На танке через ад. Немецкий танкист на Восточном фронте - читать онлайн книгу. Автор: Михаэль Брюннер cтр.№ 6

Пока я служил в Загане, хлебный паек для солдат сократили. Чтобы меня не сильно мучил голод, мать постоянно высылала мне хлебные карточки.

Дорога в теннисный клуб проходила мимо булочной. Я каждый раз флиртовал с продавщицей и пристально заглядывал ей в глаза. Это оказало свое действие: всякий раз она продавала мне хлеб без карточек. Но, к несчастью, несколькими неделями позже, как назло, она выглянула из противоположного окна и заметила, как я у теннисных кортов горячо целовал одну красавицу. В следующие разы она со мной уже почти не здоровалась, и время хлеба и пирожков без карточек для меня прошло.

В октябре 1942 года часть моей роты была отправлена в Ротенбург (Силезия) на уборку картошки. По огромному картофельному полю трактор с навесным оборудованием для выкапывания картофеля нарезал круги. Каждые десять минут он проходил мимо нас, и за это время мы должны были собрать вывернутые из земли картофелины. Мы выполняли эту работу в определенной мере как подневольные рабочие вместе с итальянскими крестьянами и крестьянками и французскими военнопленными. Вместе с нашими солдатами ту же работу выполняла группа из 30 евреев, которые отличались по желтой звезде, нашитой с левой стороны груди. Это были преимущественно женщины, по которым было видно, что раньше они знавали лучшие времена, потому что многие носили безупречные лыжные костюмы.

Работа была тяжелая, особенно из-за очень плохой погоды. При снежной крупе, на дожде и морозе при выкапывании картофеля с 7.00 до 12.00 и с 13.00 до 18.30 особенно страдали пальцы. Непривычный тяжелый труд компенсировался в некоторой мере очень хорошей едой. Как-то раз мы получали даже жаркое из косули с капустой и соусом и, естественно, картошкой. Вместе с тем у нас была возможность воровать яблоки, и вскоре их у нас было так много, что их отправляли посылками домой.

В ноябре того же года нас отправили на уборку свеклы. Там тоже работа была непривычная и неприятная, особенно из-за холодной ноябрьской погоды. Однако мы сознавали, что лучше дергать свеклу, чем воевать в России, где наряду с боями после остановившегося наступления уже установились жуткие холода, такие, которые я испытал на себе во время сопровождения танкового транспорта за Вязьму и о которых нам рассказывал недавно вернувшийся оттуда фельдфебель.

Несмотря на то что я служил в танковых войсках, в январе 1943 года у нас в Загане проводилась лыжная подготовка. Командование, конечно же, было не уверено в том, что на всех всегда будет хватать танков, поэтому считало, что танкисты, как пехотинцы, должны уметь воевать в снегу. Мы учились бегать на лыжах, атаковать и вести огонь. Будучи в увольнительных по субботам и воскресеньям, мне удалось съездить через Круммхюбель в Ризенгебирге, чтобы покататься на горных лыжах. Поездка была несколько затянутой: чтобы добраться из Загана до Круммхюбеля приходилось четыре раза пересаживаться — в Зорау, Кольфурте, Лаубане и Хиршберге.

Со своим другом-фельдфебелем, который через некоторое время был откомандирован в офицерскую школу, где при чистке оружия прострелил себе руку и тем не менее был выпущен лейтенантом, я жил в отеле «Бергхайль», где еду продавали без карточек. Мы поднимались до маленького озера через Хампельбауде и с удовольствием по несколько раз спускались на лыжах.

В начале 1943 года мне приказали прибыть к командиру роты якобы для того, чтобы меня перевели к другому месту службы. Но речь пошла о том, чтобы направить меня на курс лыжной подготовки в Кронштадте (силезский Глатцер-Бергланд). Новинкой там было применявшееся лыжное крепление (для равнинной войсковой лыжной подготовки). В принципе оно соответствовало современному лыжному креплению для беговых лыж. На обычные ботинки надевался верхний сапог из кожи, который на двух осях крепился к лыжным креплениям. Такое крепление позволяло хорошо бегать на лыжах, но для спусков с гор оно, естественно, не подходило.

18 февраля 1943 года Геббельс на огромном митинге в берлинском дворце спорта выступил со знаменитой речью о десяти так называемых «вопросах судьбы немецкого народа». В этом сборище принимали участие раненные на Восточном фронте, кавалеры Рыцарского креста, дубовых листьев, солдаты, врачи, ученые, деятели искусства, инженеры, архитекторы, учителя, партийные функционеры, чиновники, служащие и огромное количество немецких женщин.

Сначала Геббельс объявил: «Итак, я могу с полным правом сказать, что все собравшиеся здесь являются срезом всего немецкого народа на фронте и в тылу. Не так ли?» В момент этого вопроса дворец спорта переживал одну из самых сильных демонстраций воодушевления, которое это старое место собраний национал-социалистов когда-либо переживало за свою историю. Людская масса вскочила, словно наэлектризованная, со своих мест. Ураганом пронесся по огромному помещению многотысячный крик «Да!»

To, что переживали участники этого митинга, должно было производить впечатление всенародного волеизъявления.

Можно привести еще одну цитату из этой речи: «Значит, вы, мои слушатели, в данный момент представляете нацию, и я могу задать вам десять вопросов, на которые вы должны мне ответить с немецким народом перед всем миром, и особенно перед нашими врагами, которые тоже слышат нас по радио». После этого он задал 10 вопросов, на которые толпа, вскакивая с мест, единым возгласом выражала свое одобрение. Самый знаменитый из этих вопросов был таким: «Хотите ли вы тотальной войны?» Этот вопрос был тоже встречен многотысячным ликованием и одобрением. На следующий день газеты вышли с подзаголовками: «Пробил час, вставай, народ! Нация решилась на тотальную войну!»

Теперь пришло время, когда стало погибать все больше солдат, в том числе и из моего ближайшего окружения. Война угрожающим образом подкралась совсем близко. Одним из первых был известный фрайбургский лыжник Руди Кранц. Потом стали приходить известия о смерти многочисленных товарищей из моей школы и из гитлерюгенда.

Во время моей службы в Загане я получил отпуск на родину. Поездка по железной дороге с многочисленными пересадками была очень долгой, но она проходила с отпускным билетом в кармане — символом наивысшего солдатского счастья. Котбус, Франкфурт на Одере, Галле были городами, через которые шли поезда. Как правило, это были скорые поезда для отпускников (SF) или пассажирские поезда с отделениями для военнослужащих (DmW, EmW, PmW). Если везло, то можно было у коменданта вокзала получить билет на обычный скорый.

Во время поездки на поезде и на вокзалах отпускников везде и всюду проверяла полевая жандармерия. Мы, солдаты, называли полевых жандармов цепными псами из-за того, что они на шее на цепи носили металлический горжет с орлом. Они проверяли отпускные документы и железнодорожные билеты, иногда требовали открыть крышку противогазной коробки, чтобы убедиться в том, что в ней — противогаз, а не спрятанные бутерброды.

Во время отпуска я смог во время остановки в Лейпциге побывать у моего дяди Альберта Бётгера. В Лейпциге 14 апреля 1924 года он создал интернат для профессионального образования. Здесь неспособные к обучению и социально неблагополучные молодые люди изучали садоводство, деревообработку, малярные работы, коммунальное хозяйство. Несмотря на большие успехи, во времена нацистов моего дядю уволили. Жизненный уровень слабоумных должен был теперь снизиться до уровня первобытных людей. После 1945 года мой дядя вновь возглавил школу, которая сегодня носит его имя.