Славянский викинг Рюрик. Кровь героев - читать онлайн книгу. Автор: Василий Седугин cтр.№ 20

До вечера они ехали в направлении на полдень, но не встретили никаких признаков жилья человека. Рерик сначала недоуменно хмыкал, потом не выдержал:

– Что за дикий край? Ни одной живой души. Уж не страшное ли чудовище тут поселилось?

– Никакой злой дух не в состояния совершить то, что натворили норманны, – ответила Ильва. – Они загнали население в леса, а степи превратили в пустоши. Мы плутаем где-то в приморских землях. Люди живут здесь в постоянной опасности быть разграбленными и уведенными в полон. Даже тропинки прокладывают так, что никто из посторонних не сможет их заметить.

К вечеру Рерик и Ильва нашли лужайку возле ручейка с чистой водой, где и решили заночевать. Рерик почувствовал себя лучше и решил пройтись по лесу в надежде что-нибудь подстрелить на ужин. Углубился в чащу. Пошла поросль деревьев и высокий папоротник. Вдруг мелькнула тень. Кажется, олень! Рерик быстро натянул лук. Ему показалось, что зверь быстро идет влево и поэтому, взяв на опережение, выпустил стрелу. Раздался крик. Рерик кинулся в кусты. То, что увидел он, повергло его в ужас: на земле лицом вниз лежала Ильва. Он охватил ее и повернул к себе лицом. Она широко раскрытыми глазами смотрела на него, в них плескался страх.

– Что ты здесь делаешь? – вне себя выкрикнул он.

– Я… я… ягоды собирала, – запинаясь, ответила она.

– Я тебя мог убить!

Он прижал к себе ее хрупкое, напряженное тело. Его всего трясло, он был невменяем. Обратив глаза к небу, стал выкрикивать бессвязно:

– Всемогущий Перун, благодарю тебя! Ты отвел меня от убийства! Я мог убить ее собственной рукой! Благодарю тебя, бог грозового неба!

Ильва пошевелилась, тело ее расслабилось, она проговорила:

– Мимо просвистела стрела. Я думала, что викинги, и упала в траву.

Рерик поднял ее на руки и поднес к месту стоянки, еще не очень соображая, что делает. Она вдруг стала отталкивать его руками, стремясь освободиться. Он остановился, осмысленно взглянул в ее лицо и медленно поставил на землю. Некоторое время постоял, произнес:

– Идем.

Когда пришли к лошадям, Рерик в изнеможении спиной прислонился к дереву и внезапно стал кашлять. Кашель был сухим, лающим. Она потрогала его лоб, он был горячим.

– Боже мой! – сказала она испуганно. – У тебя жар начинается!

– Пустяки, – пытался улыбнуться он. – Все само пройдет. Не надо беспокоиться. Впервой, что ли?

Она отошла и взглянула на него издали. Неужели ему только семнадцать лет? На войну впервые пошел в пятнадцать, как все мужчины. За два года повидал такое, что многим за всю жизнь не приходилось испытать. Не занимать ему ни мужества, ни отваги. Но болезнь беспощадна, она пожирает и слабых, и сильных, и трусов, и храбрецов. С ней надо бороться, ее надо победить.

Прежде всего Ильва набрала хвороста, нашла бересту, наломала сухих веточек. Потом взяла кремень, высекла искры и подожгла трут. Раздула огонь. Запылал веселый костер.

Затем насобирала различных трав – мать-и-мачеху, душицу, череду, кинула смородинных листов и заварила кипяток. Они поели мясо и сыр с хлебом. Потом заставила Рерика пить отвар. После ужина он несколько повеселел, но потом у него усилился жар, взгляд его стал мутным, и его вновь охватила слабость. Рерик вынужден был лечь. Сказывались потеря крови, езда в мокрой одежде и нервный срыв в лесу, причиной которого нечаянно стала она. У него началась лихорадка.

Ильва пошла к ручью, набрала холодной воды и положила на лоб мокрую тряпку. Через короткое время тряпка стала сухой, как от горячей печки. Она стала чаще мочить ее. Наконец Рерик открыл глаза, взглянул ей в лицо здраво и осмысленно.

– Мне так приятны твои прикосновения, Ильва, – сказал он, впервые назвав ее по имени.

Она ободряюще улыбнулась ему.

– С Божьей помощью выкарабкаешься.

Он помолчал, глядя куда-то вдаль. Сказал:

– Я хочу выпить воды.

Она приподняла его за плечи и поднесла кружку к губам. Рерик жадно выпил всю воду, снова откинулся на спину. Его рубашка была мокрой от пота, а затрудненное дыхание больше походило на хрип. Всю ночь Ильва почти не сомкнула глаз, но утром Рерику не стало легче.

Следующий день был для обоих кошмаром. Жар не спадал, а вечером вдруг охватил озноб. Он кутался во все, что Ильва подавала ему, но дрожь и болезненное ощущение холода не проходили, и он жаловался:

– Я мерзну, Ильва. Закутай меня во что-нибудь теплое…

Обессиленная, стояла она, освещенная негреющим заходящим солнцем. И тут силы покинули ее. Ильва стала бояться, что он не выживет и в его смерти будет виновата она. Тогда она встала на колени и обратилась глазами к небу:

– Господи, помоги! Я никогда не просила у Тебя ничего, но сегодня я не могу обойтись без Твоей помощи! Помоги мне спасти человека, которому я обязана своей жизнью! Человека, который жертвовал собой во имя моего спасения! Помоги же спасти его, человека бескорыстного, человека мужественного! Прошу Тебя, милосердный Господи!

Ильва взглянула на него. Рерик скорчился, его тело сотрясал озноб, он был в забытьи и угасал на глазах. И тогда Ильва решилась. Скинула плащи, потники, попону, сняла с него рубашку, легла рядом и укрыла всем этим их обоих. Потом обняла Рерика и прижалась к нему горячим телом. Она ощутила холод, который исходил от него, и мелкую дрожь. Потом ее поразила непривычная волосатость его ног, упругость мышц. Раньше она спала с матерью и сестрами и помнила их мягкую, нежную кожу; теперь были другие ощущения. Она затаилась, прислушиваясь к его дыханию, и внезапно теплая, сладкая нежность разлилась в ее груди, нежность к человеку, которому она была готова отдать свою жизнь, чтобы вырвать из когтей смерти. Ильва хотела разобраться в новых ощущениях, но мысли ее стали путаться и растворяться в зыбком тумане. Она так устала за эти дни, что быстро уснула, словно провалилась в бездонную яму.

Утром проснулась поздно. Над ней освещенные ярким утренним солнцем шелестели листья дуба. Она приподнялась на локте, стала глядеть на Рерика. Он спал, ровно дыша. Ильва отметила, что у него широкие черные брови, правая чуть приподнята, будто он чему-то удивлялся; губы его, тонкие и сухие, потрескались от внутреннего жара; в такт ровному дыханию шевелились нервные лепестки коршунячьего носа. Его смуглое лицо было спокойно, и она поняла, что кризис миновал.

Она встала, умылась. Потом начала разводить костер, изредка поглядывая на Рерика. Раньше она испытывала к нему чувство благодарности как к спасителю и охранителю. Потом в ней родилась жалость к больному человеку, беспомощному и слабому, который мог погибнуть без ее заботы и поддержки.

Теперь она стала испытывать необыкновенную нежность. Новое чувство родилось и затаилось где-то в глубине ее существа, постоянно напоминало о себе, заставляло прислушиваться к нему и по-другому относиться к Рерику. Ильва заметила, что стала ходить осторожнее, ее движения стали медленнее, плавнее, она все делала спокойней и раздумчивей. Она все время чувствовала присутствие Рерика – ходила ли около него, удалялась ли к роднику или в лес, и невольно бросала на него взгляды, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке. Ильве доставляло огромное наслаждение постоянно видеть его. При этом она совершенно не задумывалась о своем новом отношении к этому молчаливому и сдержанному человеку. Она подчинялась своему новому чувству покорно и безотчетно.