Офицер. Сильные впечатления - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Морозов cтр.№ 51

— Сейчас я должен идти решать проблемы, — сказал Борис. — Я перезвоню твоему шефу через полчаса — узнать, что вы там надумали…

И положил трубку.

* * *

Маша механически кивнула, хотя в трубке уже слышались короткие гудки. Она достала из сумки пудреницу и взглянула на себя в зеркальце. Ее поразило угрюмое выражение своего лица. Она перевела взгляд в окно — на останкинский парк. Золотые солнечные лучи вплетались в незаметно истончившуюся листву деревьев. Знакомые мотивы.

Счастье, настоящее счастье испарилось из жизни, конечно, не сегодня. Золотая пора детства, когда все казалось простым и понятным, пресеклась мгновенно — в один из таких вот теплых осенних дней много лет назад.

В то утро девочка Маша Семенова, тринадцати лет, предвкушала два приятных мероприятия в школе. Во-первых, урок литературы, к которому она заучила письмо известной девушки Татьяны к молодому человеку по фамилии Онегин. Во-вторых, вместо обычного урока физкультуры предполагался районный легкоатлетический кросс на открытом стадионе «Красная Пресня». Еще сонная, она склонилась над умывальником и водила щеткой по зубам. В это время за ее спиной появилась мама.

— Ты испачкала кровью простыню, — без обиняков заявила мама.

Маша так перепугалась, словно ей сообщили, что она кого-то убила.

— Почему я, а не Катя? — пролепетала она. — Она последняя выходила из комнаты!

— Потому что! — сказала мама, засовывая Маше в руку плотный белый пакетик. — Ты перепачкала всю постель.

— Но почему чуть что — виновата я? — заплакала Маша.

По ее щекам покатились слезы, а на безукоризненно припудренном и подкрашенном лице мамы появилось обычное раздраженное выражение.

— Сейчас же прекрати ныть и слушай! Сегодня у тебя началась первая менструация. Теперь это будет происходить каждый месяц. Пока тебе не стукнет пятьдесят лет.

Значит, это на всю жизнь. Даже больше… Это прозвучало как приговор. Маша почувствовала себя обреченной. Она не знала, даже не догадывалась, что, может быть, в тот самый момент, когда она с таким удовольствием заучивала это идиотское письмо девушки Татьяны, в ее собственном организме происходили некие скрытые пертурбации, которые ввергли ее в новую пору жизни — начало женской зрелости. Ей-богу, она заучивала эти стихи без всякой задней мысли. Ей просто нравился процесс, называвшийся разбором человеческих отношений на примере литературного произведения. А после урока литературы она, наивная, собиралась с легким сердцем бегать и прыгать на стадионе… Когда мама вышла из ванной, оставив ей гигиеническую салфетку, Маша взглянула в зеркало, висевшее над раковиной, и вот тогда-то и увидела на своем лице выражение угрюмости. Нельзя сказать, что проводы детства прошли в торжественной обстановке. Она скривилась, представив, что мама пошла к папе и сейчас рассказывает ему об испорченной простыне. А простыни нынче в большом дефиците. Комплект постельного белья стоит немалых денег. Если дело так и дальше пойдет… Маша стояла перед зеркалом, вертела в руках пачку гигиенических салфеток и никак не могла сообразить, каким образом их следует использовать. Минут через пять, не меньше, до нее наконец дошло, как именно следует справиться с ужасной струйкой крови, которая пачкает внутреннюю сторону ее бедер и белые хлопчатобумажные трусики. Последние, кстати сказать, нынче тоже в большом дефиците… Солнце светит, золотит листву, а на душе тоска. Урок литературы не доставил никакой радости, а о том, чтобы участвовать в кроссе на свежем воздухе, нечего было и думать…

* * *

Жизнь приходилось начинать как бы заново. Вокруг была удручающая пустота. Единственное, от чего можно было оттолкнуться — это теплый осенний день и неизвестный, психически неуравновешенный ветеран афганской войны, которому взбрело в голову запереться с тремя женщинами и двумя канистрами бензина.

Маша постаралась сосредоточиться. Ситуация была безусловно сложная — в пожароопасном отношении. Но не это удручало. Удручало то, что Борис Петров без малейшего колебания вознамерился рискнуть ее жизнью. В новой жизни, которую она начинала в эту минуту, Маша, конечно, постарается никогда больше так не ошибаться в людях. С ее ли наследственными комплексами доводить до того, чтобы какой-то Борис Петров позволял себе услаждать ее своим выдающимся органом? Он, конечно, был лишен каких-либо национальных предрассудков, однако у него были свои непоколебимые убеждения, уходившие корнями в седую домостроевскую старину. Место женщины в мировом порядке вещей было раз и навсегда определено. Эдик Светлов — человек, чья национальная закваска была по своему химическому составу полной противоположностью закваске Бориса Петрова, стоял за принципиально идентичное бытие. Неважно, что на то у него были другие причины Оба они напрочь отметали рассуждения о психологии и сложных материях, считая их пустой тратой времени. Главное — поменьше читать и не терзать голову всяческой заумью. От многая знания многая скорбь. Оба не одобряли ее интеллектуального самокопания. Задача у женщины одна — рожать. Остальное — от лукавого. Возможно, в убеждениях Бориса Петрова было заложено более здоровое начало. В отличие от Эдика, который тяготился лишней информацией, если та не продвигала бизнес, Борис считал, что чем рассуждать о счастье, лучше просто жить и быть счастливым… Ну ему-то, конечно, это было не трудно. А каково было Маше, замужней женщине, украдкой пробираться в постель к любовнику, который только и знает, что рассуждать о футболе, стрелковом оружии и о своей новой стереосистеме, благодаря которой низкие частоты теперь можно было ощущать животом, а высокие — всей кожей? Каково было ей сознавать, что при таком раскладе все остальное время придется довольствоваться законным мужем Эдиком, для которого секс — это способ эякуляции с поспешностью кролика.

В общем, куда ни кинь, путешествие в логово террориста за эксклюзивным материалом было перспективой, по крайней мере, заманчивой. Короткая, но яркая жизнь с геройской гибелью от воспламенения двух канистр с бензином — это вам не вечное ожидание момента, когда будет дана команда занять соответствующую позицию, в которой Эдику Светлову или Борису Петрову сподручнее вас трахать. Хватит бессмысленного самопожертвования. Достаточно того, что папа и мама принудили выйти замуж за Эдика, а потом она сама позволила Борису лезть своим ментовским елдыриным в наиболее интимные места ее тела. По какой-то жестокой иронии судьбы, несмотря на то, что первый добивался ее в качестве жены, а второй без труда заполучил в качестве любовницы, оба, в результате, были вполне удовлетворены тем, что имели… Сколько лет прошло с тех пор, как Маша вызубрила злополучное письмо Татьяны к Онегину, а женской мудрости у нее не прибавилось ни на грош! Пора бы и поумнеть.

* * *

Итак, неторопливо продефилировав через отдел новостей в кабинет Артемушки Назарова, она шагнула навстречу судьбе. Она примет брошенный судьбой вызов. Так сказать за отсутствием других предложений. Дело было даже не в том, что у нее не было выхода. Что-что, а послать их всех подальше она могла бы не моргнув глазом. Как это ни удивительно, но «шизик-афганец» был тем единственным, что должно было принадлежать и принадлежало ей и никому больше. Он был ее любимой работой. А значит, и всей ее жизнью.