-то шепнув на своем непонятном языке. Хотя смысл казался ясен без перевода: «Деньги давай!». Остальные трое подвыпивших любителей легкой наживы тоже приблизились и обступили его. Путь назад еще манил свободой, и спастись бегством представлялось несложным, но Чайка оскорбился таким приемом в культурной столице античного мира.

— Что же вы, господа философы?! — рявкнул он, захватывая руку с ножом и делая рывок с уходом в сторону, после чего грек, сделав сальто через голову, с размаху воткнулся ею в стену и затих. — Я к вам со всей душой, а вы? Нехорошо.

Быстро протрезвев от такой неожиданности, остальные разбойники с большой дороги, вытащив ножи, бросились на него сразу все. Федор недавно отужинал, а потому несколько подрастерял стремительность. Но длительная прогулка к Акрополю его немного порастрясла. Да и опасность заставляла мозг и тело работать вдвое быстрее.

Ближайший грек, совершив кувырок, последовал за своим другом, также со всего маху врезавшись головой в каменную стену. Раздался хруст — кажется, он сломал шею. Наблюдавшие за дракой барышни взвизгнули. Третий нападавший, здоровенный детина, на две головы выше нехилого Федора, резко взмахнул ножом и чуть не подрезал его. Лезвие распороло жилетку сбоку, но до ребер не достало. Сержант перехватил руку с оружием, зажал и взял на излом в локтевом суставе. Детина взвыл так, словно ему в задницу засунули раскаленный лом и три раза провернули. Чайка оттолкнул визжащее тело — теперь он был не опасен, и взялся за последнего.

Этот невысокий, оказался проворен, как обезьяна. Федор загнал его в конец улицы, где тот долго прыгал вокруг повозки с глиняными кувшинами, перегородившей дорогу почти намертво, размахивая ножом и что-то крича. Наверняка: «Не подходи, сука, а то порешу». Но сержанта эти вопли не испугали — и не такое слышал. Сначала он вмазал ногой слишком близко подобравшемуся греку по коленной чашечке, лишив того подвижности, а потом провел прямой в солнечное сплетение. Когда же клиент уронил руку с ножом, с разворота въехал ногой по голове так, что грек, выпустив нож, рухнул под повозку и больше оттуда не показывался.

Федор вернулся и неторопливо осмотрел поле боя, оставшееся за ним. Двое были похожи на трупы и лежали без движения, третий убежал — его вопли раздавались в доброй сотне метров от места схватки. Четвертый отдыхал под повозкой. Остались только миловидные пьяные гречанки, которым Федор распугал всю клиентуру. Но они и не думали убегать, а, повизжав немного для порядка, вдруг приблизились к удивленному сержанту и стали его поглаживать, ласково хватая за руки и пытаясь заглянуть в глаза. Они тоже видели его кошелек и, похоже, теперь рассчитывали на компенсацию за всех четверых.

Федор даже оторопел. Нет, в другой раз он, может, и согласился бы, тем более, что девчонки при ближайшем рассмотрении выглядели, чудо, какими хорошенькими. А сержант к женщинам с самой армии еще не подходил. Но, как-то все случилось не так.

— Не сегодня, барышни, — устало улыбнулся морпех, вежливо отодвигая красавиц рукой. — Я не в настроении.