Комендантский патруль - читать онлайн книгу. Автор: Артур Черный cтр.№ 44

В двери с шумом вваливается Опер. Он, выстукивая каблуками ботинок мотив, приносит скучную весть: с сегодняшнего дня отдел садится на казарменное положение, так как со дня на день на город ожидается нападение боевиков.

Вслед за Опером появляется вспотевший и немногословный, когда трезвый, Вождь. Он подозрительно косится в сторону Сквозняка, но, уважая старость, обращается первым ко мне:

— В ночной патруль одного человека. Пойдешь?

Ни на секунду не раздумывая, я соглашаюсь. Патруль — это уже удача. Завтрашним днем не стоит задумываться о работе.

Двумя армейскими БТРами мы перекрываем южную дорогу на город со стороны 56-го участка. Взвод солдат, растасканный по кустам в охранение, сидит непривычно тихо и, скорее всего, уже чутко спит. Их командиры, старлей с капитаном, поочередно собираются проверить посты, но сами не в силах оторвать себя от земли. Капитан мотает головой:

— Да, черт с ними! Хоть выспятся немного.

Я, пятеро милиционеров Временного и армейские офицеры сидим за обочиной дороги в заваленной мусором канаве. Изредка проезжают одиночные, навевающие еще большую скуку, машины. Выводя из салона водителей, мы скребем руками внутри, тыкаем стволами в пружины сидений, задираем крышки багажников и комкаем при свете фар документы.

Синяя «шестерка», заметив людей с оружием, останавливается за несколько метров от поста. Из нее, держа перед собой автоматы, выпрыгивают люди в светлых камуфляжах. На этом месте никогда не устраивались заслоны, и четверо пэпээсников нефтеполка заметно нервничают. От моего голоса они успокаиваются. Русские. И мы, и они показываем друг другу милицейские удостоверения.

Над дорогой виснут полночные звезды. Под ними, тоскливыми и блудными, на склоне черной вершины пляшут отсветы большого огня. Предприимчивые чеченцы варят в лесу нефтеконденсат. Видимая на фоне звезд пара вертолетов, перемалывая лопастями ночной воздух и выпуская из-под себя букеты тепловых ракет, вламывается в тишину лета. Свирепые боги войны несутся на юг вершить мрачную свою работу.

Я тру бока о торчащие из земли сучья, сдвигаю ногой в кучу грязные консервные банки. Рваные куски целлофана, разбросанные по всей канаве, тускло светятся под светом выкатившейся на небосклон луны.

Один за другим сыплются походные рассказы и жизненные анекдоты о суровой армейской и нелегкой милицейской жизни. Армейский капитан, пережевывая в углу рта травинку, громко шипит:

«Соседка жалуется соседке:

— У меня вчера кто-то весь огород вытоптал.

Та спрашивает:

— Может, прапорщики?

— Да какие прапорщики?! Следы-то человеческие!»

Другой военный, капитан из аэропорта Северный, невесть как попавший в наш наряд, рассказывает свою историю: «Я вообще-то сюда в Чечню не собирался. У нас в части набор был такой, что всех на полгода. А я в связи работаю, и мне тут предложили на три месяца. А я же, как и все! Русский! Думаю: а почему бы и не съездить? Все на полгода, а я на три месяца! Делать-то там нечего, но все-то на полгода, а я-то на три месяца! Не, ну три месяца, это же не полгода? Хотя делать-то там нечего, но ведь все на шесть месяцев, а я на три! Почему бы и не съездить?!.»

Уловив секундное затишье в сыплющихся анекдотах, я влезаю с длинным и завлекательным про пулемет.

История эта произошла на самом деле в далеком декабре 2000 года. Наша боевая бригада стояла тогда в Веденских горах и вела размеренную свою жизнь в обычных для нее рейдах, засадах и зачистках. Моему четвертому взводу, застрявшему на самых задворках батальона, было определено нести службу на блокпосту, прикрывая одну из дорог, по которой каждое утро уходили на задание и через некоторое время возвращались с него роты разведки. К тому времени введенная сюда с первых дней войны бригада почти полностью вымыла из своих рядов солдат срочной службы, заменив их на вечно всем недовольных и непредсказуемых контрактников. Весь наш батальон состоял только из них, солдат всех возрастов. Срочники тянули лямку службы далеко отсюда в самом сердце Сибири, на месте постоянного расположения части, и в Чечню уже не допускались.

Мой взвод был особым. На вооружении других трех взводов роты имелись, кроме автоматов, снайперские винтовки, ручные противотанковые гранатометы и, самое главное, пулеметы. У нас, окромя автоматов, было семь «АГС-17» — страшнейших дурмашин, станковых гранатометов «Пламя», бьющих очередями 30-миллиметровых гранат. Проклинали и ненавидели мы их всем взводом. Тяжеленные, страшно неудобные, они часто катались на наших спинах в горные рейды в те дни, когда не хватало людей в других ротах, и на общую работу снаряжали и наш блокпост. Происходило это почти постоянно. На войне, сколько бы ни было людей, работа для них всегда найдется и всегда еще больше ее останется.

Так вот про пулемет. Каждый контрактник, попадая во взвод и замечая отсутствие такого замечательного оружия, непременно спрашивал командира, молодого лейтенанта, вчерашнего выпускника дальневосточного училища: «Командир, а почему во всех взводах роты есть пулеметы, а в нашем нету?» Лейтенант что-то придумывал в ответ, говорил, что не положено по штату, иногда врал о чем-то, но тем не менее сам был явно неравнодушен к такой несправедливости и донимал этим же вопросом ротного капитана. Ротный, в свою очередь, скрипел о том же перед комбатом.

С великой милости комбата ближе к Новому году на четвертый гранатометный взвод был выделен один пулемет ПК. К великому же несчастью для комбата и ротного и к счастью для взвода, в те дни намечался подход «вертушек» с долгожданной заменой всех выслуживших свои полгода солдат. Дембеля, как они себя называли, заранее к такому празднику настояли мутной бледной браги, которую прятали от всех командиров, исключая лейтенанта, под землей. Вызревала эта брага также под землей. На главном нашем посту у дороги, в окопе под самыми ногами была вкопана буржуйка, что усиленно топилась постовыми в ночное время.

Поначалу мне показалось очень странным топить печку на посту, где при полном отсутствии стен тебя пронимает сквозной ветер и лезет за пазуху холод. Есть только небольшое углубление для ног да навес от дождя и снега. Для чего же топится печь? Зачем мои товарищи при смене поста так переживают и спрашивают, когда я последний раз подкидывал дрова в топку? Головоломка эта мучила меня несколько дней, пока однажды кто-то из дембелей не воткнул саперную лопатку с тыльной стороны буржуйки. Через несколько минут он извлек из ямы многолитровый стеклянный бутыль вонючей браги. Каким-то особым солдатским чутьем я понял: печь больше топить необязательно.

К этой истории о пулемете была одна (впрочем, одна ли?), связанная именно с брагой. Комбат, невысокий и пухлый майор, острый на слово и в меру болтливый, рассказывал ее как-то на построении батальона: «Иду я по батальону, смотрю, какой-то боец у палатки разведвзвода лыка не вяжет. Шапка на носу, ноги дрожат, руки кол палаточный обнимают. Я ему: „Товарищ солдат, вы пьяны! Что пили-то?“ А он мне: „Брагу пил“. А я ему: „А где вы, товарищ солдат, в наше трудное военное время, суровое на спиртное, брагу взяли? Сами гоните?“ А он меня прямо тут и шокирует: „Нет, товарищ майор, не гоню. В „зеленке“ нашел“. Я и опешил. Сам уже двенадцать лет служу, до майора дослужился, а еще ни разу брагу в „зеленке“ не находил…»