Разведбат - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Киселев cтр.№ 35

Первая боевая задача батальона — провести через хребты пехоту. Задачи ставились стандартно: разведать объект, провести засаду, поиск, добыть документы, образцы оружия, «языка». Потом пошли задачи: занять какую-то высоту и вытягивать на себя пехоту. Связь с командованием батальона была нормальной, но вот взаимодействие его с группировкой — скорей на бумаге. Случалось, надо было вызывать артиллерию, но там почему-то не доверяли координатам, которые мы давали. Порой огня по нашим заявкам просто не давали. Если ставилась более серьёзная задача, то разведгруппе придавался корректировщик — командир батареи со своим радистом. Случалось, по обстановке, вызывать авиацию. Пролетит штурмовик, бомбу сбросит, и всё.

Типичный поиск шёл так. С утра командир батальона ориентировал, что сегодня пойдут одна или две группы, как правило, две. Подготовка шла с утра — закладывали в разгрузки боеприпасы, подгоняли снаряжение. Задачу пока не знали. К назначенному времени — распоряжение: «Прибыть на КП батальона». К этому моменту даже ориентировочно не знали, куда пойдем. Бывало, что выходили срочно, когда какая-нибудь группа попадала в засаду. Тогда быстро поднимали людей и шли выручать своих. Частенько, особенно сначала: «Быстрей! Быстрей!». Брали только боеприпасов побольше и сухпаёк. Бывало, что спецназ ГРУ уходит в поиск, потом по этой же задаче — мы. Информацию по результатам их разведки до нас не доводили, максимум предварительное боевое распоряжение. Частенько один район отрабатывали несколько разведгрупп. Одну ночь одна — следующую — другие пошли.

Специфика действий противника во вторую кампанию не изменилась: так же мелкими группами, из засад, человек по десять, во главе с каким-нибудь амиром. Случалось, в брошенных окопах или с убитых брать брошюрки, памятки, инструкции, рабочие тетради боевиков. По этим документам чувствовалось, что они проходили неплохое обучение для ведения боевых действий. Анализом серьезных документов мы не занимались, сдавали их в особый отдел. Как используется наша информация командованием группировки и используется ли вообще, мы не знали. Вообще-то до 90 процентов информации о противнике дает техническая разведка. Если же удавалось взять «языка», то это не означало, что он даст ценную информацию. Командиры отрядов у бандитов строго ограничивали доступ своих людей к информации и её объём. Пленные не знали всего состава отряда. «Язык» знал какого-нибудь Саида или Махмуда, и всё. Часто пленные играли: чтобы сохранить жизнь, пытались выдать себя за ценного «языка».

Случалось офицерам в той обстановке получать и взбучки от командования…

«Научите своих лейтенантов!»

Александр Соловьёв:

— Однажды работал в поиске с артиллерией, и, оказалось, что перерасходовал её боекомплект. Можно было только пару залпов из САУ дать, а я ещё «Град» вызвал, для надёжности, потому что точно знал: бандитов в этом квадрате много. Меня вызвали к генералу. Поехали с комбатом. У палатки генерала встретили подполковника Куклева: — «А ты что здесь? — спрашивает. — А-а, это после вчерашней баталии?»

Я тогда сознательно переборщил с огнём: знал, что мне скажут: «Иди, подтверждай потери боевиков». Зачем мне из-за жареных трупов рисковать живыми людьми? Идти туда — значит вскрыть себя. Ни в коем случае нельзя. Но приказ генерала: «Дебила этого — сюда!». Так меня ругал, что думал — сейчас расстреляют. И на комбата орал, я рядом стоял. — «Научите своих лейтенантов! У меня что — Клондайк боеприпасов! Мне ещё наступление предстоит. У тебя один разведчик за весь полк боеприпасы израсходовал». Зато там точно все «духи» были жареные, никто даже пальчиком не пытался пошевелить.

Александр Куклев:

— Это был генерал Шаманов. Надо его знать, чтобы правильно реагировать на происходящее. Лично меня он два раза выгонял из группировки, отправлял домой, я от него скрывался.

Воевать, то есть самим ходить в разведку стремилось подавляющее большинство личного состава батальона…

«Я сюда приехал не печку топить!»

Иван Кузнецов, командир взвода, старший прапорщик:

— Захожу в штабную машину. Начальник строевой части старший прапорщик Каминский говорит мне: «Идёшь на должность начальника склада. — «Я же всю жизнь был командиром взвода связи!» — «Нет, комбат так решил».

28-го сентября пересекли границу, начались боевые выходы. Группы ходили, но явных боевых действий пока не было. Я подошёл к командиру первой роты, капитану Тритяку: «Разрешите сходить с вами». Он пошёл к Пакову и тот разрешил: «Иди». Второй раз к Хамитову подхожу: «Возьмите меня с собой, я для чего сюда вообще-то приехал?». — «Подождите!». Потом дошёл до комбата. Он вызвал Хамитова: «Возьми его с собой». Потом с десантной ротой ходил. Потом Самокруткин меня вызвал: «Больше не пущу тебя!» — «Товарищ подполковник, всё что угодно, только на боевые! — «Хорошо. Если автомат очистишь, чтобы ни одного пятнышка не нашёл, тогда пойдёшь». — «На носовой платок будете проверять!»

Я сутки чистил автомат комбата. Прихожу: «Проверяйте!». Взял подшиву у солдата, чтобы проверил ей чистоту. Самокруткин взял автомат: «Я тебе верю». — «А дадите добро ходить на боевые? Кем угодно, хоть стрелком. Я сюда приехал не для того, чтобы печку топить!» — «Верю, всё». И стал ставить меня ходить в группы. С Мироновым в Старые Атаги ходил, с Тритяком. Потом уехал командир 3-го взвода, у него мать умерла, и не вернулся. Меня Самокруткин вызвал: «Вакантно место командира третьего взвода». Я достал шампанское: такая была большая радость. С того момента меня начали официально ставить на боевые…

Владимир Самокруткин, командир батальона, подполковник:

— Я знал, что Кузнецов отчаянный парень и боялся, что он может сорваться и в результате этого погибнуть. Знал, что у него двое детей. Ему было совсем необязательно ходить в разведку. Поэтому я с таким трудом согласился, чтобы он ходил на боевые.

«Тебя грохнут, кто будет с тракторами возиться?»

Александр Соловьёв:

— Сергеев, старший техник нашей роты, тоже рвался ходить в разведку: «Меня возьмите!» — «Тебя грохнут, — говорю ему, — кто будет с «тракторами» возиться? Я? Я не буду, мне некогда. Без БТР — ни огнём не поддержать, ни раненых вывезти, да просто никуда. Тебя даже поцарапают — «трактора» встанут, БРДМ старые, разваливаются, никто не сможет». Сергеев умел брать за кадыки своих «контрабасов» — они его боялись. Крепко держал дисциплину. К нему бойцы подходили за разрешением: «А можно водки попить?». Взрослые мужики, а бегали, спрашивали.

Один раз он меня упросил, взяли на операцию в горы за Дуба-Юртом. Он тогда с лейтенантом Кляндиным работал. — «Ты видишь, что творится, — говорю, — иди с молодыми, у тебя опыта побольше». В одной группе чтобы хотя бы два-три опытных бойца были. Потому что один боец может троих научить. Глядя на него, все будут делать. Если нет опытных — будут потери. Один командир не уследит. — «Иди с Кляндиным, — говорю ему, — и присматривай, если что». Он: «Хочу с тобой!». Я как раз натаскивал бойцов работать на АГС, выпросили у командования. Нам они были не положены по штату, как и снайперские винтовки. Это пехотное оружие, а как им пользоваться — не знал никто. Я с училища вспоминал, как АГС работает. Сергеев смотрит — бойцы уже умеют площади из АГС накрывать. — «Можно мне с тобой?». Так ему АГС понравился. Одним точным залпом можно группу из 15 человек уложить, и дальность стрельбы 1800 метров. Только тяжёлый этот АГС. — «Клянусь, на себе его в горы потащу!» — «Не дотащишь, помрёшь!» — «Я ради этого АГС потащу!». И он бы его дотащил. А к нему станина, боеприпасы такие тяжёлые. Да по горам его тащить! — «А вдруг отходить — его не бросишь! Пойдёшь, но без АГС». Сергеев пошёл с автоматом. И попала соседняя группа, спецназа, под миномётный обстрел. У них было восемь раненых, двое убитых, мы их и вытаскивали. Сергеев двоих вытащил. А если бы он нёс АГС?