Ной. Всемирный потоп - читать онлайн книгу. Автор: Иосиф Кантор cтр.№ 42

– Мы начали беспокоиться, отец, – сказал Сим, – и решили пойти навстречу.

– А дубины вам зачем? – спросил Ной, отряхивая пыль с колен. – Или мало вы за день натаскались дерева?

– Ты шутишь, отец, – посветлел лицом Сим, – значит, все хорошо! А что было надо Ахаву?

– Я так и не понял, что ему было надо, – ответил Ной. – Он с таким же успехом мог бы пройти мимо, как обычно делал. Сим, ты поспеши домой и скажи, что со мной все хорошо, пусть никто не волнуется. А ты, Хам, ступай со мной, хочу спросить тебя кое о чем.

Сим ушел вперед. Ной нарочно пошел медленней обычного, чтобы не пришлось продолжать разговор с Хамом дома. Хам, словно почувствовав, что отец опять заговорит о неприятном, напустил на себя беспечный вид, снял дубинку с плеча и начал ею помахивать играючи.

– Так бывает всегда, – сказал Ной, – сначала ты берешь оружие на всякий случай, потом начинаешь им поигрывать, потом думаешь: раз уж дубинка у меня в руках, давай-ка ударю кого-нибудь ею… Лучше, если она останется дома.

Хам молча вернул дубинку на плечо.

– Ахав рассказал мне, что видел тебя, разговаривающим с Ирадом, в тот день, когда Ирада убили. Это правда?

– Было такое, – коротко ответил Хам.

– Почему же ты не рассказал мне об этом?

– Я думал, что это не имеет значения. Мало ли с кем я беседую за день…

– Но это был наш сосед, которого вскоре убили, – напомнил Ной. – Ты мог быть последним из тех, с кем разговаривал Ирад. Расскажи, о чем вы говорили? Не мучило ли Ирада предчувствие близкой смерти? Не тревожился ли он?

– Он был такой, как всегда, – сказал Хам. – Мы поздоровались, он поинтересовался моими делами, а я поинтересовался его делами… Потом он сказал, что я уже вырос, а он помнит меня ребенком, и спросил, не надумал ли я жениться. Я сказал, что пока выбираю, но никак не могу выбрать, в шутку сказал, мы посмеялись, и я ушел…

– Это все? – спросил Ной.

– Да, это все, – ответил Хам. – Я ушел, погулял еще немного и пришел домой. Если ты спросишь, как я оказался на поле, то я отвечу, что спал в саду, а как проснулся, захотел прогуляться немного. Люблю гулять по утренней прохладе и стараюсь выбирать при этом безлюдные места.

– Ты спал в нашем саду? – удивился Ной. – А я-то думал… Но зачем спать в саду, если дома у тебя есть ложе под крышей?

– Такой уж я – люблю спать на свежем воздухе! – не без вызова ответил Хам. – Лягу, когда хочу, встану, когда вздумается и никого не потревожу. И бессловесные деревья не напоминают мне без конца о том, что я до сих пор не женат!

«Верю я ему или не верю? – в который уж раз задумался Ной. – Нет ничего особенного в ранней прогулке по полям, нет ничего особенного в коротком разговоре с соседом, нет ничего особенного в том, что умолчал об этом… Но если сложить все вместе, то… И не было ли между ними ссоры? Ахав сказал, что Ирад улыбался и похлопал Хама по плечу, словно хвалил за что-то, но не мог ли Ахав ошибиться, ведь он не подходил близко? У Ирада было такое лицо, что, даже когда он не улыбался, казалось, что он улыбается – губы толстые и уголки их загнуты кверху. А похлопывание по плечу могло быть и признаком ссоры – не похлопал, а оттолкнул от себя. Это самое большее из того, на что мог пойти миролюбивый Ирад в гневе. Даже в пылу ссоры он бы не набросился на Хама с кулаками… Но Хам так спокоен…»

Хам и впрямь был спокоен. Шел рядом с отцом, смотрел вперед и, насколько мог в лунном свете рассмотреть Ной, выражение лица у него было самым обычным.

– Шалаф, сын Атшара говорит: «Ничего не делается без выгоды», – нарушил молчание Хам. – Ты можешь думать все, что тебе угодно, отец, но отбрось мысль о том, что я мог убить Ирада, и не возвращайся к ней больше! Чем я могу поклясться, что не убивал я его? Впрочем, ты не поверишь клятвам… Но скажи – какая мне выгода в смерти Ирада? Вот если бы я вознамерился жениться на Хоар…

– Нет в моем сердце спокойствия, сын мой, – тихо сказал Ной, чувствуя за собой вину. – Думаешь, не отбрасывал я эту мысль? Отбрасывал и не раз! Но всякий раз она снова пробиралась в мою голову! Я говорю начистоту – так, как есть, ничего от тебя не скрывая. Не думаю я, что ты причастен к убийству соседа нашего, но и не могу встать и сказать: клянусь, что не убивал сын мой Хам Ирада! Стоит только увидеть, что творится вокруг, стоит только ужаснуться тому, сколь усердно люди обращаются ко злу, как сразу же начинаешь сомневаться в самом себе. Я принял твой упрек, теперь ты выслушай мой. В сомнениях моих наша обоюдная вина. Сима я бы не заподозрил ни в чем таком, потому что Сим – вот он, перед очами моими. Спит он ночами дома, со своей женой, брагу дурманящую не пьет, а если бы и пил, то пил бы редко и помалу, только ради того, чтобы увеселить душу и никогда не допивался бы до сумасбродства, я в том уверен. Если я спрошу, он отвечает и никогда не таит от меня ничего. А ты вот утаил, что говорил с Ирадом незадолго до его смерти. В том нет ничего греховного, но утаил ведь, а, значит, положил сухой хворост в огонь моего сомнения, что сжигает меня изнутри. Что же касается выгоды, то о выгоде я не думаю, но могу предположить, что в пылу ссоры ты можешь выйти из себя… Ты же не очень сдержан, сын мой, не правда ли?

– Да, я бываю несдержанным, отец, – признал Хам. – Но это не означает, что я убил Ирада.

– Не означает, – согласился Ной. – Но мы уже подошли к воротам нашим, а дома я не хочу продолжать этот разговор. Давай сделаем так, Хам, сядем в один из ближайших вечеров с тобой и Иафетом, да поговорим обо всем, что нас снедает еще раз. Хорошо?

– Как тебе будет угодно, отец, – согласился Хам, открывая перед Ноем створку ворот. – Я скажу то же, что и говорил, но если ты хочешь – давай поговорим еще раз. И Иафет пусть расскажет о своей печали. Что бы нам не поговорить? Пусть мать и Сим тоже сядут с нами, разве могут быть у нас тайны от них?

– Ты хорошо отвечаешь, Хам, – похвалил Ной, входя во двор. – Каждое слово твое, как кувшин воды, вылитый на костер, что горит внутри меня. Мы поговорим обо всем и, если ты не будешь против, о твоей женитьбе тоже поговорим.

Сейчас Ной верил Хаму, но он уже понимал, что нельзя войти в новую жизнь, оставив в старой нерешенные дела. Следовало узнать имя убийцы Ирада не столько для того, чтобы наказать его, ибо есть Тот, кто все видит и чей суд неотвратим, а столько для установления полного спокойствия в своей душе и мира в своей семье.

«А что если это происки Явала? – подумал Ной. – Или Сеха, желающего выслужиться перед Явалом? Правитель не расположен ко мне и мог приказать убить моего соседа для того, чтобы обвинить в этом меня или кого-то из сыновей моих… Или все же я склонен подозревать Явала, чтобы не подозревать Хама?»

Было непонятно, почему правитель сначала приказал бросить Ноя с сыновьями в яму, а затем освободил их. Причин столь неожиданного «милосердия» Ной постичь не мог, но он знал одно – правитель не смягчился и не устыдился карать невиновных. Он строит какие-то козни, и освобождение узников всего лишь уловка.