Это было в Праге - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Брянцев cтр.№ 182

Ярослав всегда считал, что веселиться ради веселья — крайность, к которой прибегают люди, неспособные на веселье, рождаемое потребностью души. Но в этот раз он попытался переломить себя. Как-никак его дочка, единственное его родное существо, вступает в новую полосу жизни. Можно поступиться и характером и привычками. Молодежь, похоже, хлебнула лишнего и раскисла. Сидят, как нахохленные воробьи. Ярослав стал уговаривать Адама Труску поплясать с ним. Морганек заиграл плясовую. Ярослав стащил Труску со стула и вытолкнул на середину комнаты. Но тут лопнула струна на гитаре, самая тонкая, первая, без которой Морганек никак не мот обойтись. И веселье расстроилось окончательно.

Гости стали прощаться. Первым ушел Морава, за ним — Скибочка, а за ним — Адам Труска. Морганек задержался. В голове у него шумело. Он начал уговаривать Божену пойти в кинотеатр, но Божена отказалась. Прощаясь, Морганек опять вспомнил про Антонина.

— Заеду сейчас к нему, — сказал он Ярославу. — Эх, и жалко мне парня! Если бы вы только знали, как жалко…

Антонин только что вернулся от Гоуски и находился под впечатлением беседы с ним. На этот раз Гоуска выболтал много интересного.

Во время обеда он засыпал Антонина самыми разнообразными вопросами — главным образом интересовался работой Антонина и его служебными секретами.

Зная, о чем можно говорить без всякого вреда для дела, Антонин рассказал, что ведет расследование по делу об убийстве рабочего Пшибека. Человека нашли с пробитой головой в загородной роще.

Гоуску это необычайно заинтересовало. Он требовал все новых и новых деталей.

Антонин, не во вред расследованию, рассказал кое-что. В частности, высказал «предположение», что убийство совершено на уголовной почве, а возможно — из личной мести; говорят, многие ухаживали за женой покойного. Она довольно интересная женщина.

— А нельзя ли как-нибудь замять всю эту историю? — искательно осведомился Гоуска.

Не ожидавший такого хода, Антонин едва удержался от удивленного восклицания. До сих пор они только болтали с Гоуской о взаимной информации, о взаимной выручке друг друга при крайней нужде, но ни разу Гоуска ни к чему конкретно не проявлял интереса, не высказал ни одной просьбы. Правда, и сейчас он не просил. Назвать его вопрос просьбой трудно. Но задал его Гоуска, конечно, неспроста. Это Антонин почувствовал сразу же. Неужели Гоуска причастен к убийству Пшибека?

Антонин надеялся, что Гоуска выскажется откровеннее, шире, приоткроет свои карты. Но Гоуска молчал, помаргивал глазами и ждал его ответа.

Антонин неопределенно сказал:

— В интересах дела можно пойти на многое…

Казалось, Гоуска только этого и ждал. Его пухлое, дряблое лицо сразу засияло. Он слегка приподнялся с места.

— Если так, тогда я выскажу вам свою первую просьбу. Запутайте расследование. Запутайте так, чтобы нельзя было отыскать ни конца, ни начала. Могу вам сказать откровенно, но строго конфиденциально: кое-кто из наших общих друзей кровно заинтересован в том, чтобы убийство осталось нераскрытым.

И вот сейчас, лежа на жестком диване в своей небольшой комнате, Антонин пытался проникнуть в тайну, скрывающую гибель Пшибека. Он выдвигал перед собой различные версии, развивал их до возможного логического конца и намечал пути к раскрытию преступления.

Он решил возобновить этот разговор с Гоуской в надежде выведать что-нибудь более определенное.

Ясно было одно: Гоуска либо имеет прямое или косвенное отношение к расправе над Пшибеком, либо выполняет поручение определенных заинтересованных лиц.

Антонин сгорал от нетерпения доложить обо всем своему начальнику, но знал, что сегодня это не удастся. На вечернюю работу Лукаш не придет, у него занятия в партийной школе.

«Позвонить ему в школу по телефону?» — подумал он и сразу же отбросил эту мысль. Лукаш даст такую выволочку, что не поздоровится.

До начала вечерних занятий оставалось почти два часа, и Антонин решил пройтись по улицам. После объяснения с Боженой, а затем с Ярославом он приходил домой только затем, чтобы отоспаться. Одиночество угнетало его. Из головы не выходила Божена. Даже мысленно он не мог смириться с тем, что потерял ее навсегда.

Антонин привстал с дивана, когда в комнату без стука вошел Морганек.

— Дорогуша моя! — воскликнул он, протягивая руки, и Антонин сразу сообразил, что его старый дружок изрядно под хмельком. — Томишься без дела? А я решил тебя навестить. Решил и, как видишь, пришел. — Он обнял Антонина и расцеловал в обе щеки. Так оно и есть: от Владислава сильно попахивало спиртным.

— Я очень рад тебе, Владислав, очень рад, — признался Антонин. — Осточертело мне торчать здесь одному, прямо хоть на стенку лезь. Но ты этого не поймешь. Садись. Ведь ты закоренелый холостяк.

Морганек развалился на диване, потянул друга за руку и усадил его рядом с собой.

— Я все понимаю, Тоник. Отлично понимаю. Выпить есть?

— Ни капли.

— Постыдное дело. Какой же ты мужчина? А табак имеется?

— Табак есть. — Антонин вынул из стола пачку советских папирос «Северная Пальмира» и подал Морганеку.

— О-о! Здорово! Откуда?

— Максим Глушанин прислал с оказией несколько коробок. Можешь эту взять себе, у меня еще есть.

Морганек с живейшим интересом разглядывал папиросную коробку сначала с внешней, а потом с внутренней стороны. Прочел все надписи на ней, рассмотрел буквы на мундштуке и только после этого закурил.

— Скажи пожалуйста, до чего памятливый человек этот Максим! — восторгался Морганек. — Чешских друзей помнит.

Он сладко затянулся ароматным дымком, снял руку с плеча Антонина и прилег на валик дивана.

— Он всех помнит, — подтвердил Антонин, — и всем передает привет. Всем, всем, и тебе в том числе.

— А ты ему будешь писать?

— Обязательно.

— Передай от меня тысячу приветов. Что он теперь делает?

— Учится в Военной академии. По-чешски пишет безукоризненно.

— Железная хватка у парня! Далеко пойдет.

Морганек докурил папиросу «до самой фабрики» и осторожно положил опаленный мундштук в пепельницу.

— Хороша папироска. Слов нет, хороша, — похвалил он. — Буду курить только по праздникам.

Антонин рассмеялся.

— Пожалуй, до конца года хватит. В коробке двадцать пять штук. А ты где зарядился? И вид у тебя парадный: запонки, новый галстук.

— Сказать, где?

— Для того спрашиваю.

— А не скиснешь?

Антонин повел плечом. Что это еще за допрос? Морганек приподнялся, уперся локтями в колени и внимательно посмотрел другу в глаза.