Спецназ. Любите нас, пока мы живы - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Носков cтр.№ 66

Сегодня я освобожден. Я не знаю, какой сегодня год, месяц, число…»

Рядовой российской армии Слава Василевский не ведал, что штурмом взят Грозный, что в России другой Президент.

Вячеслав не рассчитывал, что когда-нибудь освободится из плена.

Через три недели, день в день, с подполковником Георгием П., следователем Наурской прокуратуры Олегом Жимайловым мы ехали по тому же маршруту, минуя разрушенный Грозный. За рулем медицинской «таблетки» и в салоне снова были ростовские милиционеры, сменившие тех, кто участвовал в спасении Славика Василевского. Теперь с «того света» нам предстояло вернуть военнослужащего в/ч № 32 258 Дмитрия Ширяева. Переговоры с полевым командиром Мокди, начатые завершившими командировку сотрудниками УВД Ростовской области, довели до конечного результата их коллеги и бессменные на своем посту прокурор Наурского района Руслан Саламов, следователь Олег Жимайлов и подполковник милиции Георгий П.

Рядовой Дмитрий Ширяев, как и Слава Василевский, был похищен в Дагестане. В Кунгур Пармской области к его родителям из Чечни пошли письма, написанные женской рукой, что если за Дмитрия не выложат сто тысяч долларов, то ему отрежут голову.

Прошел год, прежде чем отыскался след Дмитрия. Все это время подполковник Георгий П. разыскивал этого несчастного.

Дмитрия содержали в бетонном пенале двухметровой высоты, ширина которого была меньше метра. Кормили баландой из растительных пшеничных отходов. С ним никто не разговаривал. Выводили в туалет с завязанными глазами, когда солнце еще не взошло. Он забыл лицо матери, отца, братьев. Но сны, которые видел в темнице, были разные по сюжету, и об одном и том же: об его освобождении, о том, как мать, рыдая, встречает его на пороге родного дома.

Когда мы вернулись в Наурское и в здании временного отдела милиции Дмитрия посадили к столу, я достал из нагрудного кармана иконку Божией Матери, которую мне подарил подполковник Валерий Боженко. Мы возвращались, вывозя Славика Василевского, и Боженко, добрый, внимательный к людям, на память об этом счастливом для всех нас дне — ведь матери сына вернули — вручил мне и другим сотрудникам иконки. Мне посчастливилось получить две. Одну оставил себе, а другую, с благословением Святейшего Патриарха Алексия II, я отдал освобожденному из плена Дмитрию:

— Помни о ростовской милиции, которая тебя спасла.

В начале этой командировки на прокаленной солнцем чеченской земле я подобрал пулю. Ее я тоже отдал Дмитрию со словами:

— Вот пуля, которая нас всех миновала. Теперь живи долго, солдат.

2000 г.

I.

В моздокском военном госпитале реанимация — это святая святых. Здесь днем и ночью помогают Богу врачи и медсестры. Только для людей без сердца этот госпиталь глубокий тыл. Нет, здесь — передовая. И в Чечне для раненого шаг навстречу смерти еще не последний. Через кровь и мучения из реанимации дорога или обратно в жизнь, или в «Черном тюльпане». Собровцу капитану милиции Олегу Уфимцеву повезло, что срок его пребывания в Чечне совпал с командировкой в Моздок офицеров кафедры военно-полевой хирургии Военно-медицинской академии Санкт-Петербурга.

Когда тяжело раненного капитана первый раз оперировали в Грозном, его душа, не вынеся мук, покинула тело, воспарила над опера-ционным столом и стала искать выхода из пропахшей кровью палатки. Олег тогда увидел вблизи себя мать, сына и жену красавицу. Всегда ласковая, на этот раз она была строга, требовательна. «Ты же обещал!», — говорила. Капитан и правда обещал ей вернуться из Чечни живым и, мучающийся от боли, снова ощутил себя под руками хирургов.

В меру возможностей они сделали свою работу: поколдовали над раненым желудком, кишечником, печенью. Рентгена в их распоряжении не оказалось. Ранение поджелудочной железы замечено не было, и в Моздок собровец Олег Уфимцев прибыл уже умирающим.

Реанимация в моздокском госпитале — это несколько крохотных палат с устаревшим оборудованием, отсталость которого компенсируется мастерством командируемых на Северный Кавказ военных хирургов.

Когда на вертолетную площадку возле госпиталя садится МИ-26, хирургов Санкт-Петербурга всегда охватывала тревога. Прилет белой эмчээсовской «Касатки» с ранеными из Чечни означал, что снова поступят люди, неадекватно прооперированные гражданскими хирургами полевого госпиталя «Защита». Им, мало знакомым с боевыми травмами, нелегко приходилось в Чечне.

И офицеры Санкт-Петербургской военной академии в основном исправляли их ошибки, т. е. занимались самым тяжелым в медицине делом — переоперировали.

Рентген в моздокском госпитале Министерства обороны открыл все тайны ранения Олега Уфимцева. Повторная операция длилась много часов. В критический момент оператор — подполковник медицинской службы Александр Найденов, ассистенты: полковник Анас Фахрутдинов, майор Эдуард Синявский, капитан Геннадий Ивановский — посовещавшись, решили применить приточно-отливное дренирование сальниковой сумки — «ноу-хау» своей кафедры.

Эту операцию капитан СОБРа перенес безболезненно — в забытьи, которое умело организовал анестезиолог Ивановский. Армия на этот раз крепко поддержала милицию.

II.

…Из пунктов «А» и «Б» навстречу друг другу вышли два поезда, чтобы встретиться в одной точке, — решали мы в детстве математические задачи, не зная, что так и с людскими судьбами. До того спасительного для Олега дня, когда его исковерканное пулями тело попало в починку петербургским хирургам, была другая, решенная им задача, где также, но из пунктов «К» и «Г» навстречу друг другу выдвинулись боевики и собровцы Мобильного отряда МВД РФ.

Милицейскому спецназу предстояла рекогносцировка одного из близких к Грозному поселков. Бронетехники на поддержку не было. Разведгруппа из трех офицеров (в том числе Уфимцев) воспользовалась машиной прикрытия «Волгой». Огневые группы сели на «Уралы».

Поселок характеризовался, как подконтрольный матерому бандиту Арби Бараеву. Надлежало зачистить этот населенный пункт, провести поиск боевиков и оружия. Но сначала собровцам: майору Петру Кузьмину, капитану Олегу Уфимцеву и лейтенанту Юрию Анциферову пришлось изрядно в открытую поколесить по поселку. Это у боевиков в машинах маскирующие лица и оружие тонированные стекла. Приказ о запрете их использования на территории Чечни до сих пор не отдан.

Предложение О.Уфимцева о немедленном закрытии выносными, по боевому расчету, постами дорог, ведущих в поселок, — не нашло поддержки у руководителя операции. Дескать, у вас своя задача, ее бы выполнили.

Отработав поселок, на выходе из него собровцы заметили белые «Жигули» седьмой модели, за которыми пылил «КамАЗ». Олег предложил задержать и досмотреть подозрительные машины. Но у руководства был свой, строго выверенный план операции. В результате «КамАЗ» благополучно скрылся в поселке, а «ноль седьмая» остановилась возле другого, тоже белого, но с тонированными стеклами «Жигуленка» девяносто девятой модели. Из «ноль седьмой» выскочил чеченец и рукой показал в сторону милицейской «Волги»… Олег снял автомат с предохранителя, передернул затвор. Засуетившись, чеченцы попытались скрыться. Но «Волга», прибавив скорость, перегородила им дорогу, открывшись левым боком. Капитан Уфимцев, сидевший за водителем, выскочил из салона первым. Между чеченским «Жигуленком» и милицейской «Волгой» было не больше трех метров. Сначала Олег увидел, как на лобовом тонированном стекле «девяносто девятых» «Жигулей» появились два растрескивающихся на глазах отверстия, потом нижнюю, безобразно вывороченную, заячью губу сидящего на заднем сидении боевика, и только потом ощутил два удара в живот.