Штрафбат - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Володарский cтр.№ 91

— Не опаздывать. Ежели с языком не получится, вертайся сухим, но вовремя. Поняли?

— Что такое сухим? — спросил Ахильгов.

— Один возвращайся.

— Поняли, — ответил Ахильгов.

— Тогда с богом… — И Глымов пополз влево и скоро растаял в темноте.

— Ну, бывай, мужчина гор, — вздохнул Чудилин и пополз вправо.

Ахильгов посмотрел ему вслед, потом пополз вперед.

Он дополз до кромки окопа, подождал, прислушиваясь, и осторожно заглянул в окоп. Никого. Ахильгов вжался в сырую землю, словно окаменел. Где-то вдалеке слышались голоса, обрывки непонятной речи. Один за другим захлопали выстрелы, и в черное небо взмыли белые шарики ракет, заплясали над полем.

Ахильгов ждал. В окопах было по-прежнему тихо. Он попытался посмотреть на часы, но так и не смог понять, сколько времени, — темень стояла непроглядная. Достал из-за пазухи фонарик, на мгновение включил, накрывшись полой шинели, и тут же выключил. Ахильгов стал замерзать, дул на окоченевшие пальцы, сжимал их, разжимал… И вдруг послышались шаги, негромкое покашливание. Ахильгов осторожно выглянул — по ходу сообщения шел солдат в шинели и каске, с автоматом, висевшим на ремне на шее. Замерзшие руки солдат засунул глубоко в карманы шинели.

Ахильгов весь сжался и, когда немец поравнялся с ним, как кошка, бесшумно метнулся вниз, обеими руками схватил немца за горло и повалил, сдавливая горло сильнее. Немец дергался, размахивал руками, стараясь ударить Ахильгова в лицо, потом рука его метнулась к кинжалу на поясе. И тогда Ахильгов сорвал с солдата каску и с силой ударил его по голове. Немец потерял сознание. Ахильгов торопливо огляделся, поднял безжизненное тело, взвалил на плечо и, с трудом поднявшись, перекинул через бруствер окопа. Потом быстро связал немцу руки за спиной, тряпкой заткнул рот, надел на него каску, снял с ремня кинжал, две гранаты, забрал автомат. Снова огляделся — было тихо.

Тогда Ахильгов прополз немного вперед, потом за ремень подтащил к себе немца. Снова прополз вперед и снова подтащил. Так и передвигался с черепашьей скоростью, но, тем не менее уходил все дальше и дальше от немецких окопов. От толчков немец очнулся, замычал, заупирался. Ахильгов встряхнул его за отвороты шинели, сделал страшные глаза и поднес к горлу штык-нож.

— Будешь кричать — зарежу, — свистящим шепотом пригрозил он и по-пластунски двинулся вперед, волоча за собой немца. Лицо его было мокрым от пота, он громко, взахлеб дышал. Осветительные ракеты регулярно взмывали в небе, и Ахильгов прижимал немца к земле, наваливался на него сверху.

Когда впереди показались ряды колючей проволоки, Ахильгов приободрился. Он ткнул немца стволом автомата в спину и поднялся. Немец неловко встал, оглянулся через плечо, замычал что-то, но Ахильгов толкнул его вперед:

— Туда, туда, сын свиньи!

Скоро они вышли к проделанному лазу. Ахильгов заставил немца лечь, ухватил его за ремень и все тем же манером потащил за собой.

Дыры щетинились колючками, пропускали двоих неохотно, и только на нейтральной земле Ахильгов облегченно вздохнул, рукавом телогрейки утер пот с лица.

Достал фонарик, посветил на часы на руке — без пяти четыре утра, хотя и намека на рассвет не было.

— Садись, — сказал Ахильгов и хлопнул ладонью по земле, — и сиди тихо, а то зарежу. — Он тронул штык-нож, висевший на ремне. Немец послушно сел, опять замычал, замотал головой.

Неподалеку послышался неясный шум, потом голос Чудилина:

— Эй, ингуш, ты, что ли?

— Я! — радостно отозвался Ахильгов. — Я!

Из темноты вынырнул Чудилин. За ремень, надетый на шею, он тянул офицера — на плечах шинели серебрились лейтенантские погоны.

— Молодец, Идрис, раньше всех успел. — Запыхавшийся Чудилин дернул немца, указал ему на место рядом с солдатом, приказал: — Садись, фриц, отдыхай пока живой… — Чудилин был весь в поту. — Кусался, сволота! У-у, сукоедина! Видал, палец прокусил. — Чудилин показал Ахильгову палец с засохшей кровью и замахнулся кулаком на лейтенанта. — Прибил бы на раз!

Тот возмущенно затряс головой, каким-то образом выплюнул кляп и с яростью проговорил:

— Русский сволач!

Чудилин молча саданул его кулаком в лицо, и лейтенант завалился навзничь. Чудилин наклонился и снова запихнул ему в рот тряпку.

— Э-эй, ребяты… подмогните… — донесся откуда-то сзади голос Глымова.

Ахильгов вскочил и бросился в темноту.

Глымов сидел на земле и дышал, как загнанная лошадь, даже пена пузырилась у него на губах — это Ахильгов смог разглядеть, когда подбежал совсем близко. Рядом с Глымовым сидел громадный, толстый офицер с кляпом во рту, вращал выпуклыми глазами и что-то мычал. Этот офицер был постарше чудилинского — серебряных кубиков на погонах было больше, и был он грузным, упитанным, жирные щеки свисали с жесткого воротника мундира.

— Думал, сдохну… — захлебываясь, едва выговорил Глымов. — Этот боров пудов шесть весит, не меньше.

— Большая свинья, — удовлетворенно проговорил Ахильгов и толкнул немца сапогом. — Вставай!

Офицер понял, с трудом поднялся на ноги. В это время донеслись выстрелы и в небо взмыла целая стая осветительных ракет, залив поле мертвящим светом.

— Ложись! — крикнул Глымов.

Немец продолжал стоять, глядя на ракеты в небе.

Ахильгов размахнулся и ударил офицера в ухо — тот пошатнулся, замычал, но на ногах устоял. Где-то в стороне застучали пулеметные очереди. Ахильгов навалился на офицера, с трудом повалил его на землю. Пулеметные очереди ложились совсем рядом, через секунду пули уже посвистывали над ними, с глухим чмоканьем зарывались в землю. Потом наступила тишина.

Ахильгов встал, пнул толстяка ногой.

— Вставай!

Немец страшно замычал, видно, ругался, но все же поднялся. Глымов ткнул немца дулом в спину, сказал:

— Шнель, шнель!

И они быстро пошли в темноту, сгибаясь в поясе.

Медленно серел рассвет. Утренний холодный туман растекался по полю, окутывал фигуры людей, делая их очертания почти нереальными. Только изредка пробивались из тумана голоса:

— Курить охота — страсть!

— Щас дойдем покурим от души. Эй, Идрис, ты куришь?

— Нет. Курить вредно. Отец запретил.

— Боишься отца?

— Уважаю.

— Ну, Антип Петрович, ну, уважил — говорил довольный Твердохлебов. Рядом толпились штрафники, разглядывали немцев. — Такого борова словил! Майор! Ну, просто чудеса! Напишу представление, чтоб к ордену тебя! Обязательно! Чудилин, и ты молодец! Лейтенант — тоже не хухры-мухры! Молодчики, ребята, утрем нос кой-кому! Пускай генерал Лыков почешется!

— Жаль, Харченки нету, он больше всех обрадовался бы, — ответил Глымов.