Офицер. Сильные впечатления - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Морозов cтр.№ 57

Если бы Маша могла предполагать, что этот невинный вопрос едва не будет стоить жизни и ей, и всем, кто находился за столом, то предпочла бы помолчать.

— Ему! — сказала теща.

— Нет, не мне! — запротестовал мужчина. — Мне колбасу!

— Идиот, — сказала теща, — ты только что говорил, что любишь селедку. Вот и ешь ее!

— Я знаю, что я говорил! — вдруг заорал он. — Я не говорил, что буду ее есть!

— Нет, ты сказал, что любишь селедку! — сказала жена. — Ты всегда ее любил!

— Не начинай опять свои капризы, — поддержала ее сестра. — Кроме тебя, тут твоя селедка никому не нужна!

— И мне не нужна! — крикнул мужчина, и у него на глазах появились слезы.

— Чего же ты нам с ней голову морочил?! — вскипела жена.

— Видишь, он просто издевается над тобой! — прошипела ее мать.

— Опять! Опять! — пролепетал мужчина.

— Пропади ты пропадом со своей селедкой!

— Ну так вот вам! Вот вам!..

Он выскочил из-за стола и, схватив канистру с бензином, принялся открывать крышку. Маша порывисто бросилась к нему и притронулась ладонями к его небритым щекам. Он всхлипнул, как обиженный ребенок.

— Успокойся, миленький, — нежно прошептала она, встряхнув своими прекрасными волосами, которые слегка коснулись его лица. — Я знаю, что тебе захотелось колбаски. Они тебя не поняли. Не понимают. Я сделаю тебе бутерброд с колбаской.

— Я не говорил, что буду селедку, — всхлипывал он. Маша взглянула на его жену, чьи слова так выводили его из себя, и удивленно спросила:

— Ну почему вы так с ним разговариваете?

Она презрительно фыркнула и одернула свой серый свитер.

— Да он другого не заслуживает, — заявила она. — Обыкновенное ничтожество. Когда я начала с ним жить, он говорил, что может весь мир перевернуть. А оказалось, что об него не вытирает ноги только ленивый. Я думала, он сильный, волевой. Я думала, он гордый, а он стыдливо отворачивался, когда его жена давала каждому встречному и поперечному…

— Вы его за это наказываете? Вы думаете, он не способен…

Однако Маше не дали договорить. Она не успела растолковать этой странной женщине, что не стоит так разговаривать с мужем, который и без того почти в истерике. В разговор тут же включились две другие женщины. Все трое принялись жечь беднягу-террориста такими язвительными словами, что дом вполне мог запылать и без помощи бензина.

Единственное, что оставалось Маше, это обнять мужчину, прижаться к его худой груди, а потом, набрав в легкие побольше воздуха, тоже рявкнуть распоясавшимся бабам:

— Молчать!.. — И для пущей убедительности присовокупить одно запомнившееся ей ядреное трехэтажное ругательство, которое она вычитала на досуге в одной академической монографии по ненормативной лексике.

Установилась такая тишина, что стало слышно, как за окном облетают осенние листья. Даже мужчина взглянул на Машу в совершенном изумлении. Он был потрясен тем, что кто-то на белом свете способен защитить его от этих фурий и гарпий. На лице его жены не осталось и следа глумливого выражения. Она лишь нервно терла ладонью ежик своих стриженых волос.

Что касается Маши, то ей сделалось абсолютно ясно, что в данном случае никакой социально-политической и экономической подоплеки в этом деле нет. Тут, скорее, поразительный психологический пример. Разве не удивительно, что этот контуженный ветеран еще пытался что-то доказать своим домашним, хотя любой другой мужик на его месте уже давно бы начал кусаться.

Не успели затихнуть отзвуки ненормативно-редкостной филологической не то метафоры, не то гиперболы, как зазвонил телефон. Поскольку никто из присутствующих не двигался с места, Маша сама сняла трубку и услышала голос Бориса Петрова, который звонил по радиотелефону из милицейского «мерседеса».

— Ну ты даешь, — спокойно сказал он. — Наши омоновцы, засевшие за дверью, едва не обделались от неожиданности, а снайпера чуть не открыли беспорядочную стрельбу. У вас там все нормально?

— Нормально, — ответила Маша.

Уж его-то, конечно, не проймешь ничем.

— Дай трубку Артему, — потребовала она. Борис и не думал возражать.

— Маша, милая, что там происходит? Ты, кажется, кричала?

— Это просто, чтобы стресс снять. Знаешь, японцы советуют не переваривать конфликт в душе, а разрядиться, хорошенько наоравшись. Говорят, какая-то отрицательная энергия выходит. Только нельзя кричать рядом с посевами бобовых, не то всходов не будет.

— Боже, Маша, ты что там, рехнулась?

— Я-то в порядке, но вот объект поплыл… Следи за моей мыслью и не задавай лишних вопросов, — сказала Маша, решив, что не стоит прямым текстом говорить о сложившейся в квартире ситуации. Они работали вместе уже достаточно долго, чтобы понимать друг друга с полуслова.

— Валяй, — ответил Артем.

— Речь идет о правах человека в отдельно взятой ячейке общества. Что-то вроде тоталитарно-авторитарной формы правления. Жесткая хунта и все такое. В общем, сюжетец эдак минут на пять в рубрику «Бытовой беспредел». Но возможно также и острое политическое заявление. В общем, эксклюзив гарантирую. Ты меня понимаешь?

— Еще бы! — усмехнулся Артем. — Твои предложения?

— Будьте с оператором наготове. Снимаем без дублей. Психологическая зарисовка. Галерея типов. Подготовительную работу и сценарий беру на себя, а с администрацией ты уж как-нибудь сам договорись… Пусть Борис не кладет трубку.

— Ясно, — сказал Артем.

Ласковыми уговорами Маше удалось успокоить мужчину. Он позволил усадить себя за стол. А когда Маша разложила перед ним несколько пресных крекеров, накрыла их ломтиками колбасы, а сверху еще водрузила по маслине, то бедняга просто растаял от счастья и принялся уплетать за обе щеки. Как только женщины увидели, что атмосфера немного разрядилась, они тоже взялись за еду. Теща сделала большой глоток пепси и сказала:

— Боже мой, вы только на него посмотрите! Никакой культуры. Жует с открытым ртом.

Крашеная блондинка несколько секунд крепилась, но потом не выдержала и, кивнув на сестру, подлила масла в огонь:

— Ей говорили, она не послушалась. Хотела героя — и получила. Каждый по-своему с ума сходит!

— Хорошо еще, что телекамеры нет, — продолжала теща, покосившись на Машу. — Вот бы позорище было на весь мир — эдакое чавканье!

— Можно подумать, он колбасы никогда не видел, — вздохнула крашеная.

— За десять лет жизни в культурной семье и свинья бы научилась есть по-человечески, — философски прибавила теща. — Зато сколько самомнения, сколько гордости! Счастье, что ее отец не дожил до этого кошмара.

Наконец не выдержала и жена.

— Ты что, оглох! — закричала она мужу. — Если ты такое ничтожество, что не способен жевать по-человечески…