Стороны света - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Варламов cтр.№ 55

Еще с середины плеса он увидел гору и высокую белеющую одноглавую церковку на ее вершине – цель своего путешествия. До скита надо было пройти от западного берега Красного озера чуть более трех километров. Он вытащил лодку на песок, спрятал рядом в кустах ненужный рюкзачок и с одним фотоаппаратом отправился по неприметной тропке мимо большого деревянного дома и валунного амбара.

Местность здесь была совершенно иной, нежели в той части острова, где они устроили лагерь. Вокруг тянулись поля и луга, стояли стога сена, летали мелкие птицы, стрекотали кузнечики, кружились бабочки, пахло полевыми цветами, и трое местных жителей – пожилой мужчина и две женщины средних лет, оставив мотоцикл с коляской, собирали лесную малину. Все напоминало обычную картину средней полосы, и поверить в то, что всего в нескольких километрах отсюда находится студеное море с лесотундрой по берегам, а через сотню с лишним километров на севере проходит полярный круг, было невозможно. Слишком южным и лиственным был лес вокруг.

Стало пасмурно, и казалось, вот-вот пойдет теплый летний дождь. Гора затерялась за деревьями, он шел наугад, не уверенный, что не сбился с пути, пересек небольшую протоку, соединявшую два озера, и вскоре вышел с заброшенной лесной тропы на наезженную дорогу и увидел совсем близко гору и восьмигранную столпообразную церковь на ней. Она находилась прямо по направлению его пути, как если бы дорога шла через вершину холма, однако, не доходя до подножия совсем немного, сворачивала направо, а влево и круто вверх меж елей и сосен вела вдоль сложенной из булыжников невысокой стены мощенная камнем дорожка.

По ней Павел стал подниматься к вершине, но на пол пути его задержало объявление, гласившее, что вход на гору платный, одна цена для российских туристов, другая для иностранных, а кроме того, отдельная плата взимается за фотосъемку. Здесь же, на склоне, над огородом с теплицами и садом, находился довольно большой деревянный двухэтажный дом с балконом и валунной баней, возле которого сидели на лавке смотрители горы – бородатый, благообразный старик и женщина пожилого возраста, должно быть призванные нелепые слова овеществлять.

Павел поздоровался с ними, мужчина и женщина поздоровались в ответ, но больше ничего не сказали, и путешественник беспрепятственно поднялся к тому месту на вершине позади храма, откуда со смотровой площадки открывался вид на северную часть острова.

Ничего более красивого в своей жизни Макаров не видел. Внизу лежали небольшое, продолговатое, изогнутое озерцо и луг, а за ними тянулся до самого каменистого берега лес и дальше сливающееся с горизонтом море. Смотрящий находился в той самой точке, которую называют высотой птичьего полета и с которой человеческому глазу видна земля в идеальном сочетании степени подробностей ее и охвата кругозора. Он видел лес и каждое дерево в нем, ему открывалось белеющее селение на берегу моря и долгая-долгая линия воды, уходящая далеко на север, туда, где начиналась Арктика, дрейфовали полярные льды и задували ранние осенние шторма, но, не доходя до архипелага, затихали и бережно обтекали теплую и мягкую землю островов.

Дул устойчивый нехолодный ветер, небо наполовину очистилось, и прямо над головой Макарова проходила чуть размытая граница большой, темной, но так и не пролившейся дождем тучи и нежного голубого пространства. Туча медленно смещалась на юг, за его спину, никого не было вокруг, и можно было подумать, что остров снова пуст и принадлежит одним лишь ангелам, как полтысячи лет назад, до того, как пришли сюда первые люди.

Наверное, так можно было бы простоять и час, и два, разглядывая каждую деталь, как на утонченной, любовно выписанной картине, но в этот момент взгляд человека натолкнулся на уходившую в крутизну спуска узкую деревянную лестницу с перилами с обеих сторон. Павел живо вспомнил все, что было написано и про этот скит, и про эту лестницу, вспомнил другую знаменитую картину, где были изображены гора с церковкой, лесное озеро и двое монахов, удящих рыбу, вспомнил пролетарского писателя, который стоял на этом месте и этим видом любовался всего несколько лет спустя, когда скит был превращен в карцер и на краю живописного обрыва расстреливали, а по крутой лестнице сбрасывали несчастных, связывая им руки и ноги.

Он достал фотоаппарат и сделал несколько снимков. Снова била его дрожь, и казалось, он делает что-то неприличное, неправильное, но он щелкал и щелкал панораму острова, уходящую вниз и теряющуюся в зелени леса огромную лестницу и церковь, в барабан которой был давным-давно вделан и светил маяк, указывая путь кораблям и во времена монастыря, и во времена лагеря, и военной школы, и туристической базы, и снова монастыря. Церковь была закрыта, а возле лестницы была прибита еще одна табличка: «Лестница в аварийном состоянии. Спускаться запрещено», и некоторые ступеньки сгнили, а часть была сломана.

Старик смотритель со слезящимися голубыми глазами неслышно подошел к Макарову.

– Вниз-то пойдешь?

От неожиданности Павел вздрогнул:

– Нельзя же.

– Раньше говорили: кто по этой лестнице сойдет – с того грехи снимаются.

– А людей тоже за этим скидывали? – вырвалось у Макарова.

– Легенда это зэковская.

Смотритель жевал беззубым ртом и больше ничего не говорил, ни на что не жаловался и не просил, но когда, держа в руках камеру, Макаров спускался обратно тем же путем, что и пришел, женщина вопросительно посмотрела на него:

– А денег не заплатите?

Не потребовала, не настаивала, и оттого ему сделалось неприятно вдвойне.

– У меня нету, – сказал он упавшим голосом. – Все в лодке осталось. Может быть, сигарет возьмете? Пачка чуть начатая.

– Возьму, – охотно согласилась она.

Он отдал ей пачку, торопливо пошел вниз и всю дорогу не мог отделаться от тягостного чувства своей причастности к чему-то неправильному. Это чувство давно уже угнетало его, возможно, и стало причиной болезни, но теперь, хотя хворь прошла, оно сделалось особенно сильным, и весь обратный путь к Красному озеру Павел снова вел с Поддубным мысленный разговор, продолжавший их вчерашний спор на обратном пути с Муксалмы.

«Зачем мы сюда приехали и что тут делаем? Неужели мало на свете других прекрасных мест для созерцания и удовольствия? Ведь может быть, капитан «Печака» тоже чувствовал нечто подобное и поэтому таким зверем смотрел на праздных людей?»

В горячке этих мыслей у развилки за брошенным хутором Павел пошел не той дорогой и вышел к озеру с другой стороны, но не сразу это понял и, не увидев на берегу лодки, испугался, что ее могли угнать. Тотчас же вспомнилась ему добрая хозяйка лодочной станции и в ужасе подумалось, как станет он выбираться к стоянке, сколько будет должен отдать ей денег и не придется ли бросить здесь все вместе с паспортом и бежать.

«Это должно было кончиться чем-то дурным», – твердил Макаров, лихорадочно обыскивая глазами угрюмое озеро. Затопленные деревья и стволы тянулись на сотни метров, тихо плескалась вода, приближались сумерки, он с трудом различал очертания берегов, снова поднялся на дорогу и пошел к развилке. Мужчина и женщины, не поднимая головы, по-прежнему собирали малину и не обращали на прохожего внимания. Он хотел было спросить их про лодку, но не знал, как вернее задать вопрос, словно был иностранцем, и молча прошел мимо, взяв на сей раз левее. Да, верно, он шел именно здесь, по этой лесной дороге, но на сердце все равно оставалось тревожно.