В двух шагах от рая - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Евстафьев cтр.№ 37

– Да уж, со стороны всегда так кажется… Работы много. Бани-то они банями, а отдыхать некогда, – покривил душой Сорокин. – Я с самого приезда в баню один раз ходил. Так, знаете, наскоро душ примешь перед сном.

– Тогда пойдемте сейчас.

– Сожалею, но вы же слышали, я улетаю на боевые, – с излишней важностью заявил Сорокин.

– В следующий раз тогда… Я к командующему хотел зайти. Вы знакомы с командующим?

– Прекрасно знаком. Мы в восьмидесятом вместе воевали.

– Конечно же, вы мне в прошлый раз говорили. Тогда зайдем вместе? Визит вежливости, – подмигнул советник.

Кто на каком уровне служит, тот на таком уровне и повелителя имеет. И вовсе не министр обороны, как принято считать, хозяин в Вооруженных силах. В армии хозяин – командир. Для солдата – это командир взвода и роты, для взводного и ротного – командир батальона, для комбата прямой начальник – командир полка, для комполка – командир дивизии. А выше этого – командующий армии.

Командующие 40-й менялись каждые год-два. От того и неправильно было бы выделять только одного из них. Один вводил войска, второй выводил, третий строил, воевал и т. д. У каждого были свои плюсы и минусы, но, чтобы не говорили, любой командующий был наместником в отдаленном крае, ставленником великой метрополии, хозяином вотчины, на которую, безусловно, распространялись приказы и законы советские. В помощь ему придали партийно-политические структуры, которые зорко следили за тем, чтобы военнослужащие молились одному богу – КПСС, чтобы в головы к ним не залетали сомнения в правильности выбранного дедами пути.

Для некоторых военнослужащих горизонт заканчивается рамками батальона, для других – рамками полка, иные мыслят в границах дивизии, и уж совсем немногим выпадает участь служить в штабе армии, и думать масштабами стотысячного войска. Для людей, приближенных к штабу армии, командующий всегда был простым смертным.

Низшим армейским чинам некогда было задумываться и обсуждать, где живет тот или иной генерал, с кем живет, на какой машине ездит на службу, что ест на обед и в какую баню ходит мыться. Для них уровень командующего недосягаем.

Знали люди, стоящие у подножья, и удерживающие ногами своими армейскую махину, что нельзя критиковать командующих, – история сама над ними надсмеется, если они ничтожны и глупы, – людей этих, на вершине айсберга, должно холить и лелеять, и гордиться ими должно, ибо их фамилии громкие скорей войдут в историческую летопись, нежели фамилии сослуживцев по батальону, и через пять, десять лет приятно будет упомянуть, что служил при таком-то командующем, и непременно подчеркнуть, что, мол, в наш полк он приезжал неоднократно, и что знали мы его, видели не единожды на боевых, и что, мол, мужик-то он что надо, толковый мужик!

Командующий вернулся из центра боевого управления, где выслушал утренние доклады, и теперь был занят неотложными делами, связанными с готовящейся крупной операцией. Он заканчивал разговор по телефону и жестом пригласил советника и генерала заходить и садиться.

Сорокин отметил про себя, как и при встрече неделю назад, что командующий вновь держится не совсем по-приятельски, пусть даже и разговор у них шел на «ты». Вдобавок, командующий во второй раз за последние дни назвал генерала Сорокина не Алешей, как когда-то называл, а Алексеем Глебовичем, на «ты», но по имени отчеству, тем самым дав понять, что особого панибратства ожидать не следует. Слишком высоким оказался его, командующего, взлет за последние годы, слишком оторвался он от старых сослуживцев. Впрочем, Сорокин надеялся, что как-нибудь за время пребывания в Кабуле удастся им посидеть вдвоем за бутылочкой, и предаться ностальгическим воспоминаниям о тех первых годах, и тогда все изменится.

– Вот сюда, пожалуйста, – позвал командующий, торопясь выпроводить гостей. – Виктор Константинович, и ты, Алексей Глебович, иди взгляни.

Он подвел их к окну, отдернул белые тюлевые занавески, открывая вид на беседку с остроконечной крышей. Прямо за беседкой находился окруженный деревьями и стеной из маскировочной сети бассейн с небесно голубой водой. Слева за соснами стояло несколько самодельных деревянных лежаков. Полный мужчина в полосатых плавках грелся на солнце, второй мужчина плавал в бассейне, сильно отталкиваясь от стенок. На небольшом столике стояли разные бутылки.

– Виктор Константинович, вы не теряйте время, спускайтесь к бассейну, я дам указание адъютанту, он вас проводит туда. А мне, извините уж, сегодня никак не выбраться. Работы – невпроворот.

Попрощавшись и с командующим, и с советником, Сорокин нашел кабинет председателя парткомиссии, вошел.

– Алексей Глебович! Садитесь пожалуйста! Афганские песни хочу переписать. Хотите, и на вашу долю перепишу?

– Почему бы и нет?!

Упитанный полковник, выдававший талоны на импортную технику и костюмы «Адидас», распечатал купленный в дукане блок кассет «Sony», и поочередно наклеивал на каждую кассету маленькие липучие бумажки, которые обозначали стороны А и В, и на которых можно было затем писать названия.

– Все, будет сделано!

Отказать генералу в талонах, тем более генералу из оперативной группы министерства обороны, было нельзя, но председатель парткомиссии, хитрый лис, построил весь разговор таким образом, что в результате Сорокин оказался в роли выпрашивающего.

– Заходите, товарищ генерал. Всегда рад помочь, – сказал на прощание полковник.

Попросил о пустячке, а сам теперь обязан остался, ругался Сорокин. Этот проходимец непременно о взаимной любезности попросит.

– Молодая поросль идет, – заметил товарищу дежурный офицер в вестибюле у главного входа, провожая взглядом генерала Сорокина. – Пижон! Красуется, доволен собой. – Он подождал, пока генерал сел в машину: – Раньше, что ни генерал – так уж пенсионер почти что. А теперь, Юра, совсем другое дело. Полковничьи погоны не успел примерить – генеральские выписывают. Это, брат, все Афган! Кабы не война, откуда в армии свежая кровь взялась бы? Здесь думать надо, рисковать, эти старперы там наверху не потянут, это им не в кабинете сидеть, да бумажки перекладывать, да на дачке расслабляться с внучатами. Вот помяни мои слова, Юра, и кремлевских старцев скоро подожмут новые силы, уже поджимают – перестройками, ускорениями. Да разве они могут ускоряться?

В город из штаба армии можно было выехать по двум дорогам. Первая предназначалась для высоких чинов, служила своего рода парадным входом в штаб 40-й. Она начиналась под дворцом, вела мимо резиденции, где работала оперативная группа министерства обороны, и где проживал сам Федор Константинович, личный представитель министра обороны, для которого специальным бортом привезли корову из Советского Союза, а вместе с коровой, как полагается, доярку, чтоб молочко к столу свежее подавать.

Дорога выходила на асфальтированный квадрат вокруг афганского министерства обороны. Сюда же, на этот квадрат, выходила и вторая дорога, почти неведомая для генералитета, потому что генералы, как господа в былые времена, не любили ездить по пыльным, неровным дорогам, не заглядывали господа на черный ход, который предназначался для людей мелких, ничтожных, из прислуги.