Дарующие Смерть, Коварство и Любовь - читать онлайн книгу. Автор: Сэмюэл Блэк cтр.№ 47

— Томмазо, разве сейчас не середина ночи?

— Середина ночи? Нет, солнце закатилось всего пару часов тому назад.

— Что? Неужели я вообще почти не спал…

— Мастер, вы беспробудно проспали целую ночь и целый день, — рассмеявшись, ответил он.

Потрясенный этим ответом, я опустился на стул. Так долго я спал только в детстве.

— Столько времени потрачено попусту, — пробурчал я себе под нос.

— Не попусту, — возразил Томмазо. — Отдых пошел вам на пользу. Похоже, нервное напряжение покинуло вас.

— Да, — согласился я. — Хотя то, что я видел, останется со мной навсегда.

Он спросил, что я имел в виду, и я рассказал ему о насилиях, свидетелем которых стал в Сан-Лео, Фоссомброне и Кальмаццо. Жуть брала при мысли о том, что невинные названия поселений и городов, не ведомые мне до прошлой недели, теперь воплощали в себе кошмар и злодеяния. Я сообщил Томмазо, как мне хотелось бы, чтобы он перестал трудиться над новым самострелом, сказал, что мы не должны создавать оружие, предназначенное исключительно для уничтожения жизни.

Недостоин жизни тот, кто не ценит ее…

— Но, мастер, я же говорил вам, что образец уже закончен и его светлость видел его. Он был…

— Герцог видел его?

— Да, он очень доволен. Совсем недавно заходил его секретарь и сказал, что герцог желал бы увидеться с вами. Хотел лично выразить вам благодарность.

Герцог обращался со мной как с инвалидом.

— Мой дорогой Леонардо, — воскликнул он, положив руку мне на плечо и направляя меня к горящему камину. Прошу вас, присаживайтесь. Нынче выдался холодный вечер… не желаете ли вина?

Прежде я думал, что выполнял полезное дело, подавляя собственные чувства. Но Валентинуа, похоже, способен срывать маски. Я пил сладкое вино, обильно сдобренное специями, и слушал, как его светлость нахваливал новый самострел:

— С таким арбалетом можно будет стрелять в четыре раза быстрее, чем прежде, — это оружие будущего! Вы истинный провидец! Брависсимо!

Наконечник стрелы пронзил адамово яблоко…

— Я должен также отблагодарить вас за спасение жизни дона Микелотто. Он поведал мне, какие мосты вы придумали, и что в Кальмаццо только благодаря вашему мосту он и его армия избежала резни, задуманной Вителлодзо. Дон Микелотто мой самый преданный и талантливый генерал, и человек, спасший ему жизнь, заслуживает самого щедрого вознаграждения.

Герцог встал и удалился в темноту приемной. Вернувшись, он держал в руках прекрасный, подбитый соболем плащ:

— Я получил этот подарок от короля Франции. По-моему, он в вашем стиле. Пожалуйста, Леонардо, не обижайте меня отказом от такого подарка. Примерьте… подходит ли размер? Если великоват, то я попрошу моего портного подогнать его вам по фигуре.

Я накинул на плечи плащ — теплый, тяжелый, с запахом мускуса.

Отступив на шаг, герцог оценивающе оглядел меня и заметил:

— Да он словно на вас сшит. Более того, на вас он смотрится лучше, чем на мне.

Я поблагодарил его светлость за щедрость, но он отмахнулся и вновь предложил мне присесть у камина. От его пламени исходил сильнейший жар, поэтому я снял меховой плащ и положил его на колени. Заняв место рядом со мной, герцог кротко произнес:

— Леонардо, в мои планы никак не входило то, что вам придется так близко столкнуться с ужасами сражений. Я понимаю, что увиденное должно было потрясти вас…

— Мой господин, я прекрасно сознавал, что такое война… какой она должна быть. Но только мне…

— Успокойтесь, — он коснулся моего забинтованного плеча, словно мать, успокаивающая рыдающего ребенка. — Вы великий изобретатель, великий ученый… вы не солдат. И в данном случае нет никакого стыда в чувстве страха или отвращения. Возможно, позднее вам придется пережить это вновь, возможно, это будет неизбежно, но пока я подыщу для вас более безопасное и приятное занятие.

— Я выполню любое ваше поручение, мой господин, — склонив голову, произнес я.

— По-моему, вы как-то раз упомянули, что знакомы с искусством картографии? — спросил он, и я утвердительно кивнул. — Мне понадобится подробная карта этого города и окружающей его местности с указанием реальных расстояний и поселений. Сможете ли вы сделать такую карту, скажем, недели за две?

— Полагаю, что смогу. Сделаю все возможное.

— Хорошо. Над картой вы можете трудиться днем. Меня также интересует, не могли бы вы по вечерам писать для меня один портрет?

— Ваш?

— Нет. Одного моего друга. Ее имя Стефания. Она живет здесь же, во дворце.

Я мысленно вздохнул… усталость от кистей еще не прошла. Но герцогу я ответил:

— Почту за честь.

Он рассмеялся:

— Нет нужды соглашаться, если вам этого не хочется! Но сначала познакомьтесь с этой дамой, а потом уж решите. Я провожу вас в ее комнату завтра вечером. Около семи вас устроит?

— Вполне, ваше превосходительство.

Я допил уже чуть теплое вино и поднялся, решив откланяться. Герцог тоже встал. Он вручил мне шелковый кошель золотых дукатов, потом набросил плащ мне на плечи, завязал его под горлом и, крепко обхватив меня, поцеловал в обе щеки. Даже освободившись из его объятий, я продолжал ощущать давление этих сильных рук.

Проходя по дворцовым коридорам, я вдруг с удивлением подумал, что новый плащ стал для меня не подарком, а бременем. Завязки неприятно натирали шею. От него исходил всепоглощающий иноземный запах. Мне показалось, что не я стал владельцем этих мехов, а они завладели мной.

Отпустив слуг, я порхала по комнате, убирая мелочи и приводя в порядок обстановку. Мельком глянула в зеркало на свое скромное платье и шаль и быстро метнулась к камину, чтобы добавить углей. Наконец раздался стук в дверь…

— Войдите, — пискнула я неестественно высоким голосом.

Лицо мое озарилось милейшей улыбкой, и я присела в реверансе, испытывая истинную радость при виде великого Леонардо да Винчи в моей комнате. Правда, его лицо запомнилось мне не таким измученным и озабоченным… Когда-то в Мантуе, и даже в Урбино, у меня создалось впечатление, что его серовато-зеленые глаза видят, знают и понимают все на свете; взгляд их был не усталым, а ясным и спокойным. Сегодня, однако, лицо художника изрезали более глубокие морщины, а его взгляд окрашивался непонятным мне волнением. Его породило не желание, какое я видела недавно в других мужских глазах — и такое выражение узнать гораздо проще, — но что-то вроде встревоженного признания. Неужели он вспомнил меня? Если так, то это воспоминание, видимо, не порадовало его.

Я начала болтать о всяких пустяках… защебетала, как сказал бы Чезаре, пытаясь скрыть неловкость, и Леонардо тоже, после минутного напряжения, восстановил свои привычные любезность и спокойствие. Он переставил мое кресло поближе к окну, мы обсудили погоду, доступное нам вечернее освещение, мою позу и прочие детали будущего портрета. И все же вежливой благовоспитанной любезности не удалось полностью стереть первоначальную странную неловкость нашей встречи. Она витала в комнате, подобно не поддающемуся определению запаху.