ВДВ. С неба - в бой - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Скрынников cтр.№ 109

Ну, что в такой ситуации предпринять, задаю сам себе вопрос. «Ладно, попытайся с помощником уладить отношения и старайся не показываться на глаза зампреду». Прошло около месяца, и как-то раз в конце рабочего дня Егоров зашел в службу, чтобы сдать ключи от рабочего кабинета, как правило, это делал его помощник. И надо же, нос к носу столкнулся с Бесовым. Опять меня вызывает к себе и опять вопрос: «Почему не выполнил приказ и не уволил Бесова?» — «Да за это никто не увольняет», — пытаюсь объясниться. «Чтобы его больше не было в службе». Ага, значит не увольнять, а убрать со службы. Приглашаю к себе Бесова, ну, переступи через гордыню, помирись с помощником, пускай тот подойдет к Егорову и уладит с ним этот вопрос. Прошло некоторое время, и все-таки Бесова уволили, а он, не будь дураком, в суд на зампреда и дело выиграл. Вот и получил генерал-полковник МВД оплеуху от майора таможенной службы.

Егоров в комитете себя вел так же, как в МВД, не понравился сотрудник — убрать его немедленно, и приказ тут же выполнялся, а здесь сбили с него генеральский пыл и Бесова восстановили в правах.

В один из дней мы узнаем новость: с должности снят Драганов. На смену ему пришел руководитель Администрации президента Николай Бордюжа, а до этого возглавлял пограничную службу России. Человек интеллигентный, порядочный. Его бывшие подчиненные из дежурной службы погранвойск мне искренне завидовали.

Бордюжа сразу освободил приемную от лишних помощников, оставил только двух офицеров-таможенников, одного лейтенанта и подполковника. Однако пробыл на этой должности Николай Николаевич неполный месяц. С его порядочностью на этой должности делать было нечего, и его назначили послом в одну из Скандинавских стран, а через несколько лет его утвердили Генеральным секретарем Объединенных коллективных сил безопасности, на этой должности он и по сегодняшний день. В таможенной системе наступило недельное затишье. Обе стороны мечтают о своем избраннике, но на самом верху уже подбирают кандидатуру, которая их вполне бы устраивала. И называют руководителем таможенной службы ранее отлученного от власти пришельцами Драганова, начальника управления по борьбе с таможенными правонарушениями Ванина. С ним у меня были хорошие отношения, и когда он приходил к Круглову на доклад, то всегда перед этим заходил ко мне, уточнял кое-какие рабочие моменты, снимал в прихожей верхнюю одежду и только потом шел к председателю. В опалу при Драганове попал и мой куратор Межаков, но и с ним мы продолжали поддерживать хорошие отношения. Опальный Ванин и ряд таких же начальников управлений ютились в небольшом кабинете в Филях. С приходом к власти Ванина они воспряли духом и стали добиваться реабилитации на своих постах. Еще раньше с подачи Егорова при Драганове пытались создавать управление оперативно-дежурной службы, подобное той, что была при МВД. Активное участие в этом принимал Черкасов, мой бывший начальник, руководитель будущего управления. Управления таможенной охраны как такового больше не существовало, а должность была нужна. Лично я был против создания этого ненужного монстра, тем более в таможенной системе, но Межаков меня все успокаивал, не бери в голову, тебе никто мешать не будет, я тебя всегда прикрою. Во время пересмены власти этот вопрос сам по себе отпал. Против создания такого управления в Таможенном комитете был и Бордюжа. И как ни старался Черкасов, а они с председателем служили вместе в пограничных войсках, у него ничего не получилось. Когда у власти стал Ванин, этот вопрос с подачи Черкасова реанимировали. Между прочим, у нас с Межаковым отношения стали немного охлаждаться, а когда новый макет оперативной сводки для доклада председателю разработали где-то на стороне, без участия оперативно-дежурной службы, и моей же службе предложили обкатать эту сводку и высказать свои соображения в отношении этого документа, вот здесь все и поехало наперекосяк. Офицеры службы критически подошли к изучению данного макета, и мне сказали, это не тот документ, составленный с пользой для дела. Не понравилось содержание документа и мне. И надо же такому случиться, на следующее утро я вместе со своими офицерами критикую новый макет сводки, и заходит Межаков: «Ну как, Михаил Федорович, новая сводка?» — «Игорь Алексеевич, этот документ нельзя представлять председателю, его нужно немедленно переделать», — и перечисляю весь его негатив. В это время зашел Черкасов, и он тоже слышал конец моего доклада. Межаков стал сразу мрачным и злым: «Михаил Федорович, зайдите ко мне в кабинет». И тут же вышел, а Черкасов вслед за ним. Витушкин, ответственный по комитету, сказал: «У меня имеется информация, что этот макет сводки Черкасов с Межаковым вместе разрабатывали, а мы взяли и дружно документ раскритиковали, вот поэтому он и недоволен».

Поднимаюсь на третий этаж, Максим, помощник Межакова, мне говорит: «Михаил Федорович, я случайно подслушал разговор Межакова с Черкасовым, шеф в очень большой обиде на вас, а вот за что, не слышал». — «Максим, я сейчас их макет оперативной сводки публично раскритиковал, вот отсюда и недовольство». Захожу в кабинет, у обоих генералов строгие лица. Первым начал Межаков: «Как вы могли в присутствии сотрудников критиковать документ?» — «Игорь Алексеевич, ведь мы и прежде тем же составом в вашем присутствии все текущие вопросы нашей с вами службы обсуждали». И далее: «Я от вас такого не ожидал, нам впредь будет тяжело вместе служить». И он мне этим как бы намекнул, что я могу писать заявление. Дошло до того, что я вынужден был сказать: «Спасибо за совместную службу, завтра возьму шинель и пойду домой». Вернулся к себе в кабинет, стал обдумывать дальнейшие шаги. На следующий день написал заявление на отпуск, в котором указал все мне положенные дни к отпуску как участнику боевых действий и до сих пор не использованные, получился отпуск длиною в целых сто пять дней. Поднялся в приемную и попросил Максима передать заявление Межакову. И вот тогда мой бывший куратор и позвонил. «Михаил Федорович, поднимитесь ко мне». Через пару минут не спеша поднялся на второй этаж, зашел в приемную, малость потрепался с Максимом. И тут мне его помощник выдает, что у него уже терпения нет служить с этим начальником. «Вот подыщу себе новое место и сразу из комитета уйду». — «Ладно, Максим, ты не один такой». Захожу к зампреду. Вот он и начал свой разговор: «Зря вы горячитесь, все образуется и станет на свои места». Возможно, оно и так, но этот разговор состоялся в присутствии Черкасова, а мы с ним давно горшок разбили, и его уже не склеить. «Вы в свое время мне обещали поддержку, но после вчерашнего разговора я уже здорово сомневаюсь». — «А может, вы согласитесь на должность ответственного по комитету — сутки дежурить, а трое отдыхать», — продолжает меня руководитель агитировать. «Игорь Алексеевич, когда парашют в воздухе не раскрывается, его на складе уже не заменишь. Да и Черкасову без меня будет лучше, незачем нам с ним делать вид, что мы довольны друг другом». — «Михаил Федорович, да управления еще нет, и когда оно будет создано, пока неизвестно». Одним словом, мы после долгого разговора по душам все же остались каждый при своем мнении. Однако где-то через месяц управление оперативно-дежурной службы в усеченном виде было создано, по крайней мере штат начальников был полным, но судьба ему время на существование отвела всего несколько месяцев, и оно было упразднено. В новом управлении и Лапунову досталась должность заместителя начальника управления. Как-то мне уже после увольнения нужно было уточнить один вопрос, связанный с таможенным оформлением, и я позвонил в службу, оперативным был Беликов, поинтересовался, как служба, помогает ли Лапунов. Ответ был отрицательным, это меня немного огорчило. «Михаил Федорович, почему не приезжаете в гости, мы вас уважаем, всегда по-хорошему вспоминаем?» — «Да все как-то некогда». Правда, когда о моем увольнении узнал другой зампред, Мещеряков, то он был категорически против, как он мне сказал, поспешно принятого решения. Долго мы беседовали с Владимиром Ивановичем, все уговаривал меня остаться и продолжить службу. Он мне многое рассказал про мышиную возню в комитете, многое знал и без него, но я остался при своем. Провожая меня до дверей кабинета, он искренне сказал: «Сожалею, что вы уходите из комитета».