Тайны пропавших экспедиций - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Алексеевич Ковалев cтр.№ 46

«Wunderland» («Вундерланд», «Страна чудес») — это поисковая операция кригсмарине, которую гросс–адмирал Редер спланировал провести на внутренних арктических коммуникациях Советского Союза. Первым звонком к его началу стало донесение германского военно–морского атташе в Японии (вернее, генерал- майора Абвера-1) Ойгена Отта, который сообщил о проходе в июле 1942 года мимо Камчатских берегов 20 советских транспортов из США. По данным японской разведки, 1 августа вместе с 4 ледоколами они вошли в Берингов пролив. Вместе с транспортными судами на запад шел отряд из трех боевых кораблей Тихоокеанского флота (лидер эсминцев «Баку», эскадренные миноносцы «Разумный» и «Разъяренный»). Правда, на самом деле тогда эти боевые корабли из состава экспедиции особого назначения ЭОН-18 было сложно назвать действительно боевыми. Ведь для уменьшения корабельной осадки на лидере и эсминцах там сохраняли лишь минимальный запас топлива, а большая часть их вооружения была перегружена на охраняемые транспорты. Примерно в это же время из Архангельска на восток вышел большой караван советских транспортов (в том числе «Аркос», «Азербайджан», «Донбасс», «Двина», «Мироныч», «Моссовет», «Щорс», «Комсомолец Арктики», «Чернышевский» и «Эльна-2». — Авт.), которые должны были следовать на Дальний Восток. Таким образом, нацистский план операции «Страна чудес» предполагал крейсерство фашистских броненосца «Адмирал Шеер» и тяжелого крейсера «Лютцов» в Карском море. У западного входа в пролив Вилькицкого они должны были найти и уничтожить до 50 советских судов и все ледоколы ГУ СМП. Это была весьма заманчивая добыча для гросс–адмирала Эриха Редера, еще не успевшего «остыть» от июльского успеха — разгрома PQ-17.

Однако операция не заладилась с самого начала: «Лютцов» после посадки на мель в норвежских шхерах не мог участвовать в набеговой операции. В Карское море пришлось идти лишь «Адмиралу Шееру» под командованием капитана–цур–зее Меендсен–Болькена. Для успешности арктического рейда ему было придано 7 подводных лодок. Четыре из них должны были отвлекать внимание советского командования от истинного района прорыва и уничтожать ускользнувшие от артиллерии броненосцев советские транспорты к западу и к югу от новоземельских проливов. А 3 других — вести ледовую разведку в Карском море и разведку в интересах командира рейдера.

Первая подводная группа за неделю до начала рейда начала демонстративные действия у юго–западной оконечности Новой Земли. Были атакованы гидроаэродром и метеостанция в Малых Кармакулах и у Белушьей губы, потоплен пароход «Крестьянин», шедший в «Белушку» из Нарьян–Мара. А у пролива Югорский Шар — уничтожен небольшой караван из трех буксиров и двух барж, перевозивший рабочих для Нарьян–Марского порта и заключенных из «Норильскстроя» для работы на объекте НКВД № 300. Первая подводная группа успешно выполнила поставленные задачи, и «Адмирал Шеер» незаметно проник в Карское море.

Однако в дальнейшем нацистам вновь не повезло. В условиях сильного тумана, неподалеку от пролива Вилькицкого, гитлеровский броненосец попал в плотное ледовое поле и потерял здесь единственный гидросамолет–разведчик «Арадо-196». Хотя мощная радиостанция рейдера продолжала наблюдать радиообмен между транспортами каравана, но советские суда были уже недосягаемы для его орудий. «Страна чудес» оказалась под угрозой срыва.

С огромным трудом выбравшись из ледяного поля, 25 августа фашистский рейдер направился в район юго–западнее архипелага Норденшельда. Неожиданно его радисты услышали работу радиостанции ледокольного парохода «А. Сибиряков», который вез строителей и оборудование для создания полярной станции на североземельском мысе Молотова. Немецкие морские разведчики профессионально использовали откровенные промахи советских моряков и полярников. Они быстро вычислили, что радисты полярных станций Главсевморпути чаще всею используют 600–метровые радиоволны, и тут же приступили к их «забиванию». 27 августа с помощью радиопомех они стали мешать переговорам между «А. Сибиряковым» и радиостанцией на острове Диксон. А 28 августа — радиопереговорам между сторожевым кораблем СКР-19 «Дежнев» (командир старший лейтенант А. Гидулянов) и радиостанцией на мысе Челюскин.

Горько признать, но в течение всей навигации 1942 года установленная для наших судов зона радиомолчания к западу от меридиана 85 градусов (на подходах к Диксону) на практике часто не выдерживалась, якобы с целью избежать артобстрела советских транспортов и судов советскими же береговыми батареями. Меж тем, хотелось бы отметить, что в то время наши береговые батареи, прикрывавшие районы Севморпути, были установлены только на мысе Желания (одно 37–мм орудие, одно 76–мм орудие без боезапаса) и у порта Диксон (два 152–мм, два 130–мм и два 45–мм орудия). Более того, к моменту появления у Диксона фашистского рейдера уже было принято решение по отправке «диксоновских» орудий для обороны формируемой Новоземельской военно–морской базы, и за исключением полубатареи 152–мм пушек, они уже были загружены на СКР-19 «Дежнев». Хуже того, штаб западного сектора морских операций в Арктике установил порядок, следуя которому ледоколы и одиночные суда за 12 часов до подхода к острову Диксон были обязаны сообщать о предполагаемом времени своего прихода в порт. А радиостанции в Дудинке и Игарке — ежедневно передавать на Диксон открытым текстом сводки с перечислением всех находящихся в порту судов и проводимых ими грузовых операций.

Связь между Диксоном и транспортными судами в море до 27 августа (то есть практически до появления здесь фашистского рейдера, а частично — и вслед за тем) оставалась открытой. Даже после гибели пароходов «Куйбышев» и «А. Сибиряков» отдельные советские капитаны продолжили открыто выходить в радиоэфир (пароходы «Уссури» и «Щорс»). Не отставали от них и полярные станции Главсевморпути. В итоге пароход «Куйбышев» (капитан Токовенко), радист которого неукоснительно выполнил все требования Главсевморпути и передал открытую радиограмму на Диксон, вскоре был обнаружен гитлеровской субмариной U601 (капитан–лейтенант Петер–Оттмар Грау) и потоплен.

С какой целью «А. Сибиряков» демаскировал свой переход к мысу Молотова, сложно сказать, но своим неоднократным выходом в радиоэфир советский радист подсказал капитан–цур–зее Меендсену–Болькену местонахождение ледокольного парохода. Их встреча и, как следствие, гибель беззащитного советского судна, были уже неизбежными.

Ледокольный пароход «А. Сибиряков» под командованием старшего лейтенанта А. Качаравы вышел из Диксона 24 августа. Он имел задание доставить на островные полярные станции смены наблюдателей и продовольствие. Несмотря на свое вооружение (четыре 76–мм и два 45–мм орудия) в действительности он так и остался обычным исследовательским судном ледокольного типа.

Все утро 25 августа «А. Сибиряков» уверенно шел на северовосток. На борту судна находилось 104 человека команды и полярников, 567 тонн груза и 420 тонн угля. Внезапно, около полудня, сигнальщик обнаружил на горизонте неизвестный боевой корабль, который стал быстро сближаться с советским судном. Совершенно необъяснимо, но первоначально советские сигнальщики приняли огромный гитлеровский броненосец за маленький корвет союзников, который случайно попал в Карское море. Скорее всего, их специальная подготовка была не на высоком уровне. Возможно, это же повлияло и на дальнейшие действия старшего лейтенанта Качаравы, который еще некоторое время шел на сближение с неизвестным кораблем, ожидая подъема на нем национального флага, и слишком поздно повернул в сторону острова Белуха, чтобы попытаться выброситься на берег. Силы были неравны: «Адмирал Шеер» был океанским рейдером, как называли его в Германии — «карманный линкор», с 280–мм орудиями и скоростью в 26 узлов, построенный в середине 1930–х годов, и «А. Сибиряков» — обычный ледокольный пароход, построенный в 1909 году, имеющий «парадный ход» в 13 узлов. Его бортовая артиллерия была просто несравнима с тяжелой артиллерией гитлеровского броненосца, и в первую очередь — по весу снарядов и дистанции стрельбы. То, что капитан–цур–зее Меендсен–Болькен старался всемерно сблизиться с будущей жертвой — понятно, но почему к тому же стремился старший лейтенант Качарава? Не ясно!