Война от звонка до звонка. Записки окопного офицера - читать онлайн книгу. Автор: Николай Ляшенко cтр.№ 101

В один из таких июньских дней большая группа офицеров штаба и политотдела армии собралась ехать в Киришскую группу войск. Мы сели в дрезину командующего армией, к которой был прикреплен большой крытый вагон системы «пульман». В вагоне находилась небольшая группа солдат и старшин, получавших с армейских складов различное имущество. В этот же вагон погрузил свою газетную бумагу, типографские краски и прочие материалы редактор дивизионной газеты 44-й стрелковой дивизии. Словом, и дрезина, и вагон были загружены до предела.

Дрезина с прицепленным вагоном стояла на четвертом пути, прямо против открытых дверей вокзала. Остальные пути были свободны. Сидя на своих местах, мы ждали, и уже довольно долго. Не было почему-то моториста дрезины. За время этого бесплодного ожидания по нашему пути подошел и встал позади, почти вплотную, зенитный бронепоезд. Через непродолжительное время по тому же пути, но уже спереди подошел вынырнувший из-за леса паровоз и, пыхтя, медленно остановился перед нами. Прислуга паровоза, не торопясь, перекидываясь шутками, принялась чистить поддувало паровоза, выгребая горящий шлак прямо на полотно дороги. Моториста меж тем все не было.

Разморенные духотой, мы сидели в дрезине уже второй час, тянуло ко сну, и некоторые уже сладко дремали. Чтобы встряхнуть себя и немножко освежиться, я вышел на воздух и остановился в тени дрезины. Светло-голубое небо было чистым и где-то в далекой глубине слегка подернуто дымкой. Окрестности Будогощи почти вплотную облепил лес, только справа от нас раскинулось широкое неприветливое болото. Паровозники, закончив чистку колосников, влезли на тендер и, так же весело переговариваясь, копались с углем, а зенитчики, стоя у орудий, толкали от безделья друг друга и громко хохотали.

Осмотревшись, я вдруг подумал, какая выгодная для врага сложилась цель бомбежки, будто кто-то сознательно подставил нас: слева — вокзал, сзади — бронепоезд, а впереди — паровоз, появись сейчас вражеская авиация, нам и выскочить некуда. И только успел подумать, как часто захлопали зенитные орудия. Вскинув голову, я стал внимательно всматриваться туда, где уже разрывались белыми хлопьями снаряды зенитной артиллерии, шумно заговорившей с бронепоезда. Высоко-высоко в небе, прямо над нами медленно плыли шесть тяжелых «юнкерсов». Ну, думаю, если они не сбросились, теперь их груз для нас уже безопасен, бомбы полетят через нас. Как вдруг вижу: побелевшая от трения в воздухе громадная авиабомба летит прямо на нас. Мгновенно определив место ее падения, я как кошка прыгнул на левую сторону дрезины и плюхнулся между рельсами. Страшный взрыв ахнул над головой, жалобно застонали доски вагона и обшивка дрезины, посыпалось стекло мелкими осколками. Успел сообразить: первая взорвалась между паровозом и дрезиной, следующая ударит непременно точно, подхватился, бросился через пути под откос, к болоту, за мной устремились еще несколько человек, в ушах появился знакомый свист, метнулся еще вперед — и упал на колыхавшуюся зыбкую твердь болота. Рявкнул взрыв! Затрещали в ушах перепонки, что-то свалилось на меня, что-то невероятно тяжелое... Словно в глубоком сне мне чудилось будто бежавшие за мной четыре — ни меньше, ни больше — дюжих парня рухнули на меня крест-накрест и так беспощадно давят, что дышать мне совсем невозможно, силюсь высвободиться, напрягаю все силы, неистово ругаясь, кричу: «Что места вам не хватило на земле, что вы навалились на меня?!» — но звука нет, это все только кажется, последним усилием шевельнулся под ними, почувствовал, как на спине что-то раскололось, заколебалось, и опять потерял сознание... Снова очнулся — ощутил, что по мне кто-то топчется и копает лопатой, больно придавило ногу... Мысль, что меня завалило землей, — пронзила молнией, стал судорожно выворачиваться, кто-то, помогая мне, весело закричал:

— Ага-а! Один живой! Шевелится!

Бомба, очевидно, была больших размеров, так как, пробив всю железнодорожную насыпь, достигла болота, и вспухший вал болотной грязи обрушился на нас. Двух упавших позади меня прошило осколками, и они погибли, а трое, и я в том числе, отделались контузией.

Высвободившись из-под земли первым, я сел. В голове стоял невероятный шум, болели виски, в ушах какое-то тупое то ли гудение, то ли звон, а перед глазами метались желтые, красные, черные блики, все тело болело, голова закружилась, меня качнуло, я повалился и тут же уснул.

Разбудил меня врач, давая что-то понюхать. Полежав немного, я почувствовал улучшение и встал на ноги. Посмотрел на себя и чуть не упал в обморок — с ног до головы я был вывалян в смолисто-черной болотной грязи, а увидевший меня редактор не смог удержаться от хохота.

Для меня стало ясно, что идти в таком виде на люди невозможно, нужно было где-то уединиться. Но где? Редактор схватил меня за руку и потащил:

— Пойдем, я знаю тут близко полевую баню, там помоемся и почистимся.

Между прочим, он тоже был изрядно испачкан, но не грязью, а типографскими красками, которые были разбрызганы взрывом разорвавшейся возле вагона авиабомбы.

Обмывшись в бане и приведя себя немного в порядок, мы разошлись. Но только дошел до окраины Будогощи, как стало очень плохо, и очнулся я уже вечером в госпитале — раздетый, под одеялом, на койке. Кто и как меня доставил туда, совершенно не помнил.

Переночевав в госпитале, я почувствовал себя хорошо, только слух не улучшался. Ощутив, что могу ходить, видеть и соображать, попросил врача выдать мое обмундирование и заявил, что уйду в политотдел. Врач вначале заволновалась и запротестовала, но поняла, что меня не удержать и что я не лежачий больной, и согласилась отпустить меня, добавив угрожающе:

— Ну, смотрите! Будет плохо, немедленно приходите!

Вернувшись в политотдел, я заметил, что все смотрят на меня широко раскрытыми глазами, словно чему-то удивляясь. Оказалось, кто-то поспешил передать, что я погиб под бомбежкой.

— Ну, теперь наверняка переживет войну, — шутили друзья.

Не знаю, удалось ли нашей контрразведке выловить засевшую в Будогощи шпионскую группу, но действовала она довольно активно и, я бы сказал, открыто и нагло. Предатели, как видно, полагали, что мы ожидаем командующего армией и потому срочно вызвали эскадрилью бомбардировщиков. Трудно предположить, что при свободных путях зенитный бронепоезд был подведен к нам сзади случайно, как и паровоз спереди. Дрезина была блокирована явно преднамеренно — чтобы не ушла раньше времени, Придержали где-то и моториста. А может быть, и моторист был в их компании.

Расстрел

Ранней весной от нас ушла 58-я стрелковая бригада, и вот теперь она снова вернулась в нашу армию и находилась пока в резерве, продолжая учиться и пополнять свои ряды. Однажды утром меня вызвал замначальника политотдела армии полковник Твердохлебов и заявил:

— Товарищ майор! Вам необходимо срочно выехать в 58-ю стрелковую бригаду, где поручается вам присутствовать в качестве представителя политотдела при приведении в исполнение смертного приговора над одним изменником Родины.

Об этом изменнике я уже знал немало вызывавших дрожь подробностей, потому приказание полковника Твердохлебова для меня не являлось неожиданностью, однако присутствовать при казни человека мне не приходилось, и это вызывало во мне какое-то неприятное волнение. Тем не менее — приказ есть приказ. Я вышел от полковника и направился к военному прокурору, вместе с которым мы и выехали к месту казни.