В двух шагах от рая - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Евстафьев cтр.№ 87

– Тогда не поеду.

– Что она там будет делать?

– Мы будем гулять в лесу.

– Э-э-э… Черт с тобой! – сдался Женька.

Охотники предупредили Настю: вести себя тихо! Потому что, сказали серьезные дяди, на зайца охотиться дело непростое, можно зверюшку запросто спугнуть. Наслушалась по пути девочка заядлых охотников, и очень переживала, сидя у папы на коленях, прижималась к нему, и шептала на ушко: «Плавда, ты не будешь зайку убивать?», особенно когда хвастались дяди, кто каких зверей подстрелил. Пожалела Настюша зайчиков, и лосей, и волков, и лисичек, и кабанов, и птичек. Потому-то, как только приехали в лес, отбежала она от машины и закричала громко-громко: «Зайка, беги! Зайка, беги отсюда, сколей!»

Как же не хватало Шарагину все это время русского леса! Осанистых березок, запрятанных от чужих глаз полянок, поросших мхом пеньков… Русского воздуха ему не хватало! Русского духа! Русского простора!

…нескончаемых просторов! Господи, кто бы знал, как душа радуется, когда

предстает такая картина!

…столетиями собирали земли!.. только беспримерная отвага и мужество

великого народа нашего могли снискать господство над такими просторами!..

Не хватало ему на той войне русской дали, не хватало русского пейзажа: толщиной с ниточку леса на горизонте, убегающей вдаль безымянной речушки, безмолвно покоящейся на возвышении белокаменной церквушки.

Церковь виднелась издалека, не пройдешь – не проедешь мимо, неминуемо остановишь взгляд, полюбуешься.

…умели же строить, и место подобрать самое выгодное!..

И запало, резануло:

…а ведь сколько веков стоят! и жгли, и взрывали, и под конюшни

определяли! и татары, и свои же! а неистребимы оказались

православные храмы… все пережили, переждали… твердо

стоят… непоколебимо… все меняется, уж в который раз, а они

стоят…

Чтобы добраться туда, пришлось бы переходить где-нибудь речку, и после подниматься вверх по чуть проступающей в траве тропе.

…надо будет Настюху крестить… как же она у нас некрещеная-то?..

Тянула его церковь, звала к себе, но Шарагин так и не нашел брода, походил вдоль берега, повернул обратно.

…в другой раз… не пускает к себе…

На опушке развели костерчик, перекусили бутербродами, поделили пополам яблоко, согрелись сладким чаем из термоса.

…или я не готов? а не мешало бы зайти… постоять… покаяться…

– Что такое? Что случилось? – Настя испугалась, вскочила – муравьи ползали по

ней, муравейник-то они и не заметили, когда на привал устраивались. – Ишь, какие!

Отряхнулись. Посмеялись:

– Муравьишек испугались!

Пересели.

– Муравьи – полезные. Их обижать нельзя.

– Мулавьи – доблые, они не кусаются, – сказала Настя.

– Ты когда была совсем маленькой, ты так смешно всегда говорила: «Сябака кусаиса, а коска не кусаиса…»

В лесу, на природе, на свежем прохладном воздухе расслабился Олег,

…благодать-то какая…

отключился от городской суеты, от служебных дел, о вечном задумался.

…Россия… и мать и мачеха, одна-единственная, беспощадная и

милостивая, как и все мы, вся в противоречиях, загадочная и

очевидная…

Столько, казалось, России повидал на коротком веку Шарагин. По округам в детстве наездился, следуя за отцовскими назначениями, из-под купола парашютов любовался землей необъятной, из поездов,

…изгибы рек, поля, поля, дороги и бездорожье, степи, леса, леса,

вновь дороги, развилки, и города, города, деревни, деревни… и

людей-то сколько… и какие все разные…

а осмыслить так и не сумел, не хватило половины человеческой жизни.

…и целой не хватит… и двух не хватит… десять веков уж минуло, а мы

все ищем и спорим… и единого мнения нет… и не будет… не дано

человеку понять… Россия – выше человеческого понимания… такой

уж, видать, задумал ее Творец… и вложил в нее особую мысль свою…

…самую сокровенную…

…велика земля наша русская, столько мудрости, столько сил – не

сразу вникнешь, не сразу зачерпнешь…

…не оправдали надежд мы Твоих, Господи… заплутали, заблудились…

веру поменяли… потянулись от вечного к сиюминутному, к

бренному… веру выдумали новую, да уж больно скудна вера эта… не

долго протянула… рассыпалась… в прах превратилась…

Зайка убежать не успел… Под вечер смотрела Настюша на мертвых зайчиков в багажнике Женькиных Жигулей и всхлипывала.

– Ну, чё ты ее потащил с собой! – ворчал Женька. – Сидела бы себе дома.

Разложили закусон прямо на капоте, откупорили бутылки. Обмыли с егерем удачную охоту, заговорились. Стемнело. Пьяные, набились в машину.

Настя задремала у Олега на коленях. Стекла от водочного угара запотевали, их терли рукавами и ладонями, спорили куда поворачивать на развилках. Попеременно закуривали, хотя Шарагин и просил из-за ребенка не дымить в машине.

– Ага, – согласно кивали плохо контролировавшие себя после водки офицеры. – Две затяжки. – Делали по три, по четыре, по пять затяжек, наконец, выкидывали сигарету в окно или тушили об пол, а через пять минут кто-нибудь вновь начинал дымить.

– В следующий раз – никаких детей, – злился Женька. – Где ты видел, чтобы на зайца детей с собой тащили?!

Пошел дождь. Заплутали в темноте, разворачивались, прыгали по ухабам, матерились.

На следующий день Настюша расчихалась, раскашлялась. Померили лоб – батюшки! Горит вся, а по ней не сказать: светиться в улыбке

…как ангелочек…

и силенок не утратила, возится, играет. Лена перепугалась:

– Скоренько скоренько, в постель.

Она не противиться. Ей все – и простуда, как игра. Обложилась мягкими игрушками. И в постели весело.

– Давай еще поставим гадусник, может уже нет теляпюньки, и пойдем гулять! – просила она папу.

– Нет, бельчонок, надо выздоравливать, придется несколько дней дома посидеть. Видишь, как мы с тобой в лесу простыли.