Огни на равнине - читать онлайн книгу. Автор: Сёхэй Оока cтр.№ 12

Как-то раз я проснулся на рассвете от артиллерийского грохота, доносившегося с северо-запада. Посмотрел по сторонам. Над холмами взмывали, точно фейерверк, синие и красные сигнальные ракеты и вычерчивали на небе ослепительные пересекающиеся линии.

Той ночью я видел ожерелье огней города Ормока, в котором когда-то стояла моя часть. Скорее всего, американцы уже высадились на западном побережье Лейте, где базировались наши войска.

Запасы еды закончились, несколько дней у меня не было во рту ни крошки. Однако я не мог сказать, что испытывал голод. Ощущение скорой гибели заглушало во мне все остальные мысли и чувства. Мое тело оцепенело, одеревенело. Казалось, лишь затылок не потерял чувствительность и реагировал на внешние раздражители.

Я был абсолютно свободен. Я мог прожить последние дни так, как мне заблагорассудится, и даже умереть по собственному желанию, выдернув чеку из ручной гранаты.

Я перебирался с одного холма на другой. Слева от меня тянулась бесконечная цепь гор, они громоздились друг на друга, вырастали исполинскими буграми, конусами, ковригами. Я даровал себе отсрочку и упивался последними часами жизни.

Однажды днем по крутому, поросшему густой травой склону я спустился в глубокое ущелье, по дну которого змеилась высохшая ложбина, переплетенная корнями чахлых деревьев. Овраг упирался в обломок скалы с плоской верхушкой, а дальше искрилась вода. Я ощутил жажду и по каменным уступам спустился вниз. Из трещины в скале бежал ручеек, разливался прозрачным круглым озерком. Я лег, припал губами к воде и напился всласть.

Из озера вытекал другой ручей, впадал в следующее озеро, а затем серебряные струи вплетались в широкий и быстрый поток. Вдоль берега вилась тропка, и я отправился по ней.

Я шагал и шагал вперед, журчание воды становилось все громче. Тропинка перескочила через поток, и я перебрался на другой берег. Русло становилось шире, река вильнула в сторону от тропы и скользнула в темный лес.

Заросшая травой стежка бежала вдоль лесной опушки. Я зашагал по ней, прислушиваясь к нараставшему гулу. Где-то за деревьями шумел водопад.

Неожиданно поток вырвался из лесной гущи и вновь понесся наперегонки с тропинкой.

Передо мной непроходимой стеной зеленел бамбук. Золотые стрелы солнца летели между прямыми гладкими стеблями и вонзались в отвесную скалу. А дальше начиналась холмистая долина. Ручей превратился в широкую реку и, пробившись через бамбуковые заросли, понес свои воды прямо по ней. Солнце играло в хрустальных брызгах, облака плыли по синему шелку неба и исчезали за горной грядой. По берегам реки буйствовал бамбук. Ветерок ласкал зеленые листья. В сезон дождей к берегам прибило много поваленных деревьев, они теперь сохли на песчано-каменистых отмелях. Река местами вскипала волной, потом затихала в глубоких заводях и вновь бежала вдаль, бурля и разбрасывая брызги.

Вечерами я прятался в прибрежных зарослях и часто слышал фырканье оленей, спускавшихся к запрудам на водопой. А на рассвете дикие горлицы звонко ворковали на ветвях деревьев.

Однажды вечером тропинка взобралась на высокий косогор и вывела меня к роще, где лианы и ползучие кустарники сплелись в непроходимый лабиринт. Я устроился на ночлег. Подушкой мне служил маленький земляной холмик. Среди ночи я обнаружил, что он слабо мерцает в темноте. Я зачерпнул горсть земли – она тускло засветилась на моих ладонях, словно стайка светлячков. Это фосфоресцировал прах какого-то животного, нашедшего здесь свою смерть.

Утром я вновь отправился в путь по берегу реки и вышел к живописному месту, где под сенью развесистого дерева водяные струи вились вокруг блестящих валунов, кружились, сливались в пенистых водоворотах. Я, скинув башмаки, ступил в реку, посмотрел на свои ноги, торчавшие из воды, и ужаснулся: кожа – сухая и морщинистая, как на куриных лапах, голени и лодыжки худые до крайности. Прикосновение к ледяной воде вызвало в ногах острую боль. Я взглянул на руки – кожа да кости, плоть истончилась, сморщилась, пальцы сделались как будто в два раза короче. Смерть перестала быть голой абстракцией, она обрела физический облик. Я уже видел свой труп, распростертый на речном берегу: холодное, бездыханное тело с животом, развороченным взорвавшейся гранатой. Плоть подвергнется гниению, и очень скоро от меня не останется ничего, кроме горсточки праха…

Поскольку мое тело на две трети состоит из воды, очень скоро она потечет… да, да, потечет, и сольется с этим потоком, и понесется к океану…

Я окинул взглядом широкую реку. Она бежала мимо меня с непрерывным журчащим бормотанием. И таинственный шепот этот напомнил мне детские годы, полные волшебства и тайн.

Река текла по камням и валунам, извивалась под прибрежными камышами, а потом исчезала вдали. Она несла мимо меня свои светлые воды, и не было им конца.

Я вздохнул. Мое сознание померкнет, погаснет в момент смерти, но плоть растворится, сольется с рекой и останется частицей бескрайней вселенной. Так я обрету бессмертие, так продолжу свое земное существование. Откуда появилась эта твердая уверенность? Непрерывный бег реки, ее дыхание, журчание и шепот подсказали мне ответ.

День сменялся ночью, потом снова наступал рассвет. А я все брел и брел вперед в полном одиночестве. Я ушел из своей части на третий день после новолуния. Теперь же приближалось полнолуние. С наступлением темноты перламутровый диск появлялся из-за горной гряды. Потом молочно-белое светило скользило по темному небу и ныряло за другой кряж. Луна исчезала с небосклона, но призрачный жемчужный отсвет еще долго дрожал над долиной. Вечное, непрерывное, неизменное движение луны казалось насмешкой над мимолетностью человеческой жизни.

Однажды вечером я вышел на открытое пространство. Слева от меня линия холмов оборвалась, и я увидел обширную долину и блестящий поток, в который впадала моя река. На месте слияния двух рек образовался небольшой земляной мыс, заросший пальмами. Я остановился под ними и поднял голову. Среди густой зелени темнели связки кокосовых орехов, круглых, пушистых, словно детские головки. Плоды! Еда! Да еще в таком изобилии! Но горькая мысль отрезвила меня: я был слишком слаб, чтобы лазать по деревьям.

Пальмы тревожно шелестели на ветру. Я лег под ними на траву, закрыл глаза и прислушался. Только теперь я осознал, что умираю от голода. Выдернул из земли пук травы и принялся жевать светлые корешки. Мои губы, язык, глотка словно атрофировались. Я ничего не чувствовал. Лежал и слушал ночь.

Небо цвета индиго, четкие темные силуэты пальм, холодная круглая луна в вышине…

Млечный свет пронизывал вайи, серебрил длинные полоски листьев, и они блестели, как остро заточенные мечи.

Неужели конец мой уже близок и скоро наступит агония? – спрашивал я равнодушное небо. Умру ли я голодной смертью именно теперь, когда лежу под пальмами и пожираю взглядом роскошные плоды с восхитительной мякотью и кокосовым молоком? Сколько дней или часов я еще протяну, в позорном бессилии царапая скрюченными пальцами шершавые стволы?