Первая роза Тюдоров, или Белая принцесса - читать онлайн книгу. Автор: Филиппа Грегори cтр.№ 51

Я рассердилась:

— Ты же прекрасно знаешь, что это не так! Нас воспитывали, как и всех детей в королевских семьях.

— Да знаю я, знаю. Только теперь, когда я сам стал королем, мне порой кажется, что члены королевской семьи и шпионы — это почти одно и то же. До меня дошли слухи, что при дворе короля Португалии есть мальчишка, который выдает себя за внебрачного сына твоего отца и утверждает, что его следовало бы признать и считать английским герцогом королевской крови.

Я слушала мужа, не поворачиваясь к нему и неотрывно глядя в огонь. Но когда все же посмотрела на него, то даже вздрогнула — так внимательно и гневно он следил за выражением моего лица; и мне вдруг показалось, что он меня допрашивает. Да, именно допрашивает, причем весьма хитроумно и недружелюбно, воспользовавшись обволакивающим, умиротворяющим теплом тихого вечера в уютной спальне. Я, впрочем, сумела тут же взять себя в руки, и на лице моем ровным счетом ничего не отразилось, хотя мне вдруг стало ясно все — и таинственная миссия моего дяди, и этот неуместный допрос.

— Вот как? И кто же он? — почти равнодушно спросила я.

— Ну, бастардов у твоего отца, разумеется, не счесть, — почти весело откликнулся он. — По-моему, каждый год можно ожидать появления очередного из них, а то и двоих сразу.

— Да, боюсь, что так, — кивнула я. — Надеюсь, Господь простил его за это, потому что моя мать его простить так и не смогла.

Генрих рассмеялся, услышав мои слова, но это отвлекло его лишь на мгновение.

— Неужели она так его и не простила? Как же он посмел так дразнить ее?

Я улыбнулась.

— В ответ на ее упреки он бы только рассмеялся, расцеловал ее и подарил ей кольцо или сережки. И потом, мать почти все время была беременна. Да и какая женщина осмелилась бы сказать «нет» ему, королю?

— Но это же не только неприлично, но и причиняет огромное беспокойство. Оставить целую орду бастардов! Целую орду сводных братьев и сестер своим детям! — воскликнул Генрих. — Он явно произвел на свет больше Йорков, чем нужно.

— Больше, чем нужно тому, кто сам не Йорк, — поправила его я. — Впрочем, мы почти всех отцовских бастардов хорошо знаем. Вот, например, Грейс; она прислуживает моей матери, хотя является одной из побочных дочерей моего отца. Однако она так сильно любит мою мать, что, по-моему, не могла бы любить ее сильнее, будь она даже ее родной дочерью. И все мы относимся к Грейс как к сводной сестре. Да и тебе она тоже абсолютно предана.

— В общем, — снова заговорил Генрих, — этот парнишка в Португалии заявил, что он тоже королевской крови, но я отнюдь не жажду, чтобы он здесь объявился. Впрочем, я решил, что твоему дяде стоит съездить туда и взглянуть на него повнимательней. Поговорить с его хозяином; объяснить, что нам совсем ни к чему лишние хлопоты, особенно если этот бастард слишком много о себе воображает. Нам не нужна очередная побочная веточка с лозы Плантагенетов, и новый герцог королевской крови нам тоже не нужен — у нас и без того Йорков предостаточно. Пусть твой дядя спокойно ему напомнит, кто теперь король Англии, и даст понять, что его родственная связь с предыдущим королем никаких преимуществ уже не дает. Так что ни сам этот юный паж, ни его хозяин ничего не выиграют.

— А кто его хозяин? Он португалец?

— О, вот уж этого я не знаю, — ответил он, не сводя глаз с моего лица. — Впрочем, мне говорили, да я забыл. Может, Эдвард Брэмптон? [38] Ты такого знаешь? Когда-нибудь слышала о нем?

Я нахмурилась, делая вид, будто пытаюсь вспомнить, хотя это имя сразу задело в моей душе некую струну, которая зазвенела так громко, что я испугалась, как бы Генрих не услышал этого звона, похожего на звуки похоронного колокола. Я медленно покачала головой и нервно сглотнула, но от волнения во рту у меня так пересохло, что пришлось смочить горло вином.

— Эдвард Брэмптон? Да-да, я что-то такое припоминаю. По-моему, он служил моему отцу? Но я не уверена. Он — англичанин?

— Еврей, — презрительно бросил Генрих. — Еврей, который, прибыв в Англию, сменил вероисповедание и стал служить твоему отцу. Кстати, именно твой отец и оплатил его переход в нашу веру. Ты наверняка это имя слышала, хоть и говоришь, что забыла. Он часто бывал у твоего отца. Хотя с началом моего правления он куда-то исчез; такое ощущение, словно теперь он живет везде и нигде. Возможно, впрочем, что он вновь вернулся в свою еретическую веру. Вот он-то и держит при себе этого парнишку, делает всякие громкие заявления и вызывает беспричинное беспокойство среди правящих особ. Думаю, твой дядя сумеет должным образом поговорить с ним и убедить его, что лучше бы этому парнишке помалкивать. Твой дядя Эдвард — человек верный и искренне хочет служить мне.

— Да, это правда, — подтвердила я. — И хорошо бы ты наконец понял, что и все мы тоже тебе верны.

Он улыбнулся.

— Ну, вот видишь, нашелся один маленький претендент, чья верность мне вовсе не требуется. Надеюсь, впрочем, что твой дядя тем или иным способом заставит его замолчать.

Я кивнула с таким видом, словно мне это не особенно интересно.

— А ты разве не хотела бы посмотреть на этого мальчишку? — с невинным видом спросил Генрих, словно предлагая мне некое развлечение. — На этого самозванца? А что, если он действительно внебрачный сын твоего отца? Твой сводный брат? Неужели ты не хочешь его увидеть? Я могу приказать Эдварду, чтобы он доставил его сюда. Тогда ты могла бы, например, взять его к себе в услужение. Или, может, мне лучше сказать, чтобы его заставили навсегда умолкнуть там, где он сейчас находится? Вдали отсюда, за морем?

Я медленно покачала головой, прекрасно представляя себе, что жизнь этого мальчика зависит сейчас от моего ответа. На Генриха я не смотрела, но чувствовала, что он-то за мной следит по-прежнему внимательно и, видимо, почти уверен, что я попрошу привезти мальчика в Англию. Наверное, лучше все же казаться совершенно равнодушной, подумала я.

— Этот мальчик меня совершенно не интересует, — спокойно сказала я. — И зачем лишний раз огорчать мою мать? Впрочем, поступай так, как сочтешь нужным.

Возникла небольшая пауза. Я отпила еще немного вина и предложила ему снова наполнить бокал. Серебряный кувшин звякнул, коснувшись края серебряного кубка, и отчего-то этот звук напомнил мне звон монет. Звон пресловутых тридцати сребреников.

* * *

Объявившийся в Португалии претендент мне, может, и был совершенно неинтересен, зато им, похоже, очень заинтересовались другие люди. В Лондоне ходили самые невероятные слухи о том, что оба мои брата, Эдуард и Ричард, несколько лет назад бежали из заключения в Тауэре — это якобы случилось почти сразу после коронации нашего дяди Ричарда, — и теперь намерены вернуться домой из тех мест, где все это время скрывались, и предъявить свои права на трон. В народе расцвела красивая легенда о том, как сыновья Йорка вновь войдут в королевские сады, и с их приходом закончится эта мучительная холодная зима, вновь наступит весна, расцветут белые розы, и все будут счастливы.