Стороны света - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Варламов cтр.№ 32

Зимой родился мальчик. Он был болезненный и слабенький, и нечего было думать, чтобы отдать его в ясли. Ночами у него часто случались приступы астмы, он кашлял до синюшности и задыхался. Ребенка лечили, но ничего ему не помогало. Антонина была в отчаянии, наконец один старичок, бывший земский доктор, теперь уже нигде не работавший, сказал ей прямо, что жизнь мальчика зависит от нее самой. Она научилась снимать приступы, угадывала их приближение, делала сыну горячие ванночкм, массажи и чувствовала, как одолевает проклятую болезнь. Антонина сильно изменилась, прежде робкая, боявшаяся сказать лишнее слово или обратить на себя внимание, она стала властной и требовательной. Она больше не стеснялась того, что одна растит детей, и как должное принимала и тратила деньги, которые ей присылал Балашов, хотя поначалу ей казалось, что деньги эти нечистые и она не имеет на них права.

На работе к Антонине прониклись, ей давали печатать на дом, а вскоре выделили отдельную квартиру в новом пятиэтажном доме. Квартира была на первом этаже, с собственной кухней, и Антонине это очень подходило. Она ставила коляску с Сережкой прямо под окно, присматривала за ним и успевала приготовить еду, погладить белье и попечатать. Маленький Сережка, который только что и умел, как улыбаться и мочить пеленки, точно укрыл ее беззащитность, и жить стало легче. Иринка тоже росла послушной, но слишком уж для девочки резкой. Антонина чувствовала, как им хорошо вместе, и отсутствие мужа не так сильно болело в ней, она забыла его для себя, но помнила как отца своим детям и, покупая что-нибудь из вещей, говорила:

– Это прислал с Камчатки папа.

Меж тем папа жировал, как окунь на мелководье. Формальное положение женатого мужчины весьма устраивало Балашова, делало его респектабельным в глазах вышестоящих инстанций и развязывало руки в отношениях с женщинами. Всех своих пассий Балашов заранее уведомлял, что у него есть жена и дочь и порвать с ними он никогда не сможет. О сыне он умалчивал не потому, что ничего не знал, а потому, что родившегося уже без него ребенка он как бы не считал своим, хотя и стал высылать Антонине больше денег. У Балашова началась другая жизнь, он много ездил, скитался, часто менял места работы, какая-то неудовлетворенность все время гнала его вперед, но это была не та неудовлетворенность, от которой опускаются руки, – это был вкус к жизни, жажда чего-то нового каждый день, нового человека, нового ощущения, нового переживания. И этот вкус к жизни Балашов ставил превыше всего – ни деньги, ни карьера, ни уют, ни почести, ничто так не влекло его, как ощущение полноты жизни, того, что она, жизнь, бесценна в каждом своем мгновении и от этого мгновения должно взять как можно больше.

Это было чудное, незабываемое время – люди разгибали спины, переставали бояться, теряли свою подозрительность и отчужденность, и среди этих людей Балашов был удачлив, стремителен, он нравился своим огнем, привлекал многих, легко и без сожаления расставался с ними, рано вставал и мог много идти, не зная толком, где приклонит голову на следующий день. И от этих скитаний он получил самое ценное – умение чувствовать людей, распознавать их слабости, и это умение, бессознательное, интуитивное, всякий раз помогало ему. С кем только не случалось Балашову сидеть в компании – и с уголовниками, и с циркачами, и с отцами провинциальных городов, и везде он знал, как себя вести и преподносить. Изредка вспоминая о жене и людях ей подобных, Балашов чувствовал жалость – Антонина осталась в прошлом и не сумела себя от него излечить. В самом деле, как можно было жить изо дня в день на одном и том же месте, делать одну и ту же работу, не зная ничего нового, пряного, тянуться к тусклому небу в городах, когда настоящая жизнь начиналась совсем в других местах, где шел косяками на нерест лосось, где никто не считал денег и спускал сотни за одну ночь в кабаке. И так Балашов прожил несколько лет, но, земную жизнь пройдя за половину, почувствовал, что устал, и ему захотелось другого – солидной должности, устойчивого положения, благо для этого представился удобный случай.

Знакомая дама, врачиха из кремлевской больницы, устроила Балашову через одного из своих пациентов протекцию, и его должны были взять в солидную организацию, ведающую внешнеэкономическими связями. Место было почтенное и сулило много радостей, но по ходу оформления возникли небольшие заминки. В отделе кадров у Балашова тщательно выспросили биографию, попросили уточнить некоторые ее эпизоды, задали вопрос о семейном положении. Приятно улыбнувшись, Балашов поведал, что он женат, у него двое детей, дочка, которая уже ходит в школу, и сын – богатырь, который стреляет из лука. Однако его проникновенный рассказ был прерван вопросом, почему он живет отдельно от жены. На это Балашов с готовностью ответил, что вынужден был проживать на другой площади, потому что ухаживал за престарелой матерью, а та не хотела съезжаться с невесткой. Теперь, когда мама умерла, они ищут вариант обмена, но пока что не могут найти. Беседа перешла на другие темы, но Балашов почувствовал, что вопрос о его семейном положении взят на заметку и будет проверен. Теперь он был жутко зол на то, что в свое время проявил благородство и не развелся с Антониной, в нынешнем же его положении развод мог сильно ему навредить. В тот же день он отправился с визитом к Антонине, по дороге обдумывая, как следует себя вести и что сказать.

Антонину он нашел сильно переменившейся. Она выглядела уверенно, смотрела насмешливо и даже неприязненно и не предложила ему ни раздеться, ни пройти в комнату.

«Боже мой, – подумал Балашов, оглядывая ее худощавую фигуру, – неужели у нее за все эти годы так ничего и не было?»

– Послушай, Тоня, – начал он свою речь, – я не знаю, какая у тебя жизнь, и ничего от тебя не требую. Ты вольна жить, как тебе вздумается. Но, поскольку ты не хочешь развода, следовательно, мы по-прежнему считаемся мужем и женой, и это накладывает на нас определенные обязательства. Деньги, как ты могла убедиться, я высылаю тебе исправно. Ты же, в свою очередь, должна оказать мне одну услугу. Если тебе позвонят и спросят, какие у нас отношения, скажи, что хорошие. Я понимаю, возможно, тебе это будет неприятно, но в свое время ты сама не захотела разводиться, и теперь было бы непоследовательно с твоей стороны заявлять, что мы не муж и жена.

Балашов помолчал, словно взвешивая, достаточно ли убедительно он сказал, и добавил:

– И вообще не следует думать, что в моих делах заинтересован один я. Чем большего я добьюсь, тем лучше будет и тебе и детям.

– Все сказал? – ровно спросила Антонина.

– Тут еще такое дело, – произнес Балашов доверительно и нежно. – Если тебя спросят, вряд ли, но все-таки, если начнут спрашивать про целину, ты скажи им, что ребенок у нас тогда сильно заболел и ты меня телеграммой вызвала. Ладно, Тонь?

– Теперь все?

– Все, наверное, – ответил Балашов задумчиво.

– А тогда убирайся. И поживее. А не то дети придут. И очень обрадуются, что папа наконец нашел свое золото и прилетел из Петропавловска-Камчатского.

Слово «Петропавловск» напоминало ему что-то очень неприятное, навроде несвежей рыбы, и на какое-то мгновение Балашову стал о все равно, как поведет себя Антонина и что с ним станется.